Рекс Стаут - Черная гора (сборник)
Вульф поднял два пальца.
– Второе: вы отказывались объяснить, зачем являлись к Хеллеру. Это отнюдь не делает вас злодейкой. У большинства людей имеются личные тайны, абсолютно невинные, которые они тем не менее ревностно оберегают. Гораздо хуже, что вы неблагоразумно упорствовали в своем запирательстве. Даже после того, как вам объяснили, что все шестеро посетителей, нанесших этим утром визит в приемную Хеллера, обязаны предоставить данную информацию. Вам гарантировали, что она ни в коем случае не будет предана огласке, если только не послужит доказательством в деле об убийстве. В конце концов вы все-таки пошли на откровенность, но только после того, как поняли, что в противном случае полиция будет изучать под лупой все ваши занятия и перемещения.
К двум пальцам присоединился третий.
– Третье: полученное от вас признание почти наверняка представляет собой полную чепуху. Вы сказали, что хотели нанять Хеллера, дабы выяснить, кто три месяца назад украл кольцо из ящика в вашем столе. Детский лепет. Я допускаю, что даже если кольцо было застраховано, вы могли желать разоблачения вора, а полиция ваших надежд не оправдала. Но если уж вам хватило ума, чтобы получить и удержать высокооплачиваемую должность в той сфере, где царит самая острая конкуренция, вы, несомненно, должны были сознавать, что ожидать помощи от Хеллера глупо. Даже если он не был мошенником, а не без успеха и вполне добросовестно прилагал законы вероятности к сложным проблемам, выявление воришки из сотни кандидатур явно представляло собой задачу, совершенно не соответствующую его методике и его притязаниям.
Вульф сдвинул голову на дюйм влево, а потом вправо.
– Нет, мисс Эбби, так не пойдет. Я желаю знать, встречались ли вы с Лео Хеллером до сегодняшнего дня и чего от него добивались на самом деле.
Кончик ее языка четырежды пробежал по губам. Она заговорила поставленным высоким и твердым голосом:
– Звучит так, словно перечить вам бессмысленно, мистер Вульф.
– Не звучит. Так и есть.
Ее проницательные темные глаза метнулись к Кремеру:
– Вы инспектор и всем здесь заправляете?
– Именно так.
– Полиция разделяет… скептицизм мистера Вульфа?
– Можете воспринимать его слова как исходящие от меня.
– Значит, что бы я ни сказала вам о цели своего визита к Хеллеру, вы все равно будете это расследовать? Проверять?
– Необязательно. Если мы не обнаружим нестыковок, не сможем связать это с убийством и посчитаем вашим личным конфиденциальным делом, то на этом и остановимся. Даже решив что-то проверить, мы будем действовать со всей осторожностью. Публика и так не слишком расположена к полиции.
Ее взгляд вновь устремился к Вульфу.
– А как насчет вас, мистер Вульф? Вы будете проверять сказанное мной?
– Искренне надеюсь, что нет. Готов присоединиться к заверениям мистера Кремера.
Она осмотрелась.
– А эти люди?
– Это наши доверенные помощники. Они должны держать язык за зубами, чтобы не лишиться работы.
Кончик ее языка снова показался и исчез.
– Не скажу, что вы меня убедили, но что мне еще остается? Если я должна выбирать между признанием и положением дичи, за которой охотятся все нью-йоркские ищейки, само собой, я предпочитаю признаться. Я позвонила Лео Хеллеру десять дней назад. Он приехал ко мне в редакцию и провел там два часа. Дело было коммерческим, не личным. Я скажу вам, в чем именно оно заключалось, потому как врать экспромтом у меня получается плохо. Я, конечно, сглупила, что наплела о краже кольца. – Удовольствия она явно не испытывала, но все равно продолжала: – Вы сказали, что мне достало ума получить и удержать высокооплачиваемую работу в конкурентной сфере, но если бы вы только знали! Это не сфера, а сущий зверинец. Прямо сейчас шестеро тигриц пытаются прибрать к когтям мою работу. А если вдруг сегодня ночью они все умрут, то завтра появятся шесть других. Стоит всплыть тому, для чего я нанимала Лео Хеллера, и мне конец.
Снова мелькнул кончик ее языка.
– Вот насколько это важно для меня. У журналов вроде «Моды» две основные задачи – описывать и предсказывать. Американские женщины хотят знать, чт́о шьют и носят в Париже и Нью-Йорке, но еще больше они хотят знать, что будут шить и носить в следующем сезоне. С первой задачей «Мода» справляется недурно, и за нее я не тревожусь. Но вот прогнозы модных тенденций, сделанные в прошлом году, оказались совершенно никчемными. Мы наладили определенные связи, но что-то пошло не так, и наш самый крупный конкурент выставил нас на посмешище. Еще один такой год, да что год – сезон, и все, до свидания!
