Крутой опер - Черкасов-Георгиевский Владимир Георгиевич

ВЛАДИМИР ЧЕРКАСОВ-ГЕОРГИЕВСКИЙ

КРУТОЙ ОПЕР

Часть I

ЗЕМЛЯНАЯ» РАБОТА

Глава первая

Вырубили электропитание, чтобы не сработала сигнализация. Затем потрудились над первой стальной преградой какими-то нешумными инструментами. А когда спустились в помещение, долго не мешкали. Сейфы, переключившиеся на питание от аккумуляторов, не взламывали — открыли по известным им кодам. Тут уж дело было не в воровском хитроумии: электронные сейфовые коды знало лишь несколько человек из руководства банка.

Взяли десять миллионов долларов. Сумма для оборотов Ахлопова не громадная, всполошился он больше из-за обстоятельств ограбления. Кто-то, явно из ближайшего окружения банкира, выдал секретнейшую информацию. Как дальше работать с такой командой? Но и куш грабители отхватили изряднейший. Подготовились скрупулезно и старания свои окупили с лихвой.

Тридцатитрехлетний Кострецов, поджарый и широкоплечий, привычно пропускал мимо ушей бушующие вокруг эмоции. Капитан покуривал, сверлил окружающих бойким взглядом голубых глаз под светло-русой кудрявой шевелюрой, делая вид, что его каждое слово интересует. Ждал, когда опомнится начальник службы безопасности банка Вася Серченко, чтобы поговорить с ним наедине.

До перехода сюда Серченко служил на каком-то «аналитическом» подполковничьем посту в милиции. Переманил его Ахло-пов за большое жалованье, потому что хотел иметь современнейшую службу безопасности. В функции ее должно было входить: проверка клиентов, сбор досье на будущих участников сделок и тому подобное. С этим бывший подполковник Вася справлялся хорошо, регулярно разрабатывая для босса на компьютере красивые программы. Но так как в оперативном деле являлся почти нулем, возможность проникновения в хранилище через ветхий потолок не спрогнозировал.

Наконец, набегавшийся по месту преступления, малиновый от напряжения, Василий остыл и, поймав настойчивый взгляд Кострецова, поинтересовался:

— Сергей, может, пообедаем, а?

— Да ты вообще отпросился бы, — посоветовал ему Кострецов. — Сегодня вряд ли снова ограбят. Попили бы пивка, помозговали. Здесь уж ничего не поймаем.

— А я бы стакан засадил, — нервно признался Серченко, вытирая рукавом пот со лба.

— Тебе это сейчас еще лучше, — согласился капитан.

Вскоре они с Серченко, надвинувшим на лоб кепочку, вышли на залитую весенним солнцем улицу. Зима долго не сдавалась, но сегодня теплые лучи дружно взялись осушать асфальт на этом напичканном офисами клочке Москвы. И оттого, что на Чистых прудах — Чистяках по-месгному — плескалась под кронами старых деревьев живая, освободившаяся ото льда вода, Кострецов ощущал весну, словно на лесной опушке.

Ближайшим приличным местом был пивной ресторан «Гриф-клуб» на Мясницкой, около Лубянки. Там обитые деревом, увитые зеленью стены с аквариумами создавали покой и уют, вышколенные официанты в белых рубашках подавали немецкое и бельгийское пиво, а можно было заказать и суп с перепелами. Высокооплачиваемый Серченко, по идее, должен был бы пригласить опера, которому предстояло раскручивать дело его судьбы, именно туда. Посидели бы за покрытым скатертью столиком, поговорили бы без толчеи вокруг. Но он повел Кострецова в пивнуху, где хлебали стоя, — в Банковский переулок.

«Вот хохляцкая душа, — думал Кострецов. — Даже при таком раскладе деньги бережет. Видно, каким был в погонах жлобом, таким и остался».

Заведение на Банковском теперь называлось кафе-баром, и из бывшего зала пивной вела лестница на второй этаж, где располагалось кафе. В былые времена пиво здесь брали в автоматах и на улицу выходило большое окно. Оно, конечно, запотевало от паров и колготни внутри, но все ж таки через него отдельные лирические натуры ухитрялись полюбоваться на такое, вот как сегодня, долгожданное солнышко.

Теперь окно было заложено наглухо, а на пятачке под лампами у высоких столиков торчала с кружками в руках местная и прохожая публика.

