Элизабет Джордж - Картина без Иосифа
Позже он понял, что стал умирать в тот момент, когда поднял руку на Полли. И вот теперь, стоя у окна и глядя, как она проходит мимо, он подумал, а не умирал ли он уже несколько лет.
За его спиной тикали часы, глаза кошки двигались вместе с движением ее хвоста. Как она смеялась, когда их увидела. Она сказала — Кол, это чудесно, мне они нужны, купи их. И он купил их ей на день рождения, завернул в газету, потому что забыл купить красивую оберточную бумагу с ленточкой, оставил их на крыльце и нажал на звонок. Как она засмеялась, захлопала в ладоши, сказала — повесь их скорей, прямо сейчас, скорей.
Он снял их со стены и положил на кухонный стол. Стрелками вниз. Хвост еще шевелился. Глаза тоже. Он слышал, как они тикают.
Он трижды пытался открыть механизм, но не смог. Выдвинул ящик стола. Поискал нож.
Часы тикали и тикали. Хвост шевелился.
Он засунул нож между передней стенкой и механизмом и резко дернул. Потом еще. Пластмасса подалась и отскочила, упав на пол. Он поднял часы и ударил их об стол. Посыпались шестеренки. Хвост и глаза остановились. Тиканье прекратилось.
Он отломил хвост. Деревянным черенком ножа раздавил глаза. Швырнул часы в мусор.
— Как мы назовем его, Кол? — спросила она, беря его под руку. — Ему нужно имя. По-моему, Тигр. Послушай, как звучит: Тигр нам скажет время. Прямо как стихи, правда?
— Пожалуй, — ответил он.
Он надел куртку. Лео радостно бросился к нему из гостиной. В ответ на его нетерпеливое повизгиванье Колин погладил пса по голове кончиками пальцев. Но из дому вышел один.
Пар от его дыхания говорил ему, что воздух холодный. Но сам он ничего не ощущал, ни тепла, ни холода.
Он пересек дорогу и вошел в ворота-часовню. Он обратил внимание, что до него на кладбище кто-то уже побывал, потому что на одной из могил лежала веточка можжевельника. Остальные могилы были голые, промороженные под снегом, а их камни торчали словно дымовые трубы из облаков.
Он прошел к стене, к каштану, под которым вот уже шесть лет лежала Энни. Он нарочно проложил свежий след, раздвигая ногами сугробы.
Небо было голубым как лен, посаженный ею когда-то возле их дома. На его фоне сверкали покрытые льдом и снегом ветви, образуя алмазную паутину. Они бросали сетчатую тень на землю, на могилу Энни.
Нужно было что-нибудь принести, спохватился он. Веточку плюща или можжевельника, сосновый венок Или хотя бы захватить веник и смести снег с камня, очистить его от лишайников, которые могли вырасти за эти недели. Ему нужно было сохранить ее имя, чтобы оно не поблекло. А сейчас ему нужно было его прочесть.
Могильный камень был полузасыпан снегом, и он стал счищать снег руками, сначала сверху, потом с боков, потом с надписи
И тут он увидел его. Сначала его глаз заметил цветное пятно, ярко-розовое на белом. Потом — два пересекающихся овала. Маленький плоский камень, отшлифованный рекой за тысячи лет, лежал в изголовье могилы, прислоненный к камню.
Он протянул к нему руку и отдернул ее. Опустился на колени в снег.
«Я сожгла для тебя кедр, Колин. Положила золу на ее могилу. Положила вместе с ней кольцевой камень. Я отдала Энни этот камень».
Он протянул руку, а она уж сама сделала свое дело. Его рука сама взяла камень. Его пальцы сомкнулись вокруг него.
— Энни, — прошептал он. — О Господи, Энни.
Он чувствовал, как холодный ветер с пустошей обрушился на него. Ощущал холодные объятия снегов. На его ладони лежал маленький камень.
