Энтони Гилберт - Профессиональное убийство. Не входи в эту дверь! (сборник)
Подобно большинству людей, он знал Крука по рассказам. Говорят, знаменитый сыщик утверждает, что успех злоумышленника во многом зависит от умения скрыться и затаиться. Чем меньше высовываешься, тем больше шансов спастись.
Однако он не мог воспользоваться мудрым советом. Слишком трудно было сидеть тихо и спокойно, не интересуясь развитием событий и не стараясь направить их в нужное русло. Но получалось только хуже. Если бы он не отправил телеграмму, ему не пришлось бы снова рисковать и теперь не надо было бы так сильно волноваться. Этим идиотским посланием он подписал себе смертный приговор.Газовая горелка в камине потухла, и в комнате стало холодно, как в склепе.
«Да, легко распоряжаться фактами, когда они уже в прошлом, – думал он с досадой. – И трудно жить, затягивая ремень на поясе, когда нельзя получить деньги из наследства, на которое имеешь неоспоримое право. Если бы Эдель меня слушала, если бы следовала моим советам… Но она всегда была своевольной особой… Говорила одно, делала другое. Поглядела бы теперь на меня да порадовалась…»
Ему казалось, что он слышит ее тихий мягкий голос: «Я не могу принять решение, не посоветовавшись с Гербертом…»
Он не мог не вспоминать о последней роковой встрече с родственником. Какого черта они встретились на Аскью-стрит? Впрочем, ответ ясен. Жажда денег. Проклятые деньги стали погибелью двух человек. Один попал на «Гиблый пустырь», другой… дрожит возле холодного камина.
Он больше не живет, он существует под угрозой смерти. В любой момент его может схватить полиция, а когда кончатся деньги, так или иначе придет конец. По иронии судьбы пропадает и богатство, теперь принадлежащее только ему, так как он оказался единственным наследником. Однако положение таково, что он не может снять со счета в банке ни пенса.
Он не мог забыть последнюю шумную ссору в столовой дома на Аскью-стрит. Двое мужчин отстаивают свои права и оскорбляют друг друга. Герберт, нуждавшийся в деньгах, чтобы объединиться с новым партнером, обвинял Альфреда в убийстве сестры, основываясь на словах Норы Дин. Альфред с издевкой отвечал, что веских доказательств нет и никто не сможет его ни в чем обвинить. При этом судьи будут уверены, что Герберт на него наговаривает, чтобы завладеть богатым наследством Эдели. Однако муж, даже лишь подозреваемый в убийстве, может потерять право на наследство жены, и тогда прямым наследником становится брат покойной – так с угрозой в голосе заявил Герберт. В общем, спор завершился страшной ссорой, хотя Герберт не мог доказать, что Альфред отравил жену, а Альфред не мог помешать шурину сообщить в полицию о своих довольно веских подозрениях.
В какой-то момент появилось внезапное желание – убить. Вдруг случилось так, что убийство показалось единственно верным решением спора. За какие-то минуты желание переросло в непоколебимое намерение, такое непоколебимое, что еще через несколько минут он совершил страшное преступление.
– Я должен был его убить, – бормотал теперь преступник. – Что мне было делать? Он стоял у меня на пути. Я не сошел с ума, нет. Просто меня губит дикое невезение.
Он встал и неожиданно твердо проговорил:
– Нет, меня еще не поймали. Я еще на свободе и свободу не отдам. Я преодолею страх. Впрочем, если девчонка умрет, никто меня ни в чем не обвинит. Я уеду отсюда. Найду скромное занятие, ибо на многое трудно рассчитывать человеку в возрасте и с фальшивыми документами. Придется жить в бедности… О богатстве, о своем богатстве мечтать не приходится. Если бы я знал, как дорого мне обойдется преступление, я бы не стал рисковать, даже за огромные деньги!
Он громко расхохотался. И тут же зажал рот рукой, чтобы не слышали в соседних комнатах. При этом его вдруг охватила дикая ярость. Почему нельзя отважиться жить спокойно, как все? Наверняка еще можно что-то исправить! Надо что-нибудь предпринять!
Он стукнул кулаком по валику дивана и подошел к окну.
С улицы донеслись звуки волынки, и хриплый голос пел: «Нет сладкого пира для грешного мира…»
Преступник, еще пуще разъярившись, высунулся в окно и заорал:
– Хватит каркать!
Но тут же захлопнул окно, чтобы не привлекать к себе внимания.
«Так в самом деле помешаться недолго», – подумалось ему.