В объявлении на буфетной стойке предлагалось «адмиралтейское», «петровское» и даже пиво под старинным названием «Ка-линкинъ». Любитель пива Кострецов всю эту новомодную продукцию давно продегустировал, не ощутив в ней особой прелести. Он ностальгически подумал о старом «жигулевском» и взял проверенное «двойное золотое». Ему, хорошо знакомому местному оперу, подали тарелку отборных креветок. Себе Серченко заказал стакан водки с бутербродами и пиво, заплатив, впрочем, за двоих.

Встав у столика, Василий, не снимая кепки, резко поднес к губам стакан, торопливо выпил. Потом вяло закусил, пригубил пиво и обреченно сказал:

— Хана. Конец моей службы у Ахлопо-ва. Где я теперь устроюсь?

— Чего ж «хана»? — потроша креветку, спросил Кострецов. — Искать пропажу будем.

— Искать, Серега, это по твоей части. А даже и найдешь, хозяин такого начальника службы безопасности, как я, все одно больше не потерпит.

— Ты что ж, Вася, лишь о своей шкуре печешься? — Кострецов пристально глянул ему в лицо. — Ты же из ментов. Тебе лично эта ловкая шушера в лицо харкнула. И не желаешь до крыс добраться?

Серченко лихорадочно отпил по л кружки.

— У каждого своя жизнь… Эх, а как ладно дома зажили! Я супругу с работы снял. Каждое воскресенье готовила мне вареники с вишнями.

Капитан делал вид, будто поглощен креветками, чтобы Серченко не видел его сузившиеся глаза, всегда так бесшабашно сверкавшие. Наконец поднял их.

— Что можешь толково сказать по делу?

— Да ничего не могу. Словно соображал ку отбило.

— Коды-то от сейфов, выходит, сотрудники банка сдали.

— Ты что, Кострецов? — Серченко изменился в лице. — И на меня думаешь?

Сергей весело сверкнул голубыми глазами:

— А чего же ты, Вася, так сразу решил из банка линять?

— Да ты что, опер долбаный?! — взорвался Серченко, срывая с головы кепку. — Ты кому такое говоришь? Знаешь мою должность в МВД?!

— Бывшую-то? — белозубо засмеялся Кострецов. — И знагь не хочу. Вижу, что по службе ты лох. Запомни на всякий случай: любой такой розыск начинают с круга главных ответственных за пропажу.

— Да я из органов!..

— Да ну? Это из каких же? — насмешливо поинтересовался Кострецов, но тут же снова добродушно размяк. — Ладно, чего ты, в самом деле? Поной пивка.

Серченко отдышался, заговорил спокойнее:

— Зачем мне сук под собой рубить? Работал бы да работал. Я вон материал для строительства дачи завез.

— Раз завез, как-нибудь достроишь…

Составь мне досье на всех, кто у вас коды сейфов знал. Ты ж, Вась, по таким делам специалист. Работу с клиентами Ахлопову высоко поставил, — подмазывал Кострецов.

— Сделаю. Бывай здоров! — Серченко натянул кепку. — Пойду до дому. Как жене только все буду объяснять?

Кострецов кивнул и угрюмо смотрел Василию в спину, пока тот не скрылся в двери. Потом допил пиво, подумав: «Эхма, и нс нужна нам денег тьма». Подошел к стойке и взял еще кружку.

Капитан огляделся вокруг. Сразу перехватил взгляды троих кавказцев у столика в углу. Черные кожанки, цепочки на шее, у одного на руке — тюремная наколка. Блатные, не местные. Видимо, громковато выяснял он отношения с Серченко.

Кавказцы словно ждали, когда Кострецов заметит, что они «имеют сказать».

— Чего зыришь, легавый? — протяжно произнес тот, что с наколкой.

В наплечной кобуре под курткой Сергея увесисто тянул табельный «Макаров». Любые превосходящие силы капитана не волновали. Кострецов мог бы дать понять, что он не простой мент, а опер с пушкой, и эти «залетные» поджали бы хвост. Но раздражение на Серченко еще не прошло, и он так же тягуче ответил:

— А что, зажмешь?

Кавказцы разом отлепились от столика и медленно пошли на Сергея. Ему еще можно было предупредить драку. Но капитан был зол. Как говорится на милицейском жаргоне, он был «земляной» опер. И вокруг лежала его «земля». На ней плескались Чистые пруды, которые должны быть чистыми. Отличный знаток рукопашного боя, Кострецов сгруппировался, следя за движениями противников.