Уильям Коллинз - Без права на наследство
Магдален еще раз перечитала письмо и взялась за новую переделку. Добравшись до финала, она взглянула на часы: без четверти два. И тут до нее донесся отдаленный скрип и шорох колес. Отбросив письмо, девушка сжала заледеневшие руки и прислушалась. Все ближе и ближе – банальные звуки подъезжающего экипажа казались голосом Рока. Экипаж остановился, громкий стук, голоса, тишина, снова скрип и шорох колес – теперь затихающие, внизу открылась дверь. Капитан звал служанку…
Магдален встала и приоткрыла дверь, окликнула его. Капитан почти взбежал по лестнице, удивленный тем, что она еще не спит. Магдален заговорила с ним через не до конца открытую дверь, она не хотела, чтобы он в этот момент видел ее лицо.
– Все сорвалось? – спросила она.
– Успокойтесь, все в порядке.
– Значит, вплоть до понедельника все идет по плану?
– Полагаю, что так. Ничто не мешает венчанию.
– Ну, что же, спокойной ночи.
– Вы напрасно засиделись допоздна, вам понадобятся силы, – заметил капитан. – Надо спать.
– Я усну, – ответила она, закрывая дверь. – Крепче, чем вы предполагаете.
В два часа ночи она осталась одна. Еще раз перечитала письмо к Норе и добавила заключительные строки: «Я открыла перед тобой сердце, ничего не скрыла. Конец слишком страшен, но я должна добиться своего или умереть. Что бы то ни было – грех или безумие – пусть будет так. Мне предстоит выбрать один из двух путей: в церковь или в могилу!», и с нового абзаца: «Выбор сделан. Если суровый закон не воспрепятствует, похорони меня рядом с родителями, у нас дома. Прощай, любимая! Оставайся чистой и невинной, будь счастлива. Если Фрэнк когда-нибудь спросит обо мне, скажи, что перед смертью я простила его. Не горюй по мне, Нора, я того не стою».
Запечатывая письмо, Магдален почувствовала, как набегают слезы. Она утерла их и достала из сумочки банкноты, предназначенные для капитана. Вложив их в конверт с его именем, она добавила записку: «Заприте дверь моей комнаты и оставьте меня здесь до приезда сестры. Я оставила вам обещанные деньги. Вам не в чем себя винить, я принимаю на себя полную ответственность. Все, что я делала и делаю, результат моих собственных решений. Постарайтесь сохранить обо мне дружеские воспоминания и будьте добрее к вашей жене – хотя бы ради меня».
Оставалось сделать совсем немного. Магдален аккуратно сложила вещи, осмотрела комнату. Потом тщательно расчесала и уложила волосы. «Как я бледна, – подумала она, взглянув в зеркало. – Стану ли я еще бледнее к следующему утру?» – она невольно улыбнулась.
Теперь опий. Она достала флакон – такой маленький! Крошечный глоток коричневой жидкости – и СМЕРТЬ!
Холодное прикосновение стекла к губам заставило молодую кровь быстрее бежать по телу, страх перед смертью почти пересилил желание сбежать от всех проблем и испытаний жизни. Она не решалась сделать роковой глоток. Вместо этого она встала, подошла к окну и раздвинула занавески. На востоке уже занималась заря – еще бледный, сероватый свет над морем.
Некоторое время она смотрела на туман над водой, ощущала прохладу на лице, и силы вернулись, разум очистился от сомнений. Ей снова вспомнился убийца, сидевший на поле и замышлявший преступление. Но она была теперь и убийцей, и жертвой в одном лице. Может быть, и ей стоило положиться на Случай? Загадать между жизнью и смертью? Но как это сделать?
Сквозь туман к берегу двигалась небольшая флотилия, пользуясь приливом. Примерно через полчаса корабли пройдут напротив ее окна. На часах четыре. Она села перед окном, поставила флакон с опием на подоконник и стала ждать. Если в течение получаса мимо нее пройдет четное число судов, она останется жить. Если нечетное, значит, ее ждет смерть.
Вот первый корабль скользит сквозь туман по тихому морю. За ним последовал второй, и сразу третий. Пауза – долгая, очень долгая. Магдален взглянула на часы: двенадцать минут, три корабля. Три.
Появился четвертый, он шел медленнее предыдущих. Снова долгая пауза. И новое судно – темное и скорое. Пять… нечетное число.
Девятнадцать минут и пять кораблей. Двадцать минут. Двадцать одна… две… три… шестого судна не видно. Двадцать четыре… и вот он – шестой корабль. Двадцать пять… шесть… семь… восемь минут… Показался седьмой, нечетный. Остается две минуты до получаса. Семь кораблей.
Двадцать девять минут. Прошло полчаса, но туман оставался непроницаемым. Не меняя позы, Магдален протянула руку, взяла с подоконника флакон и еще раз взглянула на часы. И в этот момент появился ВОСЬМОЙ корабль. Магдален окаменела. Она автоматически поставила флакон с отравой назад и следила за тенью – медленно проходящим в тумане судном.
