Анатолий Безуглов - Рассказы и повести
– Да вроде нет,– пожал плечами Орлов и обратился ко мне: – Он больше никаких имен не называл?
– Нет.
И следователь, и лейтенант молчали, что-то обдумывая.
– Как видно, вас этот звонок заинтересовал? – спросил я.
– В общем-то да,– ответил Фадеев.– Мы тут с Анатолием Васильевичем кое-что проанализировали… Дорожка ведет к автохозяйствам.
– Имеются конкретные улики?
– Пока только общие соображения,– сказал следователь.
– Понимаете, Захар Петрович,– начал инспектор,– автохозяйства у нас – словно невесты с богатым приданым. Им кланяются. Да вы сами отлично знаете: транспорт нужен, а его не хватает. Вот организации и идут на всяческие уловки и ухищрения, лишь бы не ссориться с транспортниками…
Об этом я действительно отлично знал. На различного рода совещаниях и хозяйственных активах особенно жаловались строители. Из-за нехватки автотранспорта они находятся на грани срыва плановых заданий…
– В прошлом году,– продолжал инспектор,– мы разбирались с приписками в тресте Зорянскспецстрой. Вместо сорока тысяч, которые трест должен был заплатить автохозяйству номер два, выложили девяносто! Я спрашиваю у одного деятеля Зорянскспецстроя: братцы, что вы делаете? А он мне: дорогой товарищ, вынуждены! Переводим деньги транспортникам не за фактическую работу, а за то, что «нарисовано» в их путевых документах. Пытались, говорит, подписывать бумаги только за выполненный объем работ, так автохозяйство тут же срезало количество машин. Встали экскаваторы, грейдеры. График строительства полетел ко всем чертям… Пришлось, говорит, принимать условия автохозяйства.
– А чем руководствуются транспортники, так безбожно обдирая строителей?– спросил я.
– План, Захар Петрович,– ответил Орлов.– Они должны давать тонны и тонно-километры. А с объемом перевозок Зорянскспецстроя якобы много не наберешь… Вот автобазы и посылают машины более покладистым клиентам.
– Да,– вздохнул Фадеев,– у каждого план. И своя рубашка, как говорится, ближе к телу…
– Вся беда в том,– сказал Орлов,– что автохозяйства из-за этого плана действительно иной раз вынуждены идти на нарушения. Что-то недоработано во взаимоотношениях с предприятиями, которые пользуются их услугами.
– Но это не повод для нарушения законов,– заметил я.– Было бы желание, вопросы увязать можно. В том числе и ведомственные интересы. А то ведь от нарушения один шаг до преступления. Всегда найдутся охотники погреть руки на неувязках…
– Увы,– подтвердил инспектор.– Смотрите, какая картина: мало того, что транспортники получают оплату за несуществующие тонны и тонно-километры, им на эти тонно-километры выделяется дополнительное горючее и смазочные материалы… И тут встает еще один небезынтересный вопрос: куда что девается?
– А этот вопрос,– улыбнулся я,– в свою очередь, прямо связан с делом, которым вы сейчас заняты?
– Вот именно,– тоже улыбнулся Фадеев.– Круг наших поисков, так сказать, сужается. Я и Анатолий Васильевич убеждены, что безобразие в Берестянкином овраге могли учинить кто-то из шоферов автохозяйства номер один или номер три.
– Понятно,– кивнул я.– Дизельные автомашины только у них.
– В этом направлении мы и решили работать,– заключил следователь.
Через пару дней, возвращаясь с работы, я встретил Олега Орестовича Бабаева. Он гулял с сынишкой. Я поинтересовался, как идут работы по очистке озера от загрязнения. Газета писала, что для этой цели прибыла группа специалистов.
– Все не так просто,– сказал учитель.– Абсолютно надежных средств нет. Конечно, имеются специальные реагенты. Их разбрасывают по поверхности воды, они взаимодействуют с продуктами загрязнения…
– Но все-таки очистить озеро возможно?
– В принципе – да. Но есть, Захар Петрович, простая истина: портить легче, чем исправлять. Пачкать нетрудно, вычистить ой как бывает нелегко… Понимаете, на земле хуже всего приходится воде. Не помню точно высказывания Кусто, этого замечательного исследователя и борца за сохранение природы, но смысл такой: любые продукты загрязнения окружающей среды в конечном счете обязательно попадают в воду. В реки, озера, мировой океан… А что такое жизнь? По мнению выдающегося немецкого физиолога Раймона, жизнь – это одушевленная вода… Самое удивительное – человек больше чем наполовину состоит из воды. А в нашем сером веществе,– Олег Орестович постучал себя пальцем по голове,– ее больше всего – восемьдесят пять процентов!
– Между прочим, неплохой аргумент для тех, кто не хочет думать,– пошутил я.– Хотя бы и об охране той же самой воды вокруг нас.
