Джорджетт Хейер - Зачем убивать дворецкого? Лакомый кусочек (сборник)
– А когда он вас впустил, то повел прямо на веранду?
– Конечно. Не представляю, куда бы еще он мог меня повести, раз леди Биллингтон-Смит находилась там.
– Долго вы оставались на веранде, миссис Чадли?
– До половины первого.
– И ушли по тропинке, ведущей к подъездной аллее?
– Да. Я сказала леди Биллингтон-Смит, что беспокоиться из-за меня не стоит. Мне показалось, самочувствие у нее неважное, оно и неудивительно. Однако я всегда буду считать, что она сама обрекла себя на это, выйдя за такого человека.
– Эмми, нельзя дурно говорить о покойниках, – напомнил ей муж.
– Конечно, Хилари, однако правда есть правда, и было бы лицемерием представлять дело так, будто генерал не был грубым, властным и злобным. Несомненно, хорошие качества у него имелись, но от меня они оставались скрытыми. С леди Биллингтон-Смит он обращался ужасно, однако сочувствия у меня к ней нет, я всегда считала брак между мужчиной его возраста и девушкой едва ли не отвратительным, а уж его обращение с сыном – таким утонченным юношей! – было определенно зверским!
– Кажется, генерал был весьма неприятным человеком, – тактично заключил Хардинг. – Я вот что хотел узнать, миссис Чадли: идя по садовой тропинке, вы должны были пройти мимо кабинетного окна. Не заметили, был в кабинете кто-нибудь, кроме сэра Артура?
Миссис Чадли распрямила свою прямую спину еще больше.
– Инспектор, в юности нас учили, что заглядывать в чужие окна – верх невоспитанности! – отчеканила она.
– Я и не имел в виду, что вы… мм… подглядывали. Но было бы совершенно нормальным, проходя мимо, бросить взгляд на окно. Неужели вы не сделали этого? Для женщины это так естественно…
– Для меня это было бы совершенно неестественно, – сурово ответила миссис Чадли, – тем более когда знаешь, что генерал находится у себя в кабинете. Непонятно, куда катится мир, если даже меня можно заподозрить в том, что я заглядываю в окна!
– Если бы в кабинете кто-то разговаривал, услышали бы вы голоса? – невозмутимо гнул свое Хардинг.
Священник наклонился и погладил руку жены.
– Успокойся, дорогая, инспектор не обвиняет тебя в подглядывании, – утешающе протянул он. – Ты могла по случайности кого-то увидеть или услышать, а для расследования это имело бы большое значение.
– Если бы увидела или услышала, то немедленно сообщила бы в полицию, узнав об убийстве сэра Артура, – отрезала миссис Чадли. Встретив кроткий взгляд мужа, она несколько смягчилась. – Насколько могу судить, никаких голосов в кабинете не раздавалось. Наверное, я обратила бы внимание на какие-то звуки, однако, надеюсь, не поддалась бы праздному любопытству.
– Точно так же, миссис Чадли, любое движение в кабинете привлекло бы ваш взгляд… мм… невольно?
– Возможно. Определенного ответа дать не могу. Мне кажется, никакого движения там не было.
Хардинг поднялся.
– Спасибо, миссис Чадли, это все, о чем я хотел вас спросить.
Возвратясь в «Корону», он почти сразу же уселся за бумаги и лег спать лишь к полуночи. За это время он много написал, многое обдумал и выкурил несколько трубок.
На другое утро Хардинг к девяти часам приехал в полицейский участок и застал суперинтенданта несколько раздраженным.
– Я думал, вы заглянете ко мне вчера вечером, – сказал этот достойный человек.
– Правда? – спросил Хардинг. – Надеюсь, вы не дожидались меня. Доброе утро, сержант. Появились какие-нибудь новые версии?
– Нет, сэр, не могу этого сказать, – не стал лукавить Незерсол. – Чем больше я думаю об этом деле, тем сильнее мне кажется, что убийцей мог быть кто угодно.
– Ну что ж, давайте немного поломаем голову, – предложил инспектор, придвинув стул к столу и открывая свой планшет. – Суперинтендант, возвращаю вам записи показаний, которые вы столь любезно предоставили мне вчера. Кажется, я свел в систему все важные данные.
Суперинтендант взял бумаги и сунул в ящик стола.
– Конечно. Если они вам не пригодились… – протянул он оскорбленным тоном.
– Они оказались очень ценными. Вчера вечером я решил, что есть смысл составить расписание. Вот оно. – Инспектор положил листок перед суперинтендантом и кивнул Незерсолу: – Взгляните, сержант.
– Насколько я понимаю, – сухо уточнил суперинтендант, – это относится к утру первого июля?
Получив в ответ кивок, он вперился взглядом в расписание и внимательно его прочел.
11.30. Джеффри Биллингтон-Смит уходит из дома.
