Крейг Кеннеди, профессор–детектив - Рив Артур Бенджамин

Так вот, откуда ветер дует: Брюс ухлестывал за миссис Паркер, а та выдала ему секреты мужа. Я мысленно увидел всю картину: Паркер получает от кого-то открывающую ему глаза записку, он испытывает скепсис, сидящий рядом Брюс замечает записку. Затем Паркер спешит в женский отдел и получает пулю. Но кто стрелял? Как бы то ни было, у меня появился еще один ключ.

Во время ужина Кеннеди не было ни в квартире, ни в лаборатории. Поэтому я начал испытывать беспокойство. Вскоре раздался звонок в дверь, и, открыв ее, я увидел мальчишку-посыльного с большим коричневым свертком в руках.

– Мистер Брюс здесь? – спросил он.

– Нет, он не… – начал было я, но спохватился и добавил: – Скоро он будет здесь. Можете оставить посылку.

– Это посылка, о которой он телефонировал. Его слуга просил передать, что им было трудно разыскать ее, но он думает, что все в порядке. Расходы – сорок центов. Распишитесь здесь.

Я расписался, чувствуя себя кем-то, вроде вора, и посыльный ушел. Я так и не смог понять, что все это значит.

Сразу же после этого я услышал шорох ключа в замке, и в квартиру вошел Кеннеди.

– Ваше имя Брюс? – спросил я.

– А? – ответил он. – Что-нибудь произошло?

Я указал на посылку. Кеннеди бросился к ней и развернул ее. Это было женская чесучовая автомобильная накидка. Кеннеди посмотрел сквозь нее на свет. Карман на правой стороне был обожжен, и в нем была дыра. Я ахнул, когда до меня дошло значение увиденного.

– Как вы смогли заполучить ее? – удивленно выдохнул я.

– Здесь на помощь приходит организация, – ответил Кеннеди. – Сегодня по моей просьбе полиция проверила все звонки из офиса Паркера, отследив каждый из них. Наконец, они нашли тот, что вел в квартиру Брюса. Ни один из них не был связан с домом миссис Паркер. Остальные были чисто деловыми и вполне удовлетворительно объяснялись. Я рассудил, что исчезновение автомобильной накидки связано именно со звонком в квартиру Брюса. Этой возможностью стоило воспользоваться, и я поручил Дауни позвонить слуге Брюса. Конечно, этот слуга узнал голос Дауни, так что он ничего не заподозрил. Предполагалось, что Дауни все знает о накидке во вчерашнем пакете. Он попросил прислать его сюда. И, как я вижу, схема сработала.

– Но, Кеннеди, вы думаете, что она… – я запнулся, глядя на прожженный карман.

– Пока не о чем говорить, – лаконично ответил профессор. – Но я буду благодарен, если вы сможете что-нибудь рассказать о записке, которую получил Паркер.

Я пересказал все, о чем утром говорил редактор. Кеннеди лишь приподнял бровь на какую-то долю дюйма.

– Я предполагал что-то в этом роде, – заметил он. – Я рад, что это подтвердилось, пусть даже слухами. Меня заинтересовала эта рыжеволосая юная леди. Не самое исчерпывающее описание, но это лучше, чем ничего. Любопытно, кто она? Прогуляемся по Бродвею, прежде чем я пойду в лабораторию? Хочу подышать свежим воздухом, чтобы привести свой ум в порядок.

Мы дошли до первого театра, когда Кеннеди хлопнул меня по спине.

– Джеймсон, она, конечно, актриса!

– Кто? Кеннеди, что это с вами? Вы с ума сошли?

– Рыжая – она должна быть актрисой. Разве ты не помнишь ту рыжую девушку из «Каприза»? Она еще пела «Мэри, Мэри, все наоборот». Ее сценический псевдоним – Фиби ла Неж. Ну, если в деле участвует именно она, то я не думаю, что она будет выступать этим вечером. Давай узнаем в кассе.

Она не выступала, но я не мог понять, какое это имеет значение, что я и высказал.

– Ах, Уолтер, детектив из тебя никакой. Тебе не хватает интуиции. Хотя иногда я думаю, что мне тоже ее не хватает. Почему я раньше не подумал об этом? Разве ты не знаешь, что она – жена Адольфуса Гессе, самого азартного биржевого игрока в «Системе»? Нужно было лишь сложить два и два, и все тут же стало ясно. Чем плоха гипотеза о том, что инструментом «Системы» стала рыжая девушка, муж которой так сильно связан с делами этой группы? Я должен добавить ее в список подозреваемых.

