Эллери Куин - Приключения Эллери Квина (рассказы). Дом Брасса

— Двадцать пять тысяч, — сказал Ричард Квин и добавил, когда маленький человечек открыл рот: — Одну минуту, мистер Гэррет. Вы намерены предложить большую цену?

— Почему вы спрашиваете? — В голосе Гэррета послышались скрипучие нотки, как будто на каких-то деталях его говорящего механизма истощилось масло.

— Потому что в таком случае я хотел бы попросить о перерыве, чтобы посоветоваться с моими доверителями.

— Нет-нет! — воскликнул мистер Гэррет. — Я возражаю, мистер Келлер! Я имею право…

— Кто ведет этот аукцион, мистер Гэррет? — вклинился мужчина на подиуме. — Я и моя лицензия позволяют мне рассчитывать на максимальную сумму. Я не могу принимать чью-либо сторону. Вы получите ваш перерыв, мистер Квин. Сколько времени вам нужно?

— Сколько потребуется. — Инспектор кивнул ошеломленным «доверителям» и зашагал к дому. На этот раз за ним последовали не только наследники и Джесси, но также шеф Флек, Вон Дж. Вон и держащиеся на заднем плане пятеро ветеранов. — Совсем забыл. — Инспектор остановился в дверях. — Мистер Гэррет, не пойдете ли и вы с нами?

Маленькая челюсть Гэррета отвисла.

— Я?

— Да, вы.

Мистер Гэррет повиновался с таким видом, словно его пригласили в штаб-квартиру гестапо. Возможно, сыграло роль то, что его окружили «нерегулярники».

— Мистер Гэррет, — заговорил инспектор, когда замерло эхо шагов по лишенному ковров полу изувеченного дома, — пришло время спросить прямо: вы скупаете лоты для себя или для кого-то еще?

Некоторые лица казались удивленными, а некоторые нет. Но в данный момент инспектор не занимался физиогномикой. Все его внимание было сосредоточено на маленьком человечке, который переминался с ноги на ногу, закусив губу.

— Я не обязан на это отвечать, — сказал он наконец.

— Не обязаны, — неожиданно заговорил шеф Флек, — но я здесь представляю закон, а закон предпочитает, чтобы вы ответили.

— Ну ладно. Полагаю… Ведь вы действуете как агент, сэр? — обратился Гэррет к инспектору. — Я тоже.

— Так я и думал, — кивнул инспектор. — Но у вас передо мной преимущество, Гэррет. Вы знаете моих доверителей, а я не знаю ваших. Кто они?

— На этот вопрос я, безусловно, не стану отвечать, — с достоинством заявил маленький человечек. — Это затрагивает конфиденциальные отношения. Нет, сэр, я не скажу вам, кто мой клиент.

Вон опустил флягу.

— Как насчет того, чтобы продолжить аукцион?

— Я еще не закончил, — отозвался инспектор.

— С чем? — спросил Флек. — Куда вы клоните, Квин?

— Пойдемте со мной. — Ричард не выглядел обескураженным отказом Гэррета.

Он поднялся на второй этаж и проследовал в спальню Хендрика Брасса. Там ничего не осталось, кроме каркаса кровати, который люди Трафуцци отвинтили от пола и перед уходом привинтили назад, и пустой картинной рамы, которую они привинтили к стене теми же шурупами. Семейный портрет, находившийся в раме, давно присоединился к изображениям других Брассов — братьев, сестер, дядьев и теток — среди вещей, разбросанных снаружи вокруг подиума Келлера.

— Ну? — осведомился шеф, оглядываясь вокруг.

— Вы смотрите на два образца ключей к состоянию старого Брасса, — сказал инспектор, — которые, боюсь, не заметил никто, включая меня.

— Что? Где? Я не вижу ничего, кроме кровати и латунной рамы на стене. Не говорите мне, что они представляют собой антикварную ценность…

— В доме нет никаких антикварных ценностей. Если они и были, Брасс давным-давно продал их или испортил латунным покрытием. Все остальное сплошной хлам. Приподнимите эту кровать, шеф, и посмотрите сами.

— Как я могу ее приподнять? — нахмурился Флек. — Она привинчена к полу.

— Тогда передвиньте раму на стене.

— Она тоже привинчена.

— Вот именно. Они обе привинчены. Как были привинчены все другие рамы и кровати. Не говоря уже о латунных панелях, намертво прибитых к большинству стен. Почему старик привинчивал латунные кровати и рамы и обивал латунью стены?

— Потому что он был чокнутым, — сразу же ответил Вон.

— Безусловно. Но даже у психов имеются какие-то причины для своих поступков. Чего Брасс этим добился?

Никто не ответил — даже Джесси, которая напрягала ум, стараясь выиграть конкурс на похвалу своего супруга.

— Но ведь это очевидно. Старик добился того, чтобы эти предметы стали неподвижными. А почему он этого добивался?

Они пережевывали эту проблему с таким трудом, словно лишились зубов. Только Кит Палмер смог ее переварить. Не снимая руку с талии Линн, он медленно произнес:

— Чтобы никто не мог случайно передвинуть… поднять их. А для этого у него могла быть только одна причина — скрыть их вес.

