Эллери Куин - Девять месяцев до убийства
Инспектор и Эллери кивнули.
— Есть какие-то конкретные детали, мисс Ламберт? — спросил инспектор.
— Да. Оба письма напечатаны на одном и том же большом «Ундервуде». Тот, кто писал, старался избегнуть всех индивидуальных особенностей.
Инспектор отпустил юную даму ласковым движением руки. Белье потопал в лабораторию, чтобы передать письмо для обнаружения отпечатков пальцев шантажиста. Как и ожидалось, их не оказалось. Отпечатки пальцев Халькиса на оборотной стороне, там, где вексель был подписан, подтверждали подлинность документа.
— Покажи-ка это письмецо Сампсону, — с удовлетворением сказал инспектор.
Отец и сын Квины нашли Сампсона и Пеппера в кабинете у прокурора. Анонимное письмо, которым триумфально размахивал инспектор, казалось, наполнило все вокруг светом и радостью. Впереди виделось окончательное завершение дела.
— Считаю за лучшее, — сказал Сампсон, — что тебе, Квин, пока надо держаться на заднем плане. Вдруг у пария еще сработает чутье. Мы должны приставить к Ноксу какую-нибудь не вызывающую подозрений фигуру, чтобы охранять дом и быть наготове, когда придет следующее письмо.
— Ты прав, Генри, — согласился инспектор.
— А что если этой фигурой буду я, шеф? — с готовностью спросил Пеппер.
— Просто прекрасно. Вы именно тот, кто требуется. Поселяйтесь у Нокса и ждите дальнейшего развития событий.
28
На следующей неделе произошло нечто удивительное — совершенно ничего не случилось.
Помощник прокурора ежедневно сообщал из дворца Нокса, что шантажист не появляется и не дает о себе знать письменно. Но и дело с картиной Леонардо не двинулось с места. Джеймс Дж. Нокс оставался замкнутым и не поддерживал никакого разговора с Пеппером на эту тему. Далее Пеппер сообщил, что он взял под особый присмотр Джоан Бретт. При этом известии Сампсон хрюкнул. Зная галантность Пеппера, он счел это выражение двусмысленным.
Только в пятницу, пятого ноября, затишье на фронте прекратилось. С утренней почтой пришло письмо, на которое Нокс и Пеппер набросились, будто голодные львы. После краткого военного совета Пеппер незаметно покинул дом через черный ход, поймал такси, забрал Сампсона из его кабинета и срочно привез в управление полиции.
Когда Пеппер и Сампсон ворвались в кабинет инспектора, оба Квина уже были в полной боевой готовности.
— Второе письмо шантажиста, — проговорил запыхавшийся Сампсон. — Пришло сегодня с утренней почтой.
— И написано на второй половине векселя, инспектор! — воскликнул Пеппер.
Точно так же, как и первое, второе письмо было без подписи. Оно гласило:
«Мистер Нокс, в качестве первого взноса от вас требуется сущая мелочь — тридцать тысяч долларов. Само собой разумеется, наличными и в мелких купюрах. Вы оставите их сегодня вечером в помещении отдела доставки газеты «Таймс», в маленьком пакете, не ранее десяти часов. На имя Леонардо Д. Уинси. Примите в расчет, что полиция может установить за вами слежку. Помните, что я начеку, и всякие хитрые трюки у вас не пройдут, Нокс».
— Наш болтун, оказывается, юморист, — сказал Эллери. — Забавно, как он переиначил бедного Леонардо да Винчи на американский лад.
— Еще до конца нынешней ночи мы отобьем у него охоту смеяться, — проворчал Сампсон.
— Не время точить лясы, парни, — хмыкнул инспектор, затем снял трубку с внутреннего телефона. Не успел он положить ее, как в кабинете появилась Уна Ламберт, а за ней — начальник архива отпечатков пальцев. После обстоятельного исследования мисс Ламберт сказала, что последнее письмо написано не на той машинке, на которой писали два предыдущих.
— На этот раз писавший воспользовался большим «Ремингтоном», инспектор. Судя по тому, как ровно стоят буквы и насколько четко они отпечатались, машинка почти новая. Думаю, не ошибусь, если скажу, что автор последнего письма — тот же человек, который писал два первые… Здесь есть интересная деталь: опечатка на цифре «3». Когда печатал величину суммы — 30 тысяч долларов. Видимо, он сильно нервничал.
— Пальчики, Джимми? — без особой надежды спросил инспектор.
— Нет ничего, — ответил эксперт по отпечаткам пальцев.
— Хорошо. Это все, Джимми. Спасибо, мисс Ламберт.
