Виктория Платова - Хрустальная ловушка
— Берегись, Иона, — засмеялся Марк. — От этой дамочки всего можно ожидать.
— Я учту. — Иона откинулся на стуле и втянул в себя пивную пену.
— А что прикажете делать соблазненной и покинутой. Иона?
— Не знаю.
Твердолобость шурина (или деверя, господи, как нелепо может именоваться брат человека, которого ты любишь!) не понравилась даже Ольге, которая наблюдала за происходящим с известной долей снисходительности. Она бросила укоризненный взгляд на Марка — приведи в чувство своего хамоватого аборигена! — а потом на самого Иону — не очень-то вежливо с вашей стороны так разговаривать с женщиной.
Марк тотчас же попытался исправить положение: он поднялся и склонился в церемонном поклоне над обиженной Инкой.
— Вы позволите?
— Ты, конечно, не предел моих мечтаний. Я бы предпочла кого-нибудь другого…
— Учти, я здесь не только как скромный отдыхающий, но и как представитель фирмы твоего мужа.
— И что?
— Должен присматривать.
— Это его распоряжение?
— Нет, но…
— Все понятно. — Инка обезоруживающе улыбнулась. — «Вечная бдительность — залог свободы». Картина Рокуэлла Кента.
— Мне больше нравятся импрессионисты.
— Ладно, — смилостивилась Инка. — Не могу сказать, чтобы я была в восторге. Но на безрыбье…
— Я предпочел бы высказывание «За неимением гербовой, пишут на простой», если не возражаешь. Как подчиненный твоего высокопоставленного мужа.
— Учти, я буду целенаправленно наступать тебе на ноги, — улыбнулась Инка.
— Я тоже.
Марк и Инка удалились к пятачку эстрады, и Ольга вдруг поймала себя на мысли, что они совсем неплохо смотрятся вместе: брюнетка и блондин, белое и черное, короткие стрижки… Уж слишком демонстративно они не ладят, а Инка действительно наступает Марку на носки, стерва… Вполне изящно и в такт музыке, как раз на синкопах.
Интересно, о чем они разговаривают? А они о чем-то говорили, Ольга это видела. При этом лицо у Инки было такое, как будто она раздавила гадину. Лучшего террариума для Ольгиной ревности и придумать невозможно…
— Вы не слушаете меня? — приглушенный голос Ионы только сейчас донесся до Ольги.
— Почему же? — Она ограничилась тем, что вежливо пожала плечами.
— Вам понравился ваш коттедж?
— Он просто великолепен.
— Вы никогда не были в горах?
— Никогда.
Это была не правда. Конечно же, она знает, что такое горы: ее воспоминания о Тбилиси венчались Мтацминдой, ей нравилось это тбилисское название: Мтацминда, Мтацминда, оно было похоже на считалочку… Но все равно это было не правдой. Как и все, что касалось Мананы, включая ее душевную болезнь.
— Хотите, я покажу вам горы?
«Почему он так странно смотрит на меня?» — подумала Ольга. Антрацитовые глаза Ионы прожигали ее насквозь, впрочем, антрацит и должен гореть… Ровным, чистым пламенем.
— Конечно. Мы будем рады. Завтра с утра.
— Я не имею в виду Марка, — об Инессе Иона даже не заикнулся. — Я имею в виду вас. Только вас.
— Я не знаю… — Господи, зачем она сказала это? Нужно было ограничиться милым и твердым «нет», обратить все в шутку. Тогда в самом финале можно было снисходительно коснуться его плеча: на правах родственницы. Выражение «Я не знаю» больше всего похоже на поощрение ухаживаний, на начало сентиментального платонического романа с далеко идущими последствиями. Только этого не хватало!..
Ольга заслонилась рюмкой с коньяком. Отпила глоток и с тоской подумала: почему же не приходят к логическому финалу эти бесконечные «Мужчина и женщина»?..
Выпитый коньяк придал ей уверенности.
— Вы давно не виделись с братом? — светски спросила она.
— Семнадцать лет. С тех пор, как он уехал из Кизыл-Арвата. Бросил мать, которая уже с постели не вставала… Мы ее похоронили через полгода. Тогда ему было восемнадцать, а мне одиннадцать. Я его ненавидел.
Ольга вздрогнула, а потом вспомнила: ну, конечно же, склока из-за имени Иона, Марк рассказывал.
— Марк рассказывал мне… Ему нравилось ваше имя.
— Имя! — Иона хмыкнул. — Он хотел отнять его у меня.
Он всегда отнимает то, что ему нравится. И если не дать отпор… Он может подмять под себя все и всех.
Это было так чудовищно несправедливо, что Ольга даже не нашлась, что ответить. Ее Марк совсем не такой: он нежен до самопожертвования, он предан делу, она видела его в разных жизненных ситуациях, и в каждой он был выше всяких похвал.
— Вы предвзято к нему относитесь, — сухо сказала она Ионе и даже отодвинулась от него.
