Агата Кристи - Тайна лорда Листердейла
С удивлением Аликс увидела, как исказилось лицо Джеральда. Она никогда не видела его таким злым. Заметив ее изумление, Джеральд попытался овладеть собой.
— Но он действительно выживший из ума старый дурень, — повторил он.
— Что такого ты мог ему сказать, что он так подумал?
— Я? Я ничего не сказал. По крайней мере… а-а, да, вспомнил. Я как-то вскользь пошутил, что мы едем в Лондон, а он принял это всерьез. А может, просто не расслышал. Ты, конечно, объяснила ему?
— Ну да. Но он принадлежит к такому сорту стариков, которые, если уж вобьют себе что-нибудь в голову, так уж их ни за что не разубедить.
И Аликс рассказала, как Джордж настаивал, что за коттедж заплачено только две тысячи рублей.
Помолчав немного, Джеральд медленно произнес:
— Эймс хотел получить две тысячи наличными, а оставшуюся тысячу — по закладным. Вот откуда у старика заблуждение.
— Ну вот, все и прояснилось, — согласилась Аликс.
Она взглянула на настенные часы и лукаво указала на них:
— А мы должны приниматься за работу. Уже на пять минут опоздали.
На лице Джеральда появилась странная улыбка.
— Я передумал, — спокойно сказал он. — Сегодня я не буду заниматься фотографией.
Ум женщины — любопытная вещь. Отправляясь спать, Аликс была спокойна и безмятежна. Ее пошатнувшееся счастье снова было безоблачным, как раньше. Но к вечеру следующего дня она поняла, что что-то мешает ощущению счастья. Дик Виндифорд больше не звонил, но ей казалось, что именно он — причина ее смутного беспокойства. Снова и снова она вспоминала его слова: «Этот человек тебе совершенно чужой. Ты о нем ничего не знаешь». И сейчас же в памяти возникло лицо мужа, когда он говорил: «Ты веришь в эту… «комнату Синей Бороды»?» Зачем он это сказал? В его словах звучало предостережение — почти угроза: лучше не копайся в моей жизни.
К утру пятницы Аликс была уже убеждена, что у Джеральда есть другая женщина — «комната Сидней Бороды», которую он старательно пытался от нее скрыть.
Медленно пробуждавшаяся ревность теперь захватила ее. На 9 часов вечера он назначил свидание! Не придумал ли он на ходу, что собирался проявлять негативы?
Каких-нибудь три дня тому назад она могла бы поклясться, что вдоль и поперек знает своего мужа. Теперь же он казался ей чужим человеком, о котором она ничего не знала. Она вспомнила его беспричинную злобу на старого Джорджа; это было так не похоже на обычно уравновешенного Джеральда. Этот, возможно, пустяк раскрыл ей глаза: а ведь она совсем не знает, что за человек ее муж.
В пятницу ей нужно было сходить в деревню, чтобы купить что-нибудь. Она сказала об этом Джеральду, предложив ему остаться в саду. Он горячо отверг этот план и настоял, что сам пойдет в деревню, а она останется дома. Это ее немного удивило. Она вынуждена была уступить ему, но его настойчивость и удивила, и встревожила ее. Почему он так старался помешать ей идти в деревню?
И вдруг ее осенило, разве не могло случиться так, что Джеральд встретил Дика Виндифорда, не сказав ей об этом ни слова? Ведь ее собственная ревность, дремавшая до сих пор, только сейчас проснулась. Могло ж то же самое случиться и с Джеральдом? Разве не мог он беспокоиться о том, чтобы Аликс больше не встречалась с Диком Виндифордом. Это предположение настолько все объяснило, настолько успокаивало Аликс, что она приняла его полностью.
И все же шло время, и она почувствовала смутное беспокойство. Она старалась подавить в себе желание, возникшее у нее, как только ушел Джеральд. Наконец, успокоив свою совесть тем, что в комнате Джеральда действительно нужно как следует убраться, она поднялась в комнату мужа. Она взяла с собой тряпку, будто действительно намеревалась приняться за уборку.
«Если б я была уверена, если б я только была уверена», — твердила она себе.
Напрасно она уверяла себя, что, если и было что-нибудь компрометирующее Джеральда, он давно уже все уничтожил. Другой голос говорил ей, что иногда мужчины хранят изобличающие их улики из-за чрезмерной сентиментальности.
Наконец Аликс не выдержала. С горящими от стыда щеками, задыхаясь от волнения, она просматривала пачки писем и документов, осмотрела даже все карманы.
Она не смогла заглянуть в два ящика — нижний комода и маленький ящик с правой стороны письменного стола. Но теперь Аликс не испытывала стыда. Она была уверена, что в одном из этих ящиков она найдет улику против той женщины, которая существовала в прошлом Джеральда и полностью овладела сознанием Аликс. Она вспомнила, что Джеральд оставил свои ключи на буфете внизу. Она принесла их и стала подбирать подходящий. Третий ключ подошел к ящику письменного стола. Аликс нетерпеливо открыла его. В нем лежал бумажник, туго набитый банкнотами, а у задней стенки лежала пачка писем, завязанная тесьмой. Задыхаясь, Аликс развязала пачку. Ее лицо залилось краской стыда, она бросила письма в ящик, закрыла и заперла его. Письма были ее собственные — она писала их Джеральду до замужества.
Теперь она взялась за комод — больше из-за того, чтобы не оставалось сомнений в том, что она сделала все, что хотела. Она уже не ждала, что найдет там то, что искала.
К ее досаде, ни один из ключей Джеральда не подходил к этому ящику. Не соглашаясь на поражение, Аликс отправилась в другие комнаты и принесла связки ключей. Наконец ключ от пустой гардеробной подошел. Она повернула ключ и выдвинула ящик. Но в нем не было ничего, кроме свертка газетных вырезок, уже пожелтевших от времени и покрывшихся пылью.
Аликс облегченно вздохнула. Однако ей было любопытно узнать, что это так интересовало Джеральда, что он хранит этот пыльный сверток. Почти все вырезки были из американских газет, вышедших несколько лет назад. В них описывался известный процесс над мошенником и многоженцем Чарлзом Леметром.
Леметр подозревался в том, что убивал женщин, ставших жертвами. Под полом дома, который он арендовал, был найден женский скелет, и о большинстве женщин, на которых он «женился», больше никто никогда не слышал.
Он блестяще защищался от предъявленного ему обвинения. Помогал ему один из самых лучших адвокатов США.
В Шотландии решение присяжных заседателей звучит в таких случаях так: «Преступление не доказано». Именно по этой причине он был объявлен невиновным в главном обвинении, предъявленном ему, хотя и был приговорен к тюремному заключению за другие преступления.
Аликс вспомнила, как взволновал всех тот процесс, а потом — побег Леметра через три года. Его не поймали. Личность этого человека и его необыкновенная власть над женщинами долго обсуждались на страницах английских газет. Там же описывались его возбужденное состояние на суде, его страстные протесты; писали о том, как иногда силы внезапно покидали его из-за болезни сердца, хотя невежественные люди считали, что это была лишь ловкая игра.
В одной из вырезок была помещена фотография. Аликс с некоторым интересом рассматривала длиннобородого, похожего на ученого джентльмена.
Кого он напоминал ей? Внезапно, потрясенная, она поняла, что это был Джеральд. Глаза и брови у мужчины на фотографии очень походили на глаза и брови Джеральда. Она стала читать текст под фотографией. Ей показалось, что некоторые даты, упомянутые там, она видела в его записной книжке, и это были те самые дни, когда он разделывался со своими жертвами.
Одна из женщин выступала свидетельницей и