Вульф хмыкнул:
– Журналу?
– Да нет же, мне. Поэтому я и решила обратиться к Лео Хеллеру. Мы публиковали статью о нем, так что я с ним уже встречалась. Идея заключалась в том, чтобы снабдить его всеми имеющимися у нас – а мы много чем располагаем – сведениями о фасонах, модных цветах и тенденциях последних десяти лет, чтобы он спрогнозировал вероятные изменения на шесть месяцев вперед. Он полагал, что подобное вполне осуществимо. И лично я не думаю, что он был мошенником. Его появление в редакции, конечно, не могло укрыться от персонала, и мне приходилось вуалировать подлинную цель его визита, но это оказалось не так уж и трудно. Хотите знать, что я сочинила?
– Пожалуй, нет, – пробурчал Вульф.
– В общем, он пришел. На следующий день я позвонила ему. Он сказал, что ему потребуется по меньшей мере неделя, чтобы определить, достаточно ли у него данных для выведения формулы вероятности. Вчера я позвонила ему снова. На сей раз он выразил желание кое-что со мной обсудить и попросил зайти этим утром в его приемную. Вот я и отправилась к нему. Остальное вам известно.
Она умолкла. Вульф и Кремер обменялись взглядами.
– Я хотел бы, – проговорил Вульф, – узнать имена тех шести тигриц, что претендуют на ваше место.
Она побледнела. Я никогда еще не видел, чтобы кровь отхлынула от лица так стремительно.
– Будьте вы прокляты! – бросила она в бешенстве. – Вы такой же грязный шпион, как и все остальные!
Вульф выставил вперед руку:
– Мадам, пожалуйста. Мистер Кремер скажет за себя сам, но лично я вовсе не намерен выдавать вас вашим врагам. Я всего лишь хочу…
Он умолк, ибо утратил контакт с аудиторией. Дама встала, сдернула норку с кресла, перебросила ее через руку, развернулась и направилась к двери. Стеббинс бросил выжидательный взгляд на Вульфа, но тот лишь покачал головой, и сержант двинулся за ней.
Когда он покидал кабинет, Кремер крикнул ему вдогонку:
– Веди Буша! – А затем в негодовании повернулся к Вульфу: – Какого черта? Вы же ее раскололи. Зачем позволили ей отдышаться?
Вульф скорчил гримасу:
– Стерва. Жалкая стерва. Раньше она до мозга костей была пропитана ненавистью к собственному полу, а теперь возненавидела и мужчин. Она все равно потеряла всякое соображение от ярости. Тратить на нее время было бы бессмысленно. Но вы ведь ее не отпускаете?
– Правильно, не отпускаем. Но для чего?
Он вскочил с кресла и свирепо уставился сверху вниз на Вульфа:
– Скажите же мне, для чего? Не вижу ни единой причины, кроме того, чтобы вытягивать правду из этой женщины…
Его снова понесло. Я стараюсь не пропускать негодующих излияний инспектора Кремера. Они доставляют мне удовольствие и будят аппетит. Но, должен признать, сейчас кое в чем я с ним соглашался. Я по-прежнему не видел подтверждений тому, что претензии Вульфа на обладание неким ключом не просто увертка. Между тем уже настала половина третьего ночи, и мы обработали пятерых. Оставался лишь один.
Поэтому, пока Кремер заходился лаем и гавкал на моего работодателя, я, конечно, не награждал инспектора аплодисментами и не преподнес ему орхидею, но в глубине души разделяя некоторые его эмоции.
Он все еще заходился, когда дверь отворилась и вошел Стеббинс с шестым клиентом.
Сопроводив подопечного к месту перед Вульфом и Кремером, где перебывали все остальные, сержант на сей раз не отправился к креслу у стены, которому благоволил на протяжении всего вечера. Вместо этого он опустил свою немалую массу в кресло слева от Кремера, откуда было рукой подать до подозреваемого.
Это меня заинтересовало, поскольку указывало, что из всей партии Стеббинс предпочтение отдает Карлу Бушу, и хотя сержант частенько ошибался, мне были известны случаи, когда он оказывался прав.
Карлом Бушем прозывался смуглый невысокий тип с зализанными назад волосами, которого я посчитал пронырливым и ушлым. В бумаге, приложенной к его показаниям, я заметил аббревиатуру БЯСС, означающую «без явных средств к существованию». Но то был лишь реверанс общепринятой практике. Справка полиции, в сущности, не оставляла сомнений относительно источников его дохода.