Провидение или судьба? Глаза ее закрылись, сквозь закрытые веки она почувствовала, как освещается небо – над горизонтом поднялось солнце. Море сияло расплавленным золотом, но Магдален этого уже не видела.
Она опустилась на колени и разрыдалась.
Примерно к полудню капитан, ожидавший внизу и не слышавший никаких звуков из комнаты Магдален, сильно встревожился. Он послал новую горничную наверх, чтобы она узнала, проснулась ли госпожа.
Служанка заглянула в спальню, потом вернулась и сообщила:
– Она такая красивая, сэр. И спит безмятежно, точно младенец.
Глава XIV
Утро возвращения супруга в Норт-Шинглз навсегда запечатлелось в памяти миссис Редж. Она начала новый отсчет личного времени с момента объявления о свадьбе Магдален.
Миссис Редж суждено было провести жизнь в постоянном изумлении, но никогда прежде она не оказывалась в лабиринте столь удивительных впечатлений. Ей хватало наблюдательности и догадливости, чтобы понять: мистер Ноэль Ванстоун проявлял интерес к девушке, а нервное состояние Магдален она истолковала как волнение из-за отношений с молодым человеком. Однако мысль о свадьбе ей и в голову не приходила. Миссис Редж была поражена, что о венчании объявлено буквально накануне. А у Магдален даже нет нового платья! И у ее родственников тоже нет обновок. И «восточное кашемировое платье» не готово, хотя можно было бы надеть его по особому случаю. Миссис Редж беспокойно хлопала ладонями по коленям, удивляясь странному решению капитана, но не осмеливалась возражать. В этот момент она охотно поверила бы, что завтра наступит конец света.
Оставив жену переживать потрясение в уединении, капитан Редж спустился в гостиную и стал ждать пробуждения Магдален. Шаги в ее комнате раздались лишь в час дня. Капитан немедленно вызвал новую горничную (ее звали Луиза) и послал ее наверх к госпоже.
Магдален стояла у туалетного столика, когда раздался тихий стук в дверь. Затем она услышала слабый голос, сообщивший, что пришла «ее горничная», и не нужна ли мисс Байгрейв ее помощь. Магдален изрядно удивилась, но вполне уверенно ответила, что помощь ей не нужна. «Я вызову, если будет что-то нужно», – добавила она.
Мысль о появлении новой служанки заставила ее быстро взглянуть в сторону окна: там по-прежнему стоял флакон с настойкой опия. Она взяла флакон со странным чувством: он напоминал о чудовищной реальности или ночном кошмаре. Первый импульс был немедленно избавиться от яда. Она хотела было выбросить флакон в окно, но остановилась. А вдруг новая жизнь окажется совершенно непереносимой? Вдруг ей еще придется выпить коричневую жидкость? Она подумала и спрятала флакон в туалетный столик.
Однако беспокойство оставалось. Она достала из ящика письма к Норе и капитану и положила их вместе с настойкой опия, заперла на ключ, который прикреплялся к цепочке от часов, а потом позвонила служанке.
Первое впечатление от новой горничной было далеко не благоприятным. Магдален не хватало опыта владелицы лондонского отеля, чтобы мгновенно оценить эту женщину и понять, какого рода несчастья той пришлось пережить. Зато явные признаки болезненного состояния и тоски в глазах не укрылись от нее, несмотря на подчеркнутую вежливость прислуги. Магдален предположила, что у горничной дурной характер, ей не понравилось имя Луиза, она не доверяла служанке, выбранной лично Ноэлем Ванстоуном. Однако через некоторое время Магдален подумала, что эта «Луиза» не так уж плоха. Она прямо и просто отвечала на вопросы, была толковой и шустрой, не пыталась заводить разговор сама. Расспросив женщину, Магдален поднялась, чтобы покинуть комнату, напоминавшую теперь о тяжелом выборе, сделанном здесь на рассвете.
– Вы мне больше ни о чем не хотите рассказать? – спросила она горничную, уже взявшись за ручку двери.
– Прошу прощения, мисс, – почтительно ответила Луиза. – Я так поняла, что свадьба должна быть завтра?
Магдален коротко кивнула.
– Так мало времени, чтобы все приготовить. Не будете ли вы так добры дать мне распоряжения, что надо упаковать?
– Такие приготовления не нужны, – быстро ответила Магдален. – У меня здесь совсем немного вещей, никаких сложностей с упаковкой. Завтра я надену то же платье, в котором сейчас. Добавлю только соломенную шляпку и светлую шаль. Остальное можно положить в чемоданы. Новые платья я не заказывала, – она хотела добавить, что обычного подвенечного наряда тоже не будет, но эти слова слишком тесно были связаны с мыслью о свадьбе, так что ей не хватило решимости их произнести вслух.
