Рашид Кешоков - По следам карабаира. Кольцо старого шейха
— Ну, и отлично, — кивнул Жунид. — Значит, мы с вами найдем общий язык. Так вот: в самое ближайшее время, в крайнем случае завтра утром, мне нужны материалы экспертиз на ружье, которое я вчера передал вам, крупинки пороха в пакетике и другие вчерашние… собственно, уже сегодняшние находки.
— Пряжа, порох и гильзы, сапоги… — начал перечислять Маремкулов.
— Совершенно верно, — перебил его Шукаев. — Кроме того, установите связь с санчастью: как только Бекбоев придет в себя, сообщите мне. Когда бы это ни случилось — днем или ночью.
— Ясно, товарищ майор.
— Всем сестрам по серьгам, — улыбаясь, сказал Дараев.
— Думаешь, для тебя не осталось?
— Да нет, ты уж меня не обидишь. Кстати, Арсен, ты узнал что-нибудь новое об убийстве инкассатора?
— Нет, — ответил за него Шукаев. — По-моему, они там ничего больше и не предпринимали, узнав, что дело поручено нам.
— Тогда надо…
— Вот это я для тебя и припас, — через силу улыбаясь, перебил Жунид. Они уже с полуслова понимали друг друга. — Сегодня будешь висеть на телефоне. Сошлешься на Колосунина, я с ним вчера говорил. Пусть Махачкала распорядится, чтобы за домом Омара Садыка, Феофана и того типа в черкеске, которого водил Арсен, было установлено круглосуточное наблюдение. Сугуров приедет в Дербент и возьмет руководство в свои руки. Что же касается инкассатора, то ты не хуже моего знаешь, что убийц его надо искать здесь.
— В общем — да, — согласился Вадим Акимович. — Данные баллистических экспертиз сходятся. Инкассатор застрелен из того же парабеллума, из которого стреляли в Кабдугова.
— Это не все, — Жунид достал папиросу.
— Не надо бы тебе курить.
— Ничего. Вот поймаем их — тогда брошу. Дараев недоверчиво покачал головой.
— Так что еще?
— После телефонного разговора, Вадим, поезжай в городскую библиотеку. У них в книгохранилище — я узнавал — есть старинная книга по ювелирному искусству. Описания драгоценных и поделочных камней, всяких исторических украшений, принадлежащих в прошлом венценосным особам, — словом, всякое. Книжица эта мне нужна сегодня.
— Зачем? — удивился Дараев.
— Вечером расскажу. Сейчас некогда, — он посмотрел на часы. — Уже восемь. Вот-вот приедет Шахим Алиханович и будет допрашивать задержанных…
— Щеголевых?
— Да. Но главным образом его интересует Васюкова, — Шукаев закрыл блокнот. — Ну, вот… все, братцы. Действуйте, Абдул. Вадим Акимович и Арсен остаются.
Маремкулов ушел.
Жунид докурил, потушил папиросу, приложил ладонь к затылку.
— Болит?
— Стреляет. Крепко он меня огрел.
— Кто бы это мог быть?
Шукаев искоса посмотрел на Дараева.
— А ты не догадываешься?
Вадим Акимович пожал плечами.
— Ты сам нас приучил держать необоснованные догадки при себе.
— Ну, а все-таки?
— Я думаю, Буеверов. Во-первых, — порох и гильзы… у вдовы Пилипчук, в его комнате мы нашли несколько крупинок на подоконнике. Во-вторых, грузный — это Доценко заметил, когда он на него налетел в дверях; в-третьих, сапоги в растворе. А охотник тоже описал нам грузного полного человека с ружьем, одного из тех трех…
— Вот и я так думаю, — сказал Шукаев. — Розыск его объявлен, дороги из города перекрыты. Мы его на днях возьмем, если это действительно он. — Еще одно я забыл, Вадим. Впрочем, это сделает Арсен, у него пока есть время… — Шукаев снова раскрыл блокнот. — Нужно поехать в столовую, где обедали перед получением денег Барсуков и Кумратов, взять там буфетчика и официанта, обслуживавшего третьего мая их столик, и отвезти обоих в санчасть, предъявить им Рахмана. Сдается мне, это не лишнее. Не мне тебе объяснять, как делаются такие вещи.
— Положим в его палате еще двух-трех больных — как на любом опознании.
Шукаев кивнул. Встал с дивана, подошел к окну. Солнце уже поднялось над горами, разогнав остатки ночных облаков. День обещал быть ясным и жарким. Внизу, у стены городского парка, с песней прошли допризывники.
— Семен опять подал рапорт. Знаете? — не оборачиваясь, сказал Жунид.
— Не отпустят, — уверенно заявил Сугуров.
— Отпустят, — вздохнул Жунид. — Вчера Гоголев спрашивал моё мнение. Там нужны кавалеристы. В разведку. Я, что ж… я сказал — согласен. Не могу же я стать парню поперек дороги.
— Когда же он?
— Через неделю. Он еще не знает.