— Простите. Я говорю правду.
— Вы просто завидуете ему. — Она слегка захмелела, а это всегда придавало ей смелости. — Просто завидуете, вот и все.
— Завидую? — Удивление Ионы было искренним. — Чему?
— Ну, хотя бы тому, чего он добился к тридцати пяти годам…
— Чего же экстраординарного он добился?
— Он… Он входит в совет директоров крупного концерна, он сам этого добился, он сам построил свою карьеру. А пробиться в Москве — это значит чего-то стоить по-настоящему. Он настоящий. Иона…
— Вы настоящая.
Он накрыл ее руку своей ладонью; ладонь была жесткой и прохладной, и это меньше всего походило на легкомысленный курортный флирт.
— Что вы делаете? — глупо спросила она. — Зачем?
Иона улыбнулся ей, но руку все-таки отнял.
— Не знаю, — медленно сказал он.
— Это нечестно, — Ольга даже сморщилась: костяшки пальцев еще горели от прикосновения горноспасателя.
— Почему?
— Марк — ваш брат. Вы ставите меня в неловкое положение.
— Разве? Я не хотел ничего дурного. Марк — мой брат, правда. А вы — жена брата, только и всего. Это называется родственными связями. Мы ведь родственники, правда?
Теперь Ольга почувствовала себя совсем уж глупо: чего только в голову не придет скучающей молодой женщине, очень верной жене очень верного мужа. Этот чертов Иона послан ей в искушение: слишком уж святочными были их отношения с Марком, никакой горчинки…
Случайное — или намеренное? — прикосновение руки Ионы не было ей неприятно, приходится признать. Но в самой его глубине таилась некая опасность, Ольга подсознательно чувствовала это. Нет, она никогда не вступит на эту стезю, утыканную свеженькими указателями: «ИЗМЕНА», «ПОРОК», «ПРЕЛЮБОДЕЯНИЕ». Инка бы в этом случае рассмеялась и сказала: «Иона, скажите правду, вы бы могли трахнуть жену собственного брата? Просто чтобы отомстить за детские обиды…» Но Инкин опыт не годился Ольге, она всегда была слишком правильной, ей в голову не приходило заглянуть в глубины своей собственной души.
— Чем вы занимаетесь, Ольга? — как ни в чем не бывало спросил Иона.
Хороший вопрос.
Дочь своего отца, жена своего мужа, пользователь компьютера, свободный английский, испанский и французский со словарем. Два раза в месяц «Сатирикон» (ее любимый театр), раз в месяц — Ленком (любимый театр Марка, банальнее не придумаешь). Есть еще, конечно, Сесар Вальехо…
— Вы знаете, кто такой Сесар Вальехо?
— Понятия не имею. — На лице Ионы застыло напряженное внимание.
— Это перуанский поэт. Я сейчас его перевожу.
— Так вы переводчица. — Он посмотрел на нее со скептическим интересом.
— В некотором роде.
В некотором роде — точно сказано. Если учесть, что она уже просрочила сдачу переводов для «Иностранной литературы». И еще неизвестно, сколько будет копаться. Вальехо так не похож на нее — и на Марка он тоже не похож.
Он похож на Иону, вдруг отчетливо подумала Ольга. Та же обледеневшая ярость во взгляде, та же обледеневшая ярость в словах.
— Ну? — Иона посмотрел на Ольгу с поощрением.
«Сейчас я прочту ему пару подстрочников, — подумала Ольга, — спрячусь за широкую спину перуанца, — и танец к тому времени кончится, и вернется Марк, и все станет на свои места».
— Хотите, я вам что-нибудь почитаю из Вальехо? — с надеждой спросила Ольга.
— Нет, как-нибудь в другой раз.
— Иона! — Голос, раздавшийся над их столиком, был так громок, что Ольга даже вздрогнула.
Рядом со столиком стоял парень лет тридцати в расстегнутой куртке: бородатое загорелое лицо, раздувающиеся ноздри, угольно-черные брови.
— Познакомьтесь, Ольга, это Влад, мой коллега, горноспасатель…
Если бы здесь сейчас была Инка, она бы отпустила какую-нибудь плоскую шутку в духе Чиччолины <Чиччолина — итальянская порнозвезда.>: «Горноспасатель звучит почти как порнописатель. Как вы относитесь к порно, голубчик?»
Влад бросил быстрый взгляд на Ольгу и равнодушно кивнул.
— Слушай, Иона, где этот хрен Васька?
— Понятия не имею. Как собаки, не загнал?
— В том-то и дело! Джек поранил лапу, а у Васьки была мазь… Я ее найти не могу, а он как сквозь землю провалился…
Ольга с облегчением вздохнула: отличный повод спокойно ретироваться и оставить коллег по работе одних. Она поднялась из-за столика.
— Вы уходите? — равнодушно спросил Иона, на секунду отключаясь от негодующего Влада. — А что я скажу Марку?