– Но вы же не думаете, что это она стреляла? – спросил я, в то же время питая надежду, что Кеннеди кивнет в ответ.

– Ну, – сухо ответил он, – никто не должен допускать, чтобы между ним и истиной стояла предвзятая гипотеза. Я сделал предположение. Оно может быть верным, но может и не быть. В любом случае, она подходит к делу. А если это не так, я должен быть готов выдвинуть новую версию, вот и все.

Вернувшись, мы отправились в лабораторию. Там Рили, человек инспектора, уже нетерпеливо дожидался Кеннеди.

– И как, повезло? – спросил Кеннеди.

– У меня есть список покупателей револьверов этой разновидности, – ответил тот. – Мы обошли все оружейные магазины города, которые закупают их на фабрике, и я смог бы в течение суток достать почти любой из этих револьверов, конечно, при условии, что они не спрятаны и не уничтожены.

– Почти любой из них – этого мало, – заметил Кеннеди. – Нужны все, если только…

– То имя в списке, – хрипло шепнул Рили.

– О, тогда все в порядке, – весело ответил Кеннеди. – Рили, вы просто чудесно работаете. Я хочу, чтобы вы сделали еще одно. Мне нужен образец бумаг из столов каждого из этих людей.

Он протянул полицейскому свой «список подозреваемых». В нем были перечислены все, хоть как-нибудь связанные с делом.

Рили неуверенно изучил его и задумчиво почесал подбородок.

– Мистер Кеннеди, это уже сложнее. Сэр, видите ли, для этого потребуется попасть во множество самых разных домов и квартир. И вы не хотите сделать это открыто, не так ли, сэр? Конечно, нет. Но как же тогда мы сможем проникнуть туда?

– Рили, вы выглядите вполне приятным молодым человеком, – сказал Кеннеди. – Думаю, при необходимости вы смогли бы понравиться горничной. Или найти подходящего патрульного, если только он еще не вхож на кухню. Для того, чтобы получить образцы бумаги, есть дюжины методов.

– О, я как раз такой сердцеед, сэр, – ухмыльнулся Рили. – Когда нужно проделать что-то в этом духе, я просто мастак зубы заговаривать. Будьте уверены – утром у меня уже будет несколько образцов.

– С утра первым делом принесите их мне, даже если у вас будет всего несколько листов, – велел Кеннеди, и Рили удалился, поправляя галстук и начищая рукавом шляпу.

– А сейчас, Уолтер, также извини меня, – сказал Кенне­ди. – Мне нужно еще многое сделать, и я появлюсь в нашей квартире очень поздно… или очень рано, если дело затянется до утра. Но я чувствую, что держу эту тайну мертвой хваткой. Если завтра я вовремя получу эти бумаги от Рили, то приглашу тебя и еще несколько человек на грандиозное вечернее представление. Не забывай. Не планируй ничего на вечер. Это будет крупная история.

Когда в начале следующего вечера я вернулся, лаборатория Кеннеди была ярко освещена. Гости прибывали один за одним. Очевидно, что им не особо хотелось наносить этот визит, но поскольку приглашения на него они получили от самого коронера, им ничего не оставалось, кроме как прийти. Профессор вежливо принял каждого из них и рассадил их по местам, словно группу студентов. Инспектор и коронер сели позади. Миссис Паркер, мистер Дауни, мистер Брюс, я и мисс ла Неж сели в вышеприведенном порядке на узкие и неудобные стулья, обычно использовавшиеся студентами на лекциях.

Наконец, Кеннеди был готов начать. Он устроился за длинным столом, которым он обычно пользовался для демонстраций перед классом.

– Леди и джентльмены, я cобираюсь сделать нечто необычное, – начал он. – Но, как вы знаете, эта ужасная тайна совершенно сбила с толку полицию и коронера, так что они попросили меня попытаться прояснить в нем хоть что-нибудь. Начну с того, что я должен отметить: раскрытие преступления вроде этого ничем не отличается от поиска научной истины. Узнать секреты людей – это почти то же, что узнать секреты природы. Все это своего рода детективная работа. Методы распутывания преступлений подобны, вернее, должны быть подобны методам, которые используются для выяснения научной истины. Косвенные улики должны быть рассортированы, а затем нужно найти мотив. Я собрал факты. Но было бы неправильно забывать о мотивах и удовлетворяться простыми фактами. Так никого не убедить и не осудить. Другими словами, косвенные улики должны привести к подозрению, а подозрение должно быть подтверждено фактами. Я надеюсь, что каждый из вас сможет внести вклад в установление истины об этом печальном происшествии.