Татьяна Степанова - Рейтинг темного божества
Поехать на мировую ахтубскую рыбалку — это была заветная мечта Драгоценного и его закадычного друга детства Сергея Мещерского. Об этом велись у них нескончаемые задушевные беседы зимой за кружкой пива. Катя о рыбалке на какой-то там плавучей базе в качестве отпуска и слышать не хотела. Но слишком быстро поняла, что бороться с мечтой, с заветным желанием мужа и его дружка детства ей не по силам. Кто одолеет мечту? Никто. Может быть, только другая, более сильная, еще более заветная мечта.
И надо же было так случиться, что Драгоценный улетел в Пермь, а через два дня после его отбытия у Кати на работе произошло именно это — четыре трупа в сауне на территории бывшего порохового завода и еще один в Мамонове-Дальнем на территории заповедника. И все это всего за одни дежурные сутки.
Подобного в Подмосковье не было никогда — и в этом с Катей соглашались почти все, с кем ей удалось пообщаться на местах обоих происшествий. Такого не было никогда. В этой чертовой бане неясным осталось, даже после многочасового осмотра, самое главное — что же это, в конце-то концов, — групповое самоубийство или же…
Трупов повешенных Катя не видела. Их уже увезли в морг на срочное вскрытие. Вопросов Колосову не задавала — он просил пока оставить его в покое. Молча следила за тем, что он делал. А делал он следующее: весьма долго и тщательно осматривал вместе с экспертами вытащенный из бассейна мокрый надувной матрас-кровать. Почти весь воздух из него уже успел выйти, и он был похож на оболочку гигантского плода, лишенного мякоти. На этой оболочке эксперты пытались отыскать пригодные для идентификации отпечатки пальцев. Катя после того, как они закончили, украдкой прикоснулась к вещдоку — надувная кровать была сделана из синтетического материала, бархатистого и мягкого на ощупь. Наверное, спать на ней было удобно. Но кто и для чего приволок эту штуковину в сауну? Плавать на ней в бассейне, как на надувном матрасе, было невозможно — в надутом состоянии кровать занимала почти всю площадь бассейна. Колосов кивком указал Кате на небольшое продольное отверстие — найти его в складках оболочки было непросто. Эксперт определил, что отверстие это не что иное, как след от ножевого пореза. Получалось, что кто-то полоснул по надувному боку матраса ножом — и опять же непонятно, с какой целью. Просто для того, чтобы повредить эту дорогую новинку — любимый товар телемагазина?
Покончив с этой непонятной уликой, Колосов перешел к осмотру вещей погибших. Их уже осматривал следователь прокуратуры и оперативники из отдела убийств, работавшие в отсутствие своего начальника. Вещи — одежда, обувь, спортивные сумки — были аккуратно разложены на столе в холле-предбаннике. Вроде бы ничего необычного — добротные мужские вещи хороших европейских марок. Четыре пары обуви, два кожаных портмоне, две визитки — обе с ключами, две вместительные спортивные сумки «Пума» и «Рибок», один спортивный рюкзак — яркий, новый, четыре пары мужских носков, футболки, нижнее белье, две пары солнцезащитных очков — и нигде никаких документов: ни паспортов, ни водительских удостоверений, ни страховых карточек — ничего. Не было среди вещей и мобильных телефонов — словно кто-то специально изъял их, обрывая все нити, все связи, по которым можно было бы установить личности повешенных.
И все же одну зацепку — важную — Колосов отыскал. Катя наблюдала, как он осматривает сумки, шарит в карманах спортивных брюк, толстовок и олимпиек. Его внимание привлекла сложенная вчетверо бумажка, засунутая глубоко в боковой карман рюкзака — видимо, следователь прокуратуры просто не обратил внимание на этот потайной карманчик. Колосов расправил находку — это был медицинский рецепт. Катя, заглянув в него, сумела разобрать лишь то, что это рецепт на винпоцетин, выписанный на имя Федай В.В., — треугольный штамп поликлиники внизу был смазанным, нечетким.
На этом медицинская тема не кончилась — со дна одной из сумок Колосов извлек пластиковый пузырек, на этикетке которого шариковой ручкой было коряво написано: «Витамин В3 — разовая доза 4-5».
Вещи, несомненно, хранили отпечатки своих владельцев, но пока еще было неясно, что из вещей конкретно кому принадлежит.
Судя по всему, предстоял долгий поиск. Когда Катя вместе с оператором собралась уезжать, этот поиск был только в самом начале — Катя слышала, как Колосов звонил в главк, просил сотрудника срочно пробить данные по Федаю В.В. Возможно, эту фамилию носил один из повешенных — вот только кто из четверых? Оставалось только надеяться на удачу, ведь фамилия довольно редкая.
Катя с тоской подумала: а что, если бы рецепт на лекарство винпоцетин был выписан на фамилию Иванова? «Нет, я не буду, я прекращаю, я уже прекратила думать об этом сегодня, — внушала она себе дома, в ванной, выливая на голову сразу полбутылки цитрусового французского шампуня. — Я подумаю об этом завтра. Я подумаю об этом завтра. А сейчас спать — и никаких кладбищ, никаких ножевых ранений, никаких рецептов, никаких мертвецов».
