Рекс Стаут - Пистолет с крыльями
– Успокойся, Клара! – властно приказал Джеймс.
Но дочь все же закончила:
– Или ты считаешь, что уже расплатилась сполна?
Я оторопел. Судья Арнольд болезненно поморщился. Руперт Толстый хихикнул. Доктор Ллойд отхлебнул глоток «бурбона» с мятной водой.
Вероятно, по причине симпатии, которую питал к Адели, в глубине души я надеялся, что она как-то ответит гибкой и глазастой мисс Джеймс, но она лишь воззвала к её отцу:
– Ты способен приструнить отпрыска, Джиф? – И, не дожидаясь ответа, повернулась к Вульфу. – Мисс Джеймс любит давать волю воображению. Но то, на что она намекает, нигде не зафиксировано. Никем.
Вульф кивнул.
– В любом случае, к делу это отношения не имеет. – Он скорчил гримасу. – Итак, вернемся к нашей проблеме. Во сколько закончилась встреча?
– Мистер Джеймс и судья Арнольд ушли первыми в половине пятого. Затем – доктор Ллойд. Я немного задержалась с Майоном и мистером Гроувом, а потом тоже ушла.
– Куда вы направились?
– В свой офис, на Бродвей.
– И сколько вы там пробыли?
Вопрос удивил её.
– Даже не знаю… Хотя, нет, вспомнила. До начала восьмого. У меня оставались кое-какие дела, и надо было напечатать конфиденциальный отчёт о встрече у Майона.
– Видели ли вы Майона ещё раз до его смерти? Или, может, звонили ему!
– Видела ли? – Она удивилась ещё Больше. – Каким образом! Разве вы не знаете, что в семь его уже нашли мертвым! А я покинула офис позже.
– И вы не звонили ему между половиной пятого и семью?
– Нет. – Адель была в недоумении и слегка раздражена.
Меня поразило, как спокойно Вульф ступал на тонкий лед, крайне близко подходя к запрещенной теме убийства.
– Не понимаю, к чему вы клоните, – добавила Адель.
– И я тоже не понимаю, – поддержал судья Арнольд. – Впрочем, возможно, у вас уже стало привычкой спрашивать людей, где они были в момент насильственной смерти. – Он ехидно улыбнулся. – Почему бы тогда не допросить остальных?
– Это как раз то, что я собираюсь сделать, – невозмутимо сказал Вульф. – Я хотел бы знать, почему Майон решил покончить с собой, так как данный факт может повлиять на то заключение, которое я представлю его вдове. Насколько я помню, двое или трое из вас отметили, что к концу встречи Майон выглядел очень усталым, но не сердитым и не унылым. Я не сомневаюсь, что он совершил самоубийство. Полицию в таких вещах вокруг пальца не обведешь. Но возникает вопрос – почему?
– Вам едва ли удастся понять, что ощущает певец, особенно такой великий артист, каким был Майон, когда не может издать ни единого звука, когда он даже говорить способен только вполголоса или шепотом, – произнесла Адель Босли. – Это ужасно!
– Вы ведь никогда не были с ним знакомы, – подхватил Руперт Гроув. – Однажды на репетиции я видел, как он пел, словно ангел, а потом выбежал из зала в слезах, потому что решил, будто смазал конец. Ещё секунду назад он был на небесах – и вот уже грянулся об землю.
Вульф засопел.
– Тем не менее, – произнес он, – все, что было сказано мистеру Майону кем-либо в течение двух часов, предшествовавших его самоубийству, имеет прямое отношение к проводимому мной по поручению миссис Майон расследованию. Я хочу знать, где каждый из вас находился и что делал в тот день с момента окончания встречи и до семи часов.
– Боже мой! – Судья Арнольд простер руки к небу и опустил их. – Ну да ладно, время позднее. Как вам сказала мисс Босли, я и мой клиент ушли от Майона вместе. Мы отправились с бар «Черчилль», где пили и разговаривали. Несколько позже к вам присоединилась мисс Джеймс. Она провела с нами столько, сколько потребовалось, чтобы выпить коктейль, то есть около получаса, и ушла. Мы с мистером Джеймсом расстались после семи. За все это время ни одни из нас не связывался с Майоном ни лично, ни через кого-то. Полагаю, я дал исчерпывающий ответ на ваш вопрос?
– Спасибо, – вежливо произнес Вульф. – Мистер Джеймс, вы, конечно, подтверждаете слова мистера Арнольда?
– Да, – сердито ответил баритон. – Чепуха какая-то.
– И впрямь чепуха, – согласился Вульф. – Доктор Ллойд, теперь ваша очередь, если не возражаете.
Конечно же, он не возражал, потому что изрядно разомлел от четырёх порций нашего лучшего «бурбона».
