Патриция Мойес - Идеальное убийство
— Кроме Пита ван дер Ховена.
— О, да! Конечно. Кроме Пита. — Долли рассмеялась хриплым смешком и повторила: — Кроме Пита, конечно.
После ланча Кристал заявила, что хотела бы еще прилечь, и ушла к себе в спальню. Швахеймеры поднялись в свою комнату. Им надо было распаковать вещи, а затем снова ехать на станцию, встречать Примроуз.
Генри и Эмми предложили Долли помочь вымыть посуду. Их предложение было неожиданно принято.
— Очень мило с вашей стороны, а то у меня дел полно.
Эмми принялась за мытье посуды, а Генри взял чистое полотенце.
— А вот и подарки леди Балаклавы, — сказал Генри. — Розы и десять бутылок шампанского. Две бутылки, должно быть, уже в холодильнике. А в той коробке с красным бантом что? Подписано: «Крис от глупой старой Долли». Торт приедет позже, вместе с мадам Примроуз…
— А от нас — ничего, — огорчилась Эмми. — Это ужасно, Генри. Давай пойдем в деревню и купим коробку шоколадных конфет или еще что-нибудь.
— Хорошая мысль, — согласился Генри. — Но лучше ты сходи одна. Я должен быть здесь.
И Эмми отправилась в Пламли-Грин, а Генри сел на диван в гостиной, поближе к окну, чтобы видеть всех, кто входит и выходит, и взял в руки газету.
Пока ничего особенного не происходило.
Долли вышла из своей комнаты, спустилась по лестнице и протопала в сад. Вскоре после этого вниз спустились Швахеймеры и тоже вышли на лужайку. Они минуту поговорили с Долли, затем сели в «роллс-ройс» и уехали — слишком рано, изумился Генри. Долли закончила возиться в саду и ушла в теплицу. Ван дер Ховены вернулись с прогулки. Точнее, вернулась Вайолет. Генри слышал ее легкие шаги, когда она поднималась по лестнице. Через десять минут из леса появился Пит, пересек лужайку, но не вошел в дом, а вместо этого направился в теплицу и стал оживленно беседовать с Долли.
Швахеймеры вернулись в пять часов и привезли Примроуз Дюваль с тортом из кондитерской Боне в Лозанне. Все трое вошли через парадную дверь. Генри слышал, как Даффи говорила:
— Мама спит, конечно. Вайолет и ее Летучий Голландец, наверное, тоже в постели. Долли возится со своими азалиями. Еще эта странная парочка — мистер и миссис Тиббет.
— Мамины друзья?
— Да, наверное. Но какие-то необычные. Тихие, очень воспитанные. Мне кажется, мама что-то задумала.
Раздался голос Чака:
— Давайте торт сюда, Примроуз, и я поставлю его рядом с остальными подарками.
Через минуту на лестнице раздались его тяжелые шаги, и все стихло.
Затем Эмми вернулась из деревни с коробкой конфет — лучших, какие можно было купить в Пламли-Грин.
— Замечательная тут природа! — воскликнула она. — Сосны, тропинки и чудесный пейзаж. Отнеси это пока на кухню.
Она подала Генри коробку конфет вместе с поздравительной открыткой. На открытке было написано стандартное — «С днем рождения!»
Генри достал авторучку и добавил: «С наилучшими пожеланиями от Генри и Эмми Тиббет».
На кухне, в шкафу, он увидел еще одна большую коробку — белую, с красивой этикеткой. Генри осторожно приоткрыл крышку. Внутри был роскошный, просто фантастический торт.
Среди сахарных роз стояло маленькое швейцарское шале, марципановое, с крышей и ставнями из шоколада и прозрачным засахаренным розовым лепестком вместо двери. Вокруг этого шедевра вились слова поздравления из крема нежного фисташкового цвета. Генри закрыл крышку и сверху положил свою скромную коробку конфет. Он хотел закрыть шкаф, но вдруг заметил красный флакон с крупными белыми буквами — «Летучая смерть».
Буквы чуть поменьше рекомендовали использовать содержимое как отраву для насекомых в теплице. Шрифтом еще мельче советовалось надевать при этом резиновые перчатки и беречь глаза. И совсем маленькими буковками, которые трудно было прочитать невооруженным глазом, говорилось, что вдыхать «Летучую смерть» ни в коем случае недопустимо, ибо даже ничтожная доза может быть смертельна.
— Наверное, этой гадостью Долли опрыскивает свои азалии, — заметила Эмми.
— Именно, — подтвердил Генри. — И эта гадость должна быть в теплице и надежно закрыта на замок. Но никак не на кухне!
— Долли ошиблась… — начала Эмми и замолчала.
На кухне царил идеальный порядок. Нет. Долли не могла ошибиться.