— Присаживайтесь, господа, — сказал Эллери, пребывающий в благостном расположении духа. — У нас нет нужды торопиться. В нашем распоряжении еще целый день. Это новое письмо дает нам некоторые возможности поупражняться в логике. Так как мисс Ламберт указал нам на один интересный пункт.
Эллери взял письмо и ногтем указал на неверно напечатанную тройку.
— Когда шантажист хотел напечатать эту цифру «3», он явно недостаточно хорошо нажал кнопку переключателя, так что над тройкой появился отпечаток другого знака — «L». Если мы внимательно присмотримся, то увидим, что это знак, который используется для обозначения английского фунта стерлингов. Очень интересно…
— Не понимаю, чего уж тут особенно интересного, — хмыкнул Сампсон.
Эллери улыбнулся.
— Интересно то, что машинка «Ремингтон», о которой идет речь, имеет не совсем обычную клавиатуру. Но, наверное, я чересчур много внимания придаю этому факту.
— Необычная клавиатура? — озадаченно переспросил Сампсон. — Как вы дошли до этого?
Эллери только плечами пожал.
— Во всяком случае нам нельзя возбуждать подозрение этого негодяя, — перебил инспектор. — Нам придется подождать сегодняшней ночи, чтобы взять его в экспедиции «Таймс».
Сампсон, казалось, все еще размышлял над тем, что сказал Эллери, потому что взгляд его недоверчиво остановился на юном Шерлоке Холмсе. Но затем он отрешился от всех безрадостных размышлений и кивнул.
— Квин, ты лично хочешь взять на себя все приготовления?
— Это ты можешь спокойно доверять мне, — усмехнулся Старик. — Единственная трудность тут — как подъехать к Ноксу, чтобы этот парень ничего не заметил.
Они поехали боковыми улицами на неприметной машине и счастливо достигли заднего входа во дворец Нокса, где быстро вошли в подъезд для прислуги и поставщиков.
Нокс как раз диктовал Джоан Бретт, когда четыре господина вторглись в его кабинет. Пока они разрабатывали план сражения на сегодняшний вечер, Джоан удалилась за свой маленький письменный стол в углу.
Эллери не выказывал желания секретничать со всеми. Тихо насвистывая, он прогуливался по комнате, а потом присел рядом с Джоан, которая печатала на машинке. Он заглянул через плечо, будто бы интересуясь ее работой. И при этом шепнул:
— Сохраняйте на лице это же невинное выражение примерной ученицы, любовь моя. Оно идет вам необыкновенно. Дело наше движется…
— В самом деле? — тихо проговорила она, не поднимая головы.
Эллери, улыбаясь, выпрямился и подошел к остальным мужчинам. Сампсон чувствовал себя хозяином ситуации. Он как раз с нажимом говорил Ноксу:
— Вы должны согласиться, что дело приобретает новый оборот, мистер Нокс. Если сегодня ночью мы поймаем эту пташку, вам будет за что благодарить нас. Мы защищаем вас как частное лицо и надеемся на ответный шаг с вашей стороны: что вы наконец отдадите картину…
Нокс вдруг поднял руки вверх.
— Хорошо, господа мои, я сдаюсь, берите проклятую картину и делайте с ней, что хотите.
— Но я думаю, вы располагаете вовсе не той картиной, которая украдена из музея Виктории, — спокойно сказал инспектор.
— Именно это я и говорил! Картиной я располагаю. Но вы можете отдать ее на исследование вашим экспертам. Если выяснится, что я сказал правду, я затребую картину обратно.
— Но это же само собой разумеется, мистер Нокс, — уязвленно подчеркнул Сампсон.
Они обсудили все детали и распрощались с Ноксом, который кивнул им невесело.
— Ты разве не идешь с нами, мальчик мой? — сказал инспектор, остановившись у двери.
— Я хотел бы еще воспользоваться гостеприимством мистера Нокса, — ответил Эллери. Он улыбнулся ему, остальные тем временем покинули кабинет.
Не успела закрыться за ними дверь, как Джеймс Нокс сказал:
— Хоть я и не знаю, как вы собираетесь провести здесь время, молодой человек, но все равно я рад видеть вас. Вынужден, однако, оставить вас в одиночестве. В соответствии с договоренностью, я теперь лично должен снять у себя в банке 30 тысяч долларов. Сампсон полагает, что этот наш тип будет следить за мной. Мы должны усыпить его бдительность.
— Сампсон в самом деле все продумал, — улыбнулся Эллери. — Благодарю вас за столь любезный прием.
Эллери ждал у окна еще десять минут, не заговаривая с Джоан. Только когда машина Нокса отъехала от дома, он подошел к ее письменному столу,
— Сколько слуг в этой лисьей норе?
Она сосчитала, сгибая пальцы.
— Восемь. Да, восемь. Мистер Нокс не живет на широкую ногу.