– Для этого всегда найдутся причины,– сказал Бабаев, печально улыбаясь.– Но юмор юмором, а положение – прямо хоть караул на весь свет кричи. Большинство больших и малых рек Европы мертвы… Например, на Эльбе, где еще в конце прошлого века промышляли семгу, осетра, миногу, кругом таблички по берегам: купаться и пить воду запрещено. Представляете, даже купаться! Опасно для жизни! Все загублено промышленными стоками.
– Обратная сторона прогресса, Олег Орестович. За него надо платить.
– Боюсь, скоро уже не платить, а поплатиться придется. Самым печальным образом…
– Где же выход?– невольно вырвалось у меня.– Мрачную картину вы нарисовали.
Бабаев усмехнулся.
– Над этим, Захар Петрович, бьются ученые во всем мире. Профессора, академики. Целые институты! Ищут выход. Вернее, нащупывают. Путем проб и ошибок.– Он вздохнул.– Будем надеяться, что найдут… Конечно, можно справиться в каком-нибудь одном месте. Как, например, Петр Великий взял да и повелел вычистить в Москве Поганые пруды, после чего их стали называть Чистыми прудами…
– Те самые, что недалеко от метро «Кировская»?
– Да, знаменитые Чистые пруды, воспетые поэтами и писателями. Но теперь проблемы экологии глобальные. Например, в Канаде дымят трубы заводов, загрязняя атмосферу серой, а из-за этого в Швеции выпадают дожди пополам с серной кислотой…
– Ну вот, видите, если каждый наведет порядок у себя, то и другим будет лучше.
– Верно,– согласился учитель.– Берестень мы, кажется, отстоим. А где гарантия, что завтра какой-нибудь подлец не сольет в Зорю ядовитые отходы? Если уже не сливает…
– А вы зачем?– улыбнулся я.– «Голубой патруль»…
– Мы, к сожалению, только констатируем.
– Ну что ж, надо и предупреждать.
– В наших ли силах? Знаете, Захар Петрович, ребята предложили интересное дело. Проверить в городе и вокруг, естественно, нет ли подобных случаев, как в Берестянкином овраге. Если сливали горючее там, то ведь могли и в другом месте…
– А что, хорошая задумка!– сказал я.– И непременно дайте знать, если обнаружите.
– Конечно, тут же сообщим,– пообещал Бабаев.
Дня через два мне пришлось встретиться с директором автохозяйства № 1 Ершовым. Дело в том, что к нам поступили жалобы на незаконное увольнение от двух сотрудников этого предприятия.
Прежде чем отправиться на автобазу, я навел кое-какие справки. Положение там было, прямо скажем, не блестящее. Предприятие последнее время систематически не выполняло план. Текучесть кадров. Казалось бы, руководство должно держаться за работников обеими руками, бороться за каждого…
– Таких мне и даром не надо!– заявил Ершов о жалобщиках.– Прогульщики и пьяницы!
– А вы пробовали перевоспитывать?-спросил я.– Борьба за дисциплину и порядок подразумевает не только наказание, но и работу с людьми.
– Работал, товарищ прокурор. Пытался с ними по-всякому. А сколько терпел – одному богу известно! Хватит! Увольнение законное. Профсоюз одобрил. И весь коллектив. Честное слово, дышать легче стало… У меня принцип: лучше меньше, да лучше.
– Но ведь шоферов не хватает!
– Это точно,– вздохнул Ершов.
– А как же план? Надоело небось, когда склоняют…
– И это верно,– еще тяжелее вздохнул директор.– Тут понимаете, заколдованный круг… Раз не выполняем план, значит, не дают жилья, новые машины. Нет жилья – как я сохраню кадры? Да и на наших драндулетах в передовые не выскочишь. Простаивает четверть парка… Вот и не задерживаются у меня люди… Читали, наверное, сказку о Золушке? Так вот, я и есть Золушка. Другим пряники, а мне…– Ершов в отчаянии махнул рукой.
В профсоюзном комитете базы я убедился, что жаловались в прокуратуру зря: решение администрации об увольнении согласовано с профкомом. Моя миссия, так сказать, была окончена. Но хотелось узнать, почему на предприятии так неблагополучно?
Мы разговорились с секретарем парторганизации Бабкиным.
– Причин много,– сказал он.– Но самая главная, считаю, Ершов – не директор. Был хорошим инженером, свой участок знал на все сто! А сделали руководителем – не получилось.
– Мягкотелый?
– Тоже нельзя назвать. Может терпеть, терпеть, а потом сорвется – только щепки летят. Коллектив это чувствует. Понимаете, нет стабильности. Какая же будет дисциплина? И еще. Не умеет отстаивать наши интересы перед вышестоящими организациями… Работать любит. Сам вкалывает по десять-двенадцать часов и других заставляет. Но ведь надо еще и работу по-умному организовать…