Ричард Квин кивнул.

— Возможно, Брасс был психом, но весьма проницательным. Он отлично понимал: если людям придет в голову мысль, что его латунь не является латунью, они прежде всего сделают то, что сделал Кит, — поднимут ее, чтобы определить вес. Но что поднимал Кит? Непривинченные предметы. И что он обнаружил? Что они латунные. Это был ложный след, оставленный стариком. Тогда что же он скрывал, делая другие латунные предметы неподвижными? Тот факт, что они не были латунными. Все картинные рамы, остовы кроватей, тяжелые викторианские ванны — весь металл, который люди Трафуцци содрали со стен, отвинтили от пола и бросили в погреб, был покрытым латунью золотом. Вот ваше состояние, леди и джентльмены. Удалите покрытие, и вы получите шесть миллионов долларов Хендрика Брасса. Вот вам «что» и вот вам «где»!

Глава 11

Все были готовы мчаться в погреб за золотым стенным покрытием, которое по недомыслию туда отправили, но инспектор сказал:

— Это может подождать. А вот это не может. — Он повернулся к маленькому человечку. — Вы не изменили ваше решение, мистер Гэррет, насчет того, чтобы сообщить нам имя вашего клиента?

— Прежде всего вы должны твердо понять одно, — быстро отозвался Гэррет. — Я ничего не знал о покрытом латунью золоте. Меня просто наняли для скупки на аукционе содержимого этого дома.

— Так вы назовете нам имя или нет?

— Я не могу! Это строго конфиденциально — как тайна исповеди…

Ричард Квин с отвращением фыркнул.

— Выйдем на минутку, инспектор, — сказал ему Уэс Полански.

— Последнее всего лишь предположение, а не факт, — сказал инспектор. — Любой из вас, кроме Линн О'Нил, мог также быть незаконным отпрыском Брасса и притворяться, что не знает этого. То, что доктор Торнтон по своей воле сообщил нам о своем происхождении, хотя вполне мог держать язык за зубами, психологически освобождает его от подозрений. Если бы он не заговорил, мы бы вообще не заподозрили наличие в картинке-загадке элемента, связанного с незаконнорожденными детьми. Нет, это не обязательно указывает на доктора Торнтона. Вы все подозреваемые, кроме Линн.

Доктор держал у рта носовой платок. Его щеки побелели под щетиной. Но с последней фразой инспектора к ним вернулся обычный цвет, и он осторожно убрал платок.

— Что же произошло после неудавшегося покушения? — продолжал инспектор. — Миновало больше недели, но субъект с кочергой не предпринимал второй попытки убить Брасса. Почему?

— Я на это отвечу, папаша, — сказал Вон. — Потому что здесь появился Вон Дж. Вон с револьвером 38-го калибра, нанятый для защиты старика.

— И вы так хорошо поработали, — отозвался Ричард Квин, — что однажды ночью кто-то подкрался к вам, пока вы спали, вывел вас из строя, перешагнул через вас в спальню старика и вонзил нож ему в сердце. Это не пойдет, Вон. Ваш приезд лишь затруднил задачу, и ненамного, потому что, когда убийца решил действовать, он прикончил Брасса, несмотря на ваше присутствие.

Вон усмехнулся и со злобой промолвил:

— Сегодня в вас проснулось красноречие, папаша.

— Факт в том, — снова заговорил инспектор, — что в любое время между неудавшимся и удавшимся покушениями убийца мог сделать вторую попытку, но не сделал. Этому может быть лишь одно объяснение. После неудачной попытки он решил подождать. Почему? Вспомните, что он убил Брасса после того, как тот составил завещание. Должно быть, именно этого ожидал убийца. Он передумал убивать только из ненависти и жажды мести. Дождавшись, пока он станет наследником по завещанию, убийца не только отомстил, но и получил долю состояния старика. Если бы в завещании его не упомянули, он мог бы вернуться к первоначальному плану убийства из мести. Почему бы не убить двух птиц одним камнем?

Дирижерская палочка инспектора постепенно ускоряла темп.

— Но убийца, который захотел ждать по одной причине, должен был хотеть этого и по другой. Кто бы ни был этот человек, это не профессиональный преступник, для которого убийство — бизнес, а обычный гражданин, побуждаемый неординарными обстоятельствами и критической ситуацией. Обычные граждане боятся наказания куда больше, чем профессиональные преступники. Если они не совершают убийство в состоянии аффекта, то сдерживают себя и ищут менее опасный способ решения своих проблем — особенно если речь идет о прибыли. Какая польза от миллиона долларов, если вас поймают и отправят за решетку до конца дней? В этом случае у убийцы имелись все основания не рисковать. Хендрику Брассу было семьдесят шесть лет. По его собственному признанию, он был болен. Сколько еще он мог прожить? Наш убийца должен был только ждать и позволить природе делать свое дело. Тогда бы он законным путем унаследовал миллион, не рискуя свободой наслаждаться им.