Часы смерти [Литрес] - Джон Диксон Карр
Последовала долгая пауза, потом Мельсон рывком повернулся.
Стенли опять зашелся в жутком хохоте, молотя рукой по спинке кресла.
Глава четвертая
Человек на пороге
– Мой друг болен, – заметил Боскомб очень тихо.
В глубине его глаз, которые одни остались неподвластны его воле, превратившей сухое, с резкими чертами лицо в непроницаемую маску, метался животный страх; он был напуган до умопомрачения – не подозрением в убийстве, но чем-то сокрушительным, чего он никак не мог предвидеть.
Это, подумал Мельсон, еще больше все усложняет. Человек, который не заметил разбитого окна и грязных следов на подоконнике, не преступник, допустивший просчет; такой человек должен быть просто сумасшедшим.
– Мой друг болен, – повторил Боскомб, прочистив горло. – Позвольте мне принести ему глоток бренди… Возьми себя в руки, ну же! – резко бросил он Стенли.
– Бог ты мой! Ты что, извиняешься за меня? – спросил его гость, всю веселость которого как рукой сняло. – Болен я, стало быть? И конечно, сам о себе позаботиться не могу? Слушай, я, наверное, скажу им все как есть. – Он широко ухмыльнулся. – Хэдли через минуту будет здесь, он это одобрит… Роберт, мой мальчик, – обратился он к констеблю с бравадой, хотя дергающиеся веки выдавали его с головой, – черт бы тебя побрал… тебя и всех тебе подобных… всю вашу мусорную кучу… всю вонючую… – Голос сорвался на крик, он беззвучно хватал ртом воздух. – Ты хоть знаешь, кто я такой? Знаешь, с кем ты разговариваешь?
– Я все гадал, – произнес доктор Фелл, – сколько времени пройдет, пока вы нам расскажете. Если память мне не изменяет, вы одно время были главным инспектором Департамента уголовного розыска.
Стенли медленно повернулся в его сторону.
– Вышедшим в отставку, – добавил он. – С почетом.
– Но, сэр, – запротестовал констебль, – неужели вы не спросите их?
Доктор Фелл, казалось, не слушал его.
– Дерево! – вдруг прорычал он. – Дерево! О боже! О Вакх! О моя древняя шляпа! Ну конечно! Это ужасно. Скажите… – Он взял себя в руки и повернулся к Пирсу. – Мой мальчик, – продолжал он благожелательным тоном, – ты прекрасно поработал. Я спрошу их, можешь не сомневаться, обязательно спрошу. Но сейчас у меня есть для тебя задание. – Говоря все это, он достал записную книжку и карандаш и теперь что-то быстро писал. – Кстати, ты дозвонился до Хэдли?
– Так точно, сэр. Он сейчас прибудет.
– А тот парень, который работает над убийством в универмаге?
– Так точно, сэр. Инспектор Эймс, как сказал мистер Хэдли. Он сказал, что привезет его с собой, если сумеет найти.
– Хорошо. Вот, держи. – Доктор Фелл вырвал листок из книжки. – И не задавай вопросов. Помни, это шаг на пути к служебному повышению. Приступай немедленно. – Он хмуро посмотрел на Стенли, которому Боскомб принес бокал, до половины наполненный бренди. – Итак, джентльмены, не хотелось бы вас торопить, но меня не оставляет чувство, что мой друг главный инспектор не станет церемониться, когда обнаружит эти ботинки. Не кажется ли вам, что необходимо дать некоторые разъяснения? И я не стал бы пить этот бренди, будь я на вашем месте.
– Подите вы к черту! – проорал Стенли и залпом осушил бокал.
– Осторожно, – сказал доктор Фелл. – Лучше сразу отправить его в ванную. Меня не прельщает грядущее… Да-да, вот так… – Он подождал, пока Боскомб, подталкивая пошатывающегося Стенли, проводил его до двери. Боскомб вернулся, вытирая руки. На ногах он держался так же неуверенно, как и его спутник. – Этот человек, – продолжал доктор Фелл, – сейчас больше, чем когда-либо, близок к нервному срыву. Может быть, тогда вы мне расскажете… Что произошло здесь сегодня ночью?
– Может быть, – передразнил его Боскомб, и лицо его на миг исказила уродливая гримаса, – вы сами угадаете. – Неслышно ступая, он прошел к буфету. Его лицо вытянулось и стало неприятным. Вынув пробку из графина, он повернулся. – Я подарю вам только одну подсказку: я не хочу, чтобы этот лунатик задушил меня, когда он узнает, что я пытался сыграть с ним шутку… Признаю, если хотите, что эпизод с разбитым стеклом любопытен.
– Да, некоторым образом. Он мог бы отправить вас на виселицу.
Рука Боскомба дернулась.
– Это, конечно, чушь. Совершенно чужой человек, грабитель, залезает в это окно. Мы закалываем его стрелкой от часов, потом, не жалея времени и сил, обуваем в новые тапочки и кладем перед дверью. Если вдуматься, не очень характерный образ действий, не так ли? Зачем бы нам все это понадобилось? Воров просто пристреливают.
– Кстати, если память мне не изменяет, у вас как раз и был пистолет.
– Насколько мне известно, – задумчиво проговорил Боскомб, склонив голову набок, – нет ничего противозаконного в том, чтобы бить собственные окна и владеть старыми ботинками. Эти ботинки мои. Окно разбил я. Почему я это сделал, никого не касается. Я разбил окно.
– Я знаю, что разбили, – тихо сказал доктор Фелл.
У Мельсона мелькнула мысль: неужели все сошли с ума? Он уставился сначала на доктора, потом на маленького человечка, которого эти слова, похоже, встревожили больше, чем все, что до сих пор здесь происходило. Доктор Фелл заговорил громче:
– Я также хочу найти ответы на «почему» и «зачем» в отношении еще целого ряда вещей. Например, я хочу знать, почему Стенли прятался за этой ширмой, а вы сидели в большом кресле, когда мистер Икс поднимался по лестнице сегодня ночью. Я хочу знать, зачем вы приготовили эти ботинки и перчатки, почему вы так тщательно вычистили пепельницы и вымыли бокалы. Я хочу знать, за кого так переживала Элеонора Карвер, увидев мистера Икса мертвым на вашем пороге… Короче, – подытожил доктор Фелл, беспечно взмахнув рукой и забавно скосив глаза на испанскую ширму, – я хочу знать правду. А в этом доме, где все поставлено с ног на голову, это обещает быть необычайно мучительным процессом. Кхе. Хе-хе-хе. Я ни капельки не удивлюсь, если кто-то вдруг пройдет по потолку. Да и вообще, всякому показалось бы очевидным, что некто уже проделал это в самом буквальном смысле…
– Простите, не понимаю?
– Что кто-то уже ходил по потолку, – повторил доктор Фелл. – Я ясно выражаюсь? Нет. Я вижу, что нет. А, ладно,