Завтра был выходной день — суббота. Но вместе с первой в этом сезоне грозой она принесла с собой такие события, что думать о чем-то, кроме них, Катя на какое-то время просто лишилась способности.
Глава 7. В НОЧЬ НА ПЕРВОЕ ИЮНЯ
И надо же было так случиться, что в тот памятный поздний вечер — вечер субботы — перед тревожным звонком Кати Сергей Мещерский как раз целиком был погружен в мечты. Бывает так в выходные, особенно если вы молоды, одиноки, если вернулись наконец домой после долгих странствий, где видели немало нового и любопытного. Дела туристической фирмы «Столичный географический клуб», совладельцем которой являлся Мещерский, в последнее время заставляли его по нескольку месяцев проводить за границей — в Таиланде, Индии, Непале. Фирма традиционно специализировалась на экстремальных экзотических путешествиях и активно осваивала все новые и новые маршруты — в Лахор, Кашмир, Бутан, в западную Бенгалию, Раджа-стан и Бангладеш. Март Мещерский провел с экспедицией в Лахоре, а в конце апреля слетал на остров Пхукет, чтобы убедиться лично, в каком состоянии находится знаменитый тайский курорт после цунами и есть ли вообще смысл заключать с местными отелями контракты на ближайшее будущее.
«Пляжников»-туристов, честно признаться, Мещерский просто не переваривал, но где было найти столько экстремалов, мечтавших о путешествиях в Тибет и в Гималаи, столько спелеологов, альпинистов, уфологов, рерихианцев и рокеров, жаждущих неизведанного и вместе с тем способных выложить за экотур в Индокитай две-три тысячи баксов? А «Столичному географическому клубу» надо было как-то выживать в жестокой конкурентной борьбе. Поэтому его основателю и совладельцу Сергею Мещерскому приходилось скрепя сердце терпеть и оголтелых пляжников — москвичей, волгарей и сибиряков, этих детей зимы, стосковавшихся по южному солнцу, и желавшую исключительно крутого «отвяза» братву из Хабаровска и Красноярска, признававшую отдых только в тайских массажных салонах с девочками, и разных сумасшедших, «открывших» вдруг у себя «экстрасенсорные способности» и рвущихся во что бы то ни стало приобщиться к тайнам аюрведы и тибетской медицины.
Все это приходилось терпеть. Но, к счастью, все это с лихвой компенсировали чудеса — процессия слонов, случайно увиденная из окна джипа на улицах Дели, фантастический восточный базар в Карачи, крики обезьян и павлинов за затянутыми сетками окнами маленького отеля в Удайпуре, ветер, приносящий с Сионийских гор пряные ароматы джунглей, и великая река Брахмапутра, по которой так и подмывало отправиться в плавание на личном теплоходе магараджи княжества Бунди, который по молодости лет учился в СССР и — вот совпадение — был вашим закадычным однокашником по Институту имени Лумумбы.
И надо же было такому случиться, что в этот вечер — вечер субботы, ставший своеобразным мостом ко многим ужасным и трагическим событиям, о которых так хотелось забыть поскорее, Мещерский находился в состоянии полнейшей нирваны. Попросту говоря, валялся перед телевизором на обломовском кожаном диване После солидной субботней порции армянского коньяка. Лежание было вызвано отнюдь не ленью, а безмерной усталостью. Всю субботу Мещерский как пчела трудился по дому. Пылесосил, как бобик, вытирал вековые залежи пыли, жарил куренка в духовке и, как проклятый, как раб, крутил белье в допотопной стиральной (Машине, в сотый уже, наверное, раз давая себе слово Купить продвинутый «автомат» с сушилкой, отжималкой, полоскалкой, программным управлением и прочими полезными в хозяйстве прибамбасами. Но в том, что он весь выходной был сам себе домработник, Мещерский не признался бы даже под угрозой расстрела — особенно другу Вадиму Кравченко и особенно его жене Кате, Катюше…
«Жениться тебе, Сережечка, надо, — твердила она все чаще, все мягче и все деликатнее, — пора… Ну, хочешь, я с Ниной поговорю, а? Ты ведь помнишь Нину? Она так похорошела, и детеныш у нее немножко подрос — такой забавный, он тебе обязательно понравится. Ты ведь детей любишь, я знаю. Ну, хочешь, я с ней завтра же этот вопрос провентилирую?» Мещерский на это отвечал с детским простодушием: «Какой вопрос?» Катя лукаво умолкала. А ее муж, друг детства и собрат по духу — мужскому, корпоративному, Вадим Кравченко, противно и очень многозначительно хмыкал. И тут же вспоминал давнего институтского кореша Витюху Мамурина, который жил-жил себе преспокойненько тридцать лет и три года и вдруг бац! — женился. «Да, — повествовал Кравченко, щурясь, как кот, — женился Витюха наш, а что из этого вышло? Помнишь, Серега, что вышло?»