В это время кто-то остановился на тротуаре и по-смотрел на его окно. Вскоре послышались шаги на лестнице и затихли у двери его комнаты. У него дрогнуло сердце.
– Мистер Винтер, – произнес властный голос.
Таково было новое имя преступника.
– Войдите, – тихо сказал он.
На пороге появилась хозяйка дома. За ее спиной стоял человек в темном костюме.
«Пришли за мной», – подумал он, быстро оглянувшись. Можно было выскочить в окно, но прыгать со второго этажа было рискованно.
– Я хочу показать вашу комнату новому квартиранту, – сказала женщина.
Преступник нахмурился и хотел возразить:
– Я вас не понимаю…
– К концу недели комната должна быть освобождена, – оборвала его хозяйка и вышла.
Он слышал, как она закрыла входную дверь и затем снова поднялась к нему.
– Этот человек будет здесь жить с понедельника.
– Но комнату снял я…
– Да, на неделю. Как мы договорились.
– Я хотел бы остаться еще на несколько дней, – пробормотал он.
– А я не хочу, чтобы вы оставались, – возразила женщина, убежденная в своей правоте. – Я предпочитаю постоянных жильцов, и кроме того…
– Что «кроме того»? – спросил преступник, чувствуя, как внутри его все похолодело от страха. В то же время он понял, как легко можно превратиться в профессионального убийцу. Ведь так просто было задушить эту отвратительную женщину. Какой ужас охватил бы ее, если ей сказать, что он преступник, которого ищет полиция.
– Кроме того, этот человек никому не будет мешать, – заявила женщина.
– Разве на меня кто-нибудь жаловался? – Пальцы его рук скрючились, как когти хищника. Большие, грубые, сильные руки готовы были впиться ей в горло. Если эта женщина узнала его тайну… В конце концов, человека казнят только раз.
– Супруги из соседней комнаты рано уходят на работу, а вы не даете им выспаться, – объяснила хозяйка.
– Чем я им мешаю?
– Они жалуются, что вы в полночь включаете радио.
– Я слушаю только последние новости, – проворчал он. Ему было необходимо слушать сообщения полиции и уголовную хронику.
– Кроме того, вы иногда разговариваете сами с собой, и довольно громко…
– Разве это запрещено? – рявкнул он. И тут же в страхе спросил: – Они слышат, о чем я?…
– Не имею понятия. Главное, что вы тревожите соседей, которые являются моими постоянными съемщиками. Они нуждаются в покое и тишине.
«Женщина права, надо смываться, – подумал преступник. – Могу попасть под подозрение, а рисковать нельзя. Может, она уже о чем-то догадывается?»
Ее невыразительное лицо ни о чем не говорило.
– Во всяком случае, – сказал он, стараясь, чтобы голос звучал естественно и безучастно, – я и сам не могу здесь долго задерживаться. Только что получил письмо от моего представителя в Манчестере, он просит меня приехать.
– Да? – равнодушно произнесла хозяйка. И преступник вдруг вспомнил, что, получая корреспонденцию для квартирантов, она, конечно, не видела никакого письма из Манчестера.
– Если вы не возражаете, я зайду в конце недели прибрать комнату, – добавила она.
Он кивнул, и женщина закрыла за собой дверь.
Нет, она ни о чем не подозревала. Просто нашелся более выгодный жилец. Преступник стал считать свои деньги.
«Пожалуй, действительно надо переехать в Манчестер, – рассуждал он. – Но если меня выследят и эта женщина меня вспомнит, она скажет, что я собирался в Манчестер. А поверят ли, что я поехал в Манчестер? Скорее подумают, что я сбиваю их с толку. В таком случае надо действительно податься в Манчестер, так будет лучше. Там отсижусь».
И он стал складывать одежду в чемодан, но вскоре передумал.
«Нет, сейчас не время уезжать. Сначала надо узнать, что стало с девчонкой. Очнулась… или, может, уже на том свете? Надо немного подождать».
В то же время он надумал послать себе самому телеграмму, приглашающую его на север Англии, и таким образом снова запутать следы. Он побоялся звонить на телеграф из дому и пошел разыскивать телефон-автомат. По дороге ему вдруг пришла в голову отчаянно смелая мысль. Он устал от страхов, ожиданий, неуверенности в завтрашнем дне и подумал, что, наверное, настало время действовать. Человек должен защищаться, нападая, говорил он себе. Лучше сделать шаг первым, чем последним.
– Но какой шаг? – спросил он себя.