– К вашим услугам, – с готовностью отозвался он. – Итак, я навестил пятерых пациентов: двоих на Пятой авеню, одного в районе шестидесятых улиц и двоих в больнице. Я вернулся домой вскоре после шести и едва закончил одеваться, приняв ванну, когда мне позвонил Фред Вепплер и сообщил о том, что случилось с Майоном. Я тут же пришёл.
– Вы не видели Майона и не звонили ему?
– После окончания встречи – нет. Хотя, возможно, это было ошибкой… Впрочем, кто б мог подумать, ведь я не психиатр…
– Он обладал переменчивым характером?
– Да. – Ллойд пожевал губами. – Хотя это, конечно, не медицинский термин.
– Разумеется, – согласился Вульф. – Мистер Гроув, мне незачем спрашивать вас, звонили ли вы Майону, поскольку в материалах следствия зафиксировано, что звонили. Кажется, около пяти?
Руперт Толстый вновь склонил голову набок. Определенно, это была его любимая поза для беседы.
– После пяти, – поправил он Вульфа. – Ближе к четверти шестого.
– Откуда вы звонили?
– Из Гарвардского клуба.
Чёрт возьми, подумал я, и кого только не заносит в Гарвардский клуб!
– О чём шла речь?
– Да, по сути, ни о чем. – Гроув скривил губы. – Вообще, это не вашего ума дело, но раз остальные согласились отвечать, я последую их примеру. Я забыл спросить его, согласен ли он уплатить тысячу долларов за одну вещицу, а агентство требовало ответ. Мы разговаривали меньше пяти минут. Сперва он отказался, но потом передумал. Вот и все.
– Был ли его голос похож на голос человека, готовящегося свести счеты с жизнью?
– Ничуть. Он показался мне несколько хмурым, но это было естественно в его состоянии.
– Что вы делали после того, как позвонили Майону?
– Сидел в клубе. Не успел я закончить ужин, как пришло известие, что Майон покончил с собой. Мои мороженое и кофе так и остались нетронутыми.
– Очень жаль. Звоня Майону, вы не пробовали ещё раз уговорить его оставить свои претензии к мистеру Джеймсу?
– Что?! – Гроув вскинул голову прямо.
– Вы же слышали меня, – грубовато произнес Вульф. – К чему ломать комедию? Нанимая меня, миссис Майон, естественно, все мне рассказала. Вы с самого начала были против затеи Майона и пытались его отговаривать. Вы утверждали, что могут пойти слухи, что игра не стоит свеч. Тогда он потребовал, чтобы вы поддержали его, пригрозив в противном случае расторгнуть с вами контракт. Разве не так было дело?
– Нет! – Чёрные глаза Гроува сверкнули. – Я просто высказал ему своё мнение. Когда он принялся настаивать, я уступил. – Его голос поднялся ещё выше, хотя это казалось невозможным. – У меня и в мыслях не было его отговаривать!
– Понятно, – сказал Вульф. – А что вы думаете относительно финансовых претензий миссис Майон?
– У неё едва ли есть основания что-то требовать. На месте Джеймса я не заплатил бы ей ни цента.
Вульф кивнул.
– Вам она не нравится, верно?
– Честно говоря, да. И никогда не нравилась. А с какой стати она должна мне нравиться?
– Конечно, конечно. Особенно если учесть, что она вам платит взаимностью. – Вульф поерзал и откинулся на спинку кресла. По его сжатым губам я понял, что показания следующего свидетеля ему до лампочки, и, когда его взгляд остановился на Кларе Джеймс, догадался – почему. Держу пари, знай он заранее, что придётся возиться с подобной цыпой, так вообще не взялся бы за дело.
– Мисс Джеймс, вы слышали, о чём шёл разговор? – резко спросил он.
– А я думала, что вы будете продолжать меня игнорировать. Ведь все это время я, между прочим, находилась здесь, – пожаловалась она обиженно.
– Знаю. Я не забыл о вашем существовании. – По его тону было ясно, что он с удовольствием это бы сделал, – Зачем отец и судья Арнольд послали вас из бара «Черчилль» в студию к Майону? С какой целью?
Арнольд и Джеймс тут же запротестовали, громко и одновременно. Вульф, не обращая на них внимания, пытался расслышать Клару, чей голос заглушался их голосами.
– …никакого отношения, – закончила она. – Я сама пошла.
– Это была ваша собственная идея?
– Да. Иногда у меня в голове возникают подобные мысли.
– Зачем вы туда пошли?
– Можете не отвечать, дорогуша, – вставил судья Арнольд.
Но она проигнорировала его слова.
– Я узнала о состоявшейся встрече и пришла в бешенство. Это был грабеж среди бела дня! Конечно, Альберто я бы так не сказала, но я надеялась отговорить его от затеянной свары.
– Вы собирались воззвать к нему во имя старой дружбы?
