Элизабет Джордж - Картина без Иосифа

Он поднял глаза и обнаружил, что она глядит на него. Она тут же отвернулась и стала возиться с кофемолкой. Но он зафиксировал секундное смущение в ее глазах — когда это Хелен вообще приходила в замешательство? — и подумал, насколько связан и связан ли вообще ее нынешний интерес к свадьбам с ним и насколько с отцовской критикой. Казалось, она прочла его мысли.

— Он всегда разглагольствует про Сибелу, — сказала она, — и злится при этом на меня. Мол, она и мать четверых детей, и жена, и гранд-дама Милана, меценатка, член правления оперы, глава музея современного искусства, председательница всех комитетов, которые только знало человечество. Да еще говорит по-итальянски, как будто родилась в Италии. Короче, ужас, а не старшая сестра. Могла бы все-таки иметь совесть и оказаться хоть в чем-то несчастной Или вышла бы замуж за какого-нибудь блудливого козла. Но нет, Карло ее обожает, носит на руках, называет своей хрупкой английской розой. — Хелен в сердцах задвинула стеклянный кувшин под носик кофемолки. — Сибела такая же хрупкая, как лошадь, и он это знает.

Она открыла шкаф и принялась выгружать из него ассортимент жестянок, банок и коробочек, а потом перенесла их на стол. Сырные бисквиты заняли место на тарелке вместе с клинышком сыра бри. Оливки и овощи в кисло-сладком маринаде отправились на менажницу. К ним она добавила несколько луковиц для коктейля. Напоследок вытащила кусок салями и разделочную доску.

— Ленч, — сказала она и села напротив него, когда кофе сварился.

— Эклектика вместо гастрономии, — заявил он. — Я все-таки предпочел бы копченую семгу с телятиной.

Леди Хелен отрезала немного бри и намазала на бисквит.

— Он не видит необходимости в моей карьере — видишь, какой викторианский папочка у меня — и одновременно считает, что я должна делать что-нибудь полезное.

— Ты и делаешь полезное. — Линли сунул ложку в банановый йогурт и постарался представить на его месте пищу, которую он мог бы жевать, а не просто проглатывать. — А как же все, что ты делаешь для Саймона, когда он завален работой?

— У папы это самое больное место. Как же, одна из его дочерей обрабатывает и фотографирует отпечатки пальцев, рассматривает под микроскопом волоски, печатает описания разложившихся трупов? Бог ты мой, неужели этого он ожидал от своего чада? Неужели для этого он меня учил? Чтобы я просидела в лаборатории до конца своей жизни — с перерывами, разумеется, я не претендую на то, чтобы делать регулярно что-либо далекое от фривольности. Будь я мужчиной, могла бы по крайней мере коротать время в клубе. Он бы это одобрил. Ведь он сам провел там молодые годы.

Линли поднял бровь:

— Кажется, я припоминаю, что твой отец возглавлял в свое время три или четыре довольно успешных инвестиционных корпорации. По-моему, он и сейчас руководит одной.

— Ох, не напоминай мне. Он все утро занимается этим, если не перечисляет благотворительные организации, на которые я должна тратить свое время. Порой, Томми, мне кажется, что он со своими повадками персонаж одного из романов Джейн Остин.

Линли постучал пальцами по журналу, который листал:

— Существуют ведь и другие способы ему угодить, помимо благотворительности. Ты могла бы посвятить свое время еще чему-либо, что он считает достойным.

— Разумеется. Это сбор средств на медицинские исследования, посещение престарелых, работа на той или иной горячей линии. Я понимаю, мне нужно что-то делать. Но почему-то никак не получается.

— Я не настаиваю, чтобы ты стала волонтером.

Она замерла, так и не отрезав до конца кружок салями. Положила нож, вытерла пальцы о льняную салфетку и ничего не ответила.

— Подумай, Хелен, как много зайцев убьет один-единственный выстрел брака. Квартира вернется твоей семье.

— Они могут приезжать сюда в любое время. И хорошо это знают.

— Ты сможешь тогда заявить, что слишком занята эгоистическими интересами твоего мужа, чтобы наполнять свою жизнь социальными и культурными мероприятиями, как Сибела.

— Мне все равно нужно больше заниматься такими вещами. Папа прав, как ни прискорбно с этим согласиться.

— Когда же у тебя родятся дети, ты станешь пользоваться ими как щитом от всех обвинений твоего отца, если он начнет упрекать тебя в праздности. Да он и не станет тогда этого делать. Будет доволен. Ты его порадуешь

— Чем?

— Тем, что ты… устроила свою жизнь.

— Устроила жизнь? — Леди Хелен проткнула вилкой огурчик и задумчиво пожевала его. — Боже, не говори мне, что ты в самом деле такой провинциал.

