Данил Корецкий - Когда взорвется газ?
Где этот мировой уровень, международные связи, престижные университеты и почетные премии? Нет ничего. Лопнул мыльный пузырь несостоявшихся надежд...
Брак по любви с бывшей одноклассницей Ольгой плавно и тихо трансформировался в упорядоченные финансовые, ровные личные и размеренные сексуальные отношения. Застойное, покрытое ряской болото Лугани. Монотонная работа литсотрудника в городской газетенке, неудачные попытки писать прозу. Организация вокально-инструментального ансамбля, первые «левые» заработки. Бесплодие супруги, столь же бесплодное лечение. Переход в местный телецентр, работа на третьих и вторых ролях. Затяжной путь наверх. Удача в новых условиях «самостийности» – удалось основать первую частную телекомпанию, стать ее владельцем и директором.
То же болото, та же ряска, только он теперь не по шею в липкой жиже, а лишь по колено или даже всего по щиколотку. Декоративные съемки, не претендующие на сенсацию и начисто лишенные конфликтности, а потому никому не интересные. Провинциальная жизнь, провинциальное творчество, провинциальное признание... Короткие интрижки, ничего не значащие для сторон и известные всему затхлому мирку местной творческой интеллигенции. Естественная свежесть проекта «Вероника» сходила на нет: она только начала входить во вкус, шалея от возможностей и ощущений своего молодого тела, а ему все чаще хотелось просто поговорить, поучить молодое существо уму-разуму...
И вдруг сумасшедшая карусель, закрутившаяся вокруг! Надуманные, высосанные из пальца обвинения, нагнетание атмосферы безысходности и страха, психологический (пока, ох, пока...) прессинг, уничтожение дачи... Но убийством Пашки Черная дыра наглядно показала: она ни перед чем не остановится! Он интуитивно чувствовал, что его судьба решена, но насытится ли проклятая Черная дыра? Или и Ольга пострадает? А может, и Вероника? Хотя о ней никто не знает, но ведь профессия этих людей и состоит в том, чтобы дознаваться!
И главное, ничего не понятно! Как в романах Себастьяна Жапризо: совершенно непримечательный мсье или мадам вдруг становятся объектом манипулирования, инсценирования, покушений, шантажа, превращаются в затравленных зверенышей и рвут наброшенные сети, а в финале разъясняется, какие дьявольские ремни приводили в действие затягивающую их машину страха... В книгах всегда все складывается удачно: подоспевают на подмогу верные друзья, которые метким выстрелом, броском навахи или лассо перетягивают на твою сторону весы удачи, или обнаруживается потайной ход, через который можно выбраться из самой охраняемой тюрьмы...
Но это книги, а как в жизни вырваться из засасывающей Черной дыры и кто разъяснит тебе смысл происходящего?! Да Бог с ним, со смыслом, главное, спасти свою шкуру... Этим всю жизнь был озабочен дед Микола, в бурной молодости «проводник[2]» боевой пятерки ОУН[3]...
* * *– Думайте, думайте, уважаемый! – с заметной издевкой торопил Крайко.
– Призываю вас сотрудничать со следствием, Иван Сергеевич, это в ваших же интересах, поверьте! Итак, где пленка?
Черепахин отодвинул нетронутую чашку с растворимой бурдой.
– Я думаю, исходник так и лежит на даче, в подвале. Его просто не нашли.
Крайко посмотрел, как опытный психиатр на очередного пациента, отрекомендовавшегося министром или депутатом Верховной Рады. И, слегка склонив голову на бок, прищурив левый глаз, спросил:
– Будем просеивать пепел? Я думал, только рукописи не горят. А пленки вспыхивают, как порох.
Иван Сергеевич тяжело вздохнул.
– Приятно иметь дело с начитанным человеком. Только это не пленка, а вот такой прямоугольничек... Конечно, я был выпивши, но скорей всего положил его в старую железную коробку из-под конфет. Я складывал в нее деньги – «заначку» от супруги, все собирался купить хорошую машину... А в тот вечер принес пятьсот долларов и две тысячи гривен... Долг отдали... Ладно, не улыбайтесь, это был «черный нал» за «левую» съемку... Утром денег у меня уже не было, видеокарты тоже, а она болталась в пиджаке, в левом кармане... Значит, спрятал все в подвальный тайник. Значит, там она и есть. Подвал каменный, дверь металлическая, тайник и коробка – тоже. Вряд ли огонь мог ее повредить...
Следователь, испытующе глядя в глаза Черепахину, молчал, будто решая в уме непростую задачу.
– Обыщите подвал и найдете, – равнодушно добавил Иван Сергеевич. – Или, хотите, я покажу. Если, конечно, все претензии с меня будут сняты...
Крайко перестал играть в психиатра и опять превратился в волка-следователя.
– Ну, что ж... Хорошо. Есть такое следственное действие: воспроизводство показаний на месте. Утром я вывезу вас на дачу...
– И отдав материал, я буду свободен?
– Вначале отдайте, тогда и поговорим.
– Надо взять ключи от подвальной двери. Они в связке с квартирными.
Крайко оскалил крупные редкие зубы в подобии улыбки:
– И ключи возьмем, и лом, и взрывчатку. Откроем, будьте уверены! Но если вы станете водить меня за нос, то окажетесь в соседстве куда менее приятных людей, чем Аристарх Матвеевич! Это, надеюсь, понятно?
– Более чем, – смиренно кивнул Черепахин. А сам подумал:
«Ну, дед Микола, не подведи!»
* * *Когда-то поселок «Зеленая Гора» представлял из себя несколько десятков небогатых хаток, где доживали свой век те, кто не решился в молодые годы уехать на поиски счастья в Москву, Киев, или хотя бы в Лугань. Поселок постепенно умирал: ветшали и разваливались дома, зарастали бурьяном и амброзией огороды, становились непроезжими дороги, пересыхали колодцы, наконец, завалились столбы линии электропередачи, и в «Зеленой Горе» пропал свет...
Но тем временем стали цениться чистый воздух, вода и даже красивый ланшафт, и кто-то обнаружил, что агонизирующий поселок стоит на высоком зеленом холме, над живописным оврагом, речкой и самым настоящим темным лесом... Вскоре шахта «Ленинский путь» устроила здесь садоводческое товарищество, и «Зеленая Гора» обрела вторую жизнь. Насыпали и укатали дорогу из желтой тырсы, восстановили электроснабжение, поставили аккуратные сборно-щитовые дома, приспособленные под жилье контейнеры, пробурили скважины, разбили огороды.
Поселок преобразился и постепенно стал очень перспективным местом, к нему стали проявлять интерес «новые украинцы», перенявшие новороссийскую моду на загородное жилье.
Черное, воняющее гарью пятно противоестественно выделялось среди ухоженной зелени черепахинского сада, как схваченная скобками и перепачканная йодом кожа пробитого черепа в уродливо выстриженном пятне модельной прически. Но там, по крайней мере, идет естественный процесс заживления... А тут – закопченный бетонный фундамент, над ним, как гнилые зубы, возвышаются толстенные обугленные стены, выше торчит некое подобие сложенного домиком и спешно потушенного кострища: полусгоревшие балки перекрытия, вставшие дыбом доски пола, обглоданная огнем мебель, обрушившиеся стропила... Вокруг все залито водой, многие елочки и туи сломаны, травяной газон искорежен широкими колесами, цветники вытоптаны. Пожарные причинили, пожалуй, не меньше вреда, чем поджигатели...
Еще позавчера на этом месте стоял, возвышаясь над соседскими сборно-щитовыми уродцами и над глубоким, ведущим к реке оврагом, красивый двухэтажный дом с остроконечной европейской крышей и резным фасадом. Черепахин здесь отдыхал душой и телом: качался в гамаке, приглашал друзей и знакомых, устраивал застолья, для которых самолично жарил замечательные шашлыки. Соседи, приезжающие горбатиться на своих огородах, бросали на праздных дачников недоброжелательные взгляды, друзья их замечали и делали выводы:
– Строиться надо было среди равных, Иван, зависть, она как порох – пыхнет когда-нибудь, потушить не успеешь. Чем выше твой дом, тем больше врагов!
– Знаю, знаю, – отшучивался Черепахин, разливая горилку.
– Маркс писал: «Человек может построить самый хороший дом и чувствовать себя счастливым, но если рядом кто-то построит лучший, то жизнь его будет безнадежно испорчена!» А если выстроит в двух кварталах – то и ничего... Психология!
– Вот именно! – Рюмки чокались, подогревая возмущение трудяг-огородников.
– Я же его за копейки купил у деда Миколы, – объяснял Иван Сергеевич. – Он себе готовый ДЗОТ соорудил: стены из природного камня, решетки, стальная дверь... Я как увидел, понял – да это на века, его можно до неба надстраивать! Ну, пока только второй этаж из дерева сделал, ДЗОТ в цивильный вид привел да сад разбил. Короче, можно сказать, за шапку сухарей такой гарный особняк приобрел... Ну, а соседей выбирать не пришлось, уж извиняйте...
Остро пахло пожаром и бедой, но Иван Сергеевич смотрел на пепелище и разоренный сад совершенно равнодушно. В другой ситуации у него бы сердце кровью обливалось, но когда сам закован в наручники и жизненные перспективы теряются в зловонном тумане тюремных застенков, на имущественные потери смотришь со стоицизмом древних философов.