— Мы не оставим этот яд здесь, — сказал Генри. — Я заберу флакон с собой и закрою в ванной комнате. А теперь идем, нам надо успеть переодеться к обеду.
Когда пробило шесть часов, Генри и Эмми сошли вниз. Они обнаружили, что в гостиной все уже готово к торжеству. Неутомимая Долли потрудилась в их отсутствие. Стулья были расставлены вокруг невысокого мраморного стола, на котором красовались подарки.
Торт — в центре, а по бокам — коробка конфет и розы. Две бутылки шампанского в ведерках со льдом и девять изящных фужеров на высоких тонких ножках. Однако в комнате пока никого не было. Генри быстро достал платок и протер и без того сияющие фужеры в форме тюльпанов. Он не хотел полагаться на случай.
Уже через пять минут все гости заняли свои места — ждали только леди Балаклаву.
Дверь распахнулась, и она величественно вступила в комнату. Это было поистине впечатляюще. В золотой тунике, расшитой жемчугом и украшенной страусиными перьями, с длинным мундштуком, сверкающим бриллиантами, Кристал остановилась на пороге и воскликнула:
— Дорогие!
В тот же момент Чак откупорил первую бутылку. Пробка весело хлопнула, бокалы были наполнены и подняты за здоровье Кристал. Генри заметил, что она не прикоснулась к шампанскому, а поставила полный бокал рядом с собой и подмигнула Генри.
Затем разрезала торт на восемь равных частей.
— Вы забыли себя, леди Балаклава.
— Действительно, Генри! Нет-нет! Примроуз знает, как я обожаю марципаны. И это сказочное шале — специально для меня. — Леди Балаклава поддела ножом маленький янтарный домик. Все затихли. — А теперь, мои дорогие, я должна выпить за вас. И должна съесть этот великолепный торт и понюхать эти чудесные розы… Но сначала… — она повернулась к Генри, — мой почетный гость попробует все это. — И Кристал сунула марципановое шале ему в рот.
Чувствуя себя глупо, Генри откусил кусочек. Шале было роскошное. Все зааплодировали.
— Теперь шампанское!
— Но я уже…
— Из моего бокала, — спокойно, но твердо проговорила Кристал.
Генри отхлебнул немного. Изумительное шампанское!
— И розы.
Генри опустил нос в букет и с удовольствием понюхал. Божественный аромат!
— Ага! — воскликнула леди Балаклава. — Ну, а теперь, мои дорогие, за вас!
Все вскочили и подняли бокалы.
Кристал, смеясь, откусила марципановое шале, отхлебнула шампанское и понюхала розы.
— Бесподобно! Восхитительно…
Больше она не сказала ни слова, а стала нервно тереть свое лицо. Затем схватилась за горло. Генри бросился ей на помощь, но она закачалась, ловя воздух широко открытым ртом и хрипя. Генри поймал ее, когда она упала ему на руки, упала безвольно, как тряпичная кукла.
— Боже мой! — крикнул он. — Скорее вызовите врача!
Долли, с позеленевшим лицом, бросилась к телефону.
— И отойдите все, — приказал Генри. — Я попробую сделать ей искусственное дыхание.
Примроуз всхлипывала. Вайолет словно окаменела от ужаса. Даффи верещала, а Чак пытался ее успокоить. Пит стоял, громко сопя, за спиной у Генри, будто бестолковый пес, который хочет помочь, но не знает, что ему делать.
Долли быстро вернулась в комнату.
— Доктор сейчас будет.
— Она не дышит… — начал Генри.
Неожиданно Долли во все горло завопила:
— Она умерла! Крис умерла!
6
Эмми постаралась освободить комнату и проводила гостей.
— Никто не должен покидать дом, — сказал Генри.
— Они все в своих комнатах, — ответила Эмми, стараясь не смотреть на страшное лицо Кристал.
— Ты лучше проследи за ними после того, как вызовешь полицию.
— Полицию?
— Конечно.
— Но ты…
— Я здесь неофициально. А тут такое… Звони в местное отделение и скажи им, что есть вероятность отравления.
Эмми вышла в холл. Когда дверь через минуту снова открылась, Генри спросил, не оборачиваясь:
— Что они сказали?
— Простите?
Голос был женский. Генри быстро обернулся и увидел девушку, стоявшую в дверях. У нее были каштановые волосы, нежное симпатичное личико и огромные глаза. Генри никогда таких не видел.
— Я — врач, — представилась девушка. — Могу осмотреть ее?
— Врач? Но доктор Гриффитс…
— Он уехал сегодня утром. Я его замещаю. А теперь позвольте мне… — Она опустилась на колени рядом с Кристал и открыла свой маленький коричневый саквояж. Через несколько секунд встала на ноги и сказала: — Леди Балаклава мертва. Смерть, похоже, была мгновенной. — Она сложила инструменты и добавила: — Меня зовут Мессингем.