11.45. Генерал и миссис Холлидей возвращаются в дом. Леди Биллингтон-Смит по зову генерала спускается вниз; миссис Холлидей поднимается к себе в комнату.
11.50. Леди Биллингтон-Смит идет в садовый холл; генерал – в кабинет.
11.55(?). Миссис Холлидей на веранде. Холлидей наверху в их комнате.
12.05. В кабинете слышен голос Холлидея.
12.10. Приезжает миссис Твининг. Из кабинета не слышно ни звука.
12.10–12.15(?). Миссис Твининг в холле.
12.15(?). Миссис Твининг на веранде.
12.20. Леди Биллингтон-Смит входит на веранду с огорода. Миссис Чадли – из дома.
12.25. Холлидей приходит на веранду из бильярдной.
12.27(?). Гест уходит с веранды.
12.30. Миссис Чадли уходит по садовой тропинке.
12.35. Дворецкий приносит на веранду коктейли.
12.40(?). Гест возвращается на веранду.
12.55(?). Миссис Твининг в кабинете.
13.00(?). Миссис Твининг возвращается на веранду.
– Вы поставили слишком много вопросов, – сказал суперинтендант, изучив расписание.
– В тех случаях, когда мне приходилось лишь догадываться о точном времени. Отклонения не больше минуты-двух в ту или другую сторону.
– Что ж, все это очень хорошо, – пренебрежительно бросил суперинтендант. – Только никуда нас не выводит.
– Я думаю, может вывести, – не согласился Хардинг. – Возьмем для начала леди Биллингтон-Смит. Взглянув на расписание, вы увидите, что с одиннадцати пятидесяти почти до двадцати минут первого, когда она разговаривала с садовником, о ее передвижениях сведений нет. Однако Холлидей признает, что в двенадцать ноль пять он находился в кабинете, а с двенадцати десяти до примерно двенадцати пятнадцати миссис Твининг находится в холле и не слышит из кабинета ни звука. Таким образом, у леди Биллингтон-Смит остается всего пять минут, чтобы убить сэра Артура и выйти в огород по другую сторону дома.
– Возможно, – кивнул суперинтендант. – А что, если она убила его до пяти минут первого?
Хардинг поднял взгляд.
– Вы забыли, что Холлидей в пять минут первого видел генерала вполне живым.
Суперинтендант, всегда чувствовавший себя по утрам после бренди не лучшим образом, бросил хмурый взгляд на сержанта и возразил:
– Это не подтверждается ничем, кроме его слов, мистер Хардинг.
Видимо, инспектор не счел нужным спорить на эту тему, так как перешел к другому подозреваемому.
– Теперь возьмем Холлидея, – сказал он. – Где-то около двенадцати он входит в кабинет, чтобы вернуть чек, подаренный его жене. Сержант говорил вам об этом?
– Да, мистер Хардинг, говорил. На мой взгляд, Холлидей и есть тот, кого мы ищем. Если помните, я подозревал это с самого начала.
– Согласен, на него указывает многое. Однако меня это полностью не удовлетворяет. Мотив есть, возможность тоже. Мне кажется, он очень вспыльчив. Я легко мог бы поверить, что яростная ссора между ним и сэром Артуром завершилась потасовкой с применением оказавшегося под рукой кинжала, если б не одна деталь. Поверх обрывков чека в корзине лежало много других бумаг. Если бы убийство совершил Холлидей, чек лежал бы сверху.
Сержант слегка нахмурился.
– Об этом я не подумал. – Он с огорчением покачал головой, разгладил усы и погрузился в раздумье. – А что, если мистер Холлидей сам накидал в корзину бумаг?
– Мне это приходило в голову, – признался Хардинг. – Возможно, однако маловероятно. Конечно, можно утверждать, что если он догадался стереть отпечатки пальцев с рукоятки кинжала, то мог и набросать бумаг поверх разорванного чека. Только не проще ли было взять клочки и унести?
– Оно, конечно, так, – согласился сержант и снова разгладил усы.
– Точно так же возможно, что во время ссоры с Холлидеем сэр Артур продолжал рвать бумаги и бросать в корзину.
– Да, конечно, – задумчиво подхватил сержант. – Более того, он вполне мог делать это нарочно, чтобы избавиться от мистера Холлидея.
– По-моему, – вмешался суперинтендант, – на него можно заводить дело.
– Я не стал бы брать его под арест на основании этих улик, – засомневался Хардинг. – Признавая, что для подозрения есть веские причины, давайте обратим наше внимание на Стивена Геста. Он сам показал, что ушел с веранды где-то между двенадцатью двадцатью пятью, когда появился Холлидей, и двенадцатью тридцатью, когда ушла миссис Чадли. Говорит, что находился в доме минут десять, возможно, дольше. Когда вернулся на веранду, Холлидей заметил на его манжете кровавое пятно. Происхождение пятна Гест объяснил тем, что якобы порезался, открывая жестянку с табаком.