— Да-а-а, — протянул Вадим Акимович. — Везет людям. А мы — сиди тут, копайся в дерьме.
— Не ной, — оборвал его Жунид. — И до нас черед дойдет. Теперь уже скоро.
— Ты что-то хотел нам сказать?
— Да, — Шукаев опять сел на диван. — Собственно, ты, Вадим, знаешь. — Я хотел Арсена тоже ввести в курс дела, поскольку он едет в Дербент, ему это не помешает.
— Я слушаю, Жунид Халидович.
— В КПЗ, кроме Гоголевых, Арсен, сидит и Галина Васюкова, бывшая секретарь-машинистка Бондаренко. Сейчас она помогала секретарю Леонтьева, который, как тебе известно, совмещает пока обе должности — первого зама и начальника угро. Этой ночью я ее выследил. Васюкова выкрала у нас из папки протокол допроса Итляшева с детальным описанием предполагаемых убийц Барсукова и Кумратова. А днем раньше пропал протокол допроса Паритовой с приметами людей, похитивших кольцо. Ясно?
— Ни… ничего себе. Что же это значит?
— Это значит, что она имела доступ в дом Щеголевых, была знакома с Рахманом, возможно, еще с кем-либо из шайки. В том, что шайка существует, сомневаться, по-моему, не приходится. А Васюкова — тайный осведомитель. Сексот, как говаривали в старой жандармерии — секретный сотрудник.
— Там вас и…
— Там меня и оглушили. Там бы мне и конец, наверно, пришел, не подвернись участковый Доценко. Теперь я по гроб жизни в долгу у него…
— Ну и ну! — Сугуров не мог прийти в себя от изумления.
Жунид отвернул манжет рубашки, еще раз посмотрел на часы.
— Половина. Все. Отправляйтесь, ребята. До вечера.
— До свиданья, Жунид Халидович.
— Пока. В общем, будем действовать на всех фронтах, — сказал Шукаев и включил радио. Должны были передавать сводку информбюро.
* * *Начальник краевого угрозыска Шахим Алиханович Денгизов прибыл к девяти. Минута в минуту, как и обещал по телефону Леонтьеву. Он заметно постарел, но по-прежнему был так же сухопар, подтянут, пожалуй, даже похудел с тех пор, как последний раз приезжал в Черкесск, года три-четыре назад, и показался еще выше ростом.
Войдя в кабинет к Леонтьеву, Жунид с удовольствием пожал крепкую жилистую руку Денгизова, но Шахим Алиханович не ограничился рукопожатием, а по-дружески обнял Шукаева и слегка похлопал его по спине.
— Молодец. Слыхал о твоих успехах. И я, и Колосунин — мы оба думаем, что ты идешь верно. О деталях еще поговорим. Сейчас некогда. Давай на допрос своих дам.
Шукаев улыбнулся. Денгизов — есть Денгизов. Голова совсем седая, сетка морщин у глаз и темные круги под набухшими нижними веками — пошаливает, наверно, сердце, — а все такой же. Как и прежде, говорит коротко, точно, не позволяя ни себе, ни другим отклоняться от дела.
— Спасибо, — в тон ему ответил Шукаев. — Но у меня нет твердой уверенности, что ошибок не будет. Где допрашиваем, Петр Яковлевич?
— Я думаю, здесь удобнее, — сказал Леонтьев, берясь за телефонную трубку. — Но кого из них вызовем первой?
Денгизов сел в кресло возле стола и показал Петру Яковлевичу на Жунида:
— Ему решать.
— Я считаю — Васюкову, — сразу ответил Шукаев. — Мне почему-то не верится, чтобы ее связь с шайкой была основана на интересах преступных. Или я ничего не понимаю в людях, или там что-то другое. Мне кажется, она должна заговорить.
— На том и порешим, — сказал Шахим Алиханович. — А обязанности распределим так: допрос ведете вы, Жунид Халидович, мы — при сем присутствуем и задаем вопросы только в случае крайней необходимости. И еще одно: раз вы убеждены, что она не из злостных, сажаем ее вот здесь, — он показал пальцем на второе кресло, напротив себя. — Петр Яковлевич уступит вам свое место и сядет рядом, а протоколист — за столом, для совещаний. Годится?
— Конечно, — согласился Петр Яковлевич. — Тогда я вызываю… — он поднял телефонную трубку: — Дежурный? Говорит Леонтьев. Васюкову — ко мне в кабинет. Конвой — один человек… И кого-нибудь для ведения протокола…
Галина Васюкова вошла с опущенной головой. Лицо ее распухло от слез. И прежде некрасивая, она производила сейчас жалкое впечатление. Серая вязаная кофточка, надетая поверх блузки, обтянулась и свисала на плечах, один край длинной, ниже колен, юбки был выше другого, отчего ее ноги казались еще более кривыми. Прическа — в беспорядке, одна шпилька на затылке висела на честном слове: спала она в КПЗ, конечно, не раздеваясь.
— Садитесь, — показал ей Жунид на кресло по правую сторону стола.