— Я не собирался…

— Неужели ты искренне думаешь, что главная цель женщины — оказаться устроенной, Томми? Или, — проницательно предположила она, — это касается только меня?

— Нет. Прости. Я не так выразился.

— Тогда сформулируй по-другому.

Он поставил пакет с йогуртом на стол. Йогурт и в самом деле был вкусным, но несколько ложек Линли вполне хватило.

— Мы ходим вокруг да около, а пора бы поставить точку. Твой отец знает, что я хочу на тебе жениться

— Знает. И что же?

Он скрестил ноги, снова поставил их прямо. Поднял руку, чтобы ослабить узел на галстуке, и обнаружил, что он без галстука.

— Черт побери, — вздохнул он. — Ничего. Просто мне кажется, что наш брак был бы не самой плохой вещью на свете.

— И Господь свидетель, это порадовало бы папу. Задетый ее сарказмом, он ответил ей в тон:

— Я не собирался радовать твоего отца, впрочем…

— Ты повторяешься. Не прошло и минуты, как ты произнес слово «радовать».

— Я имел в виду твоего отца. Оба раза. Что же до меня, то иногда я по глупости начинаю думать, что меня это тоже могло бы порадовать.

Теперь Хелен почувствовала себя уязвленной. К счастью, в этот момент зазвонил телефон.

— Не бери трубку, — сказал он. — Нам нужно немедленно выяснить этот вопрос.

— Не думаю. — Она поднялась. Телефон стоял на кухонном столе, рядом с кофеваркой. Она налила им по чашке и сняла трубку:

— Как ты угадала. Он как раз сидит здесь, у меня на кухне, ест салями и пьет йогурт… — Она засмеялась. — Труро? Ну, надеюсь, ты истощишь его кредитные карточки до предела… Нет, вот что… Правда, Барбара, не забивай себе голову… Мы не обсуждаем ничего более сакраментального, чем преимущества сладких маринованных овощей перед укропом.

Она все-таки понимала, что задевает его своим легкомыслием, и поэтому Линли не удивился, когда Хелен, не поднимая глаз, протянула ему трубку:

— Сержант Хейверс. Тебя.

Беря трубку, он прижал ее пальцы и не отпускал их до тех пор, пока она не взглянула на него. Но даже после этого он ничего не сказал, поскольку, черт побери, виновата была она, и он не собирался извиняться за свою вспышку.

Когда он поздоровался с сержантом, до него дошло, что Хейверс, вероятно, услышала в его голосе больше, чем ему хотелось бы, так как она без обиняков перешла к делу:

— Вы сейчас припухнете, когда узнаете, что творится здесь, в Труро, Англиканская церковь приняла близко к сердцу работу полиции. Секретарь епископа любезно назначил мне аудиенцию аж через неделю, благодарю покорно. Занят как пчелка в розах, этот епископ, если верить его секретарю. — Она сделала громкий выдох. Вероятно, как всегда, курила. — И вы бы посмотрели на норы, в которых живут эти типы. Разрази меня гром! Напомните мне, чтобы я не открывала свой кошелек в церкви, когда в следующий раз мимо меня пронесут блюдо для подаяний. Это они должны помогать мне, а не наоборот.

— Значит, вы напрасно потратили время. — Линли наблюдал, как Хелен вернулась на свое место, взяла журналы и начала отгибать уголки тех страниц, которые до этого загнула. При этом она тщательно проглаживала каждый из них ногтями. Она делала это демонстративно, чтобы он видел. И он понимал это, потому что хорошо ее знал Тут его охватил гнев такой иррациональной силы, что ему захотелось швырнуть стол об стену.

Хейверс в это время говорила:

— Так что, по-видимому, формулировка «несчастный случай на воде» была эвфемизмом.

Линли оторвал глаза от Хелен:

— Что?

— Вы не слушаете? — спросила Хейверс. — Ничего. Не отвечайте. Где вы отключились?

— На «несчастном случае».

— Ладно. — Она начала снова.

Когда она поняла, что от епископа Трурского толку не дождешься, она пошла в газетную контору, где и провела утро за чтением старых номеров. Там она и обнаружила, что несчастный случай на воде, унесший жизнь жены Робина Сейджа…

— Кстати, ее звали Сьюзен.

— …во-первых, произошел не на лодке, а во-вторых, не был несчастным случаем.

— Это был паром, который курсирует из Плимута в Роскоф, — сказала Хейверс. — И, согласно газете, это было самоубийство.

Хейверс обрисовала историю с деталями, которые почерпнула при просмотре газетных сообщений. Супруги отправились на две недели во Францию, в плохую погоду. После ленча, на середине пути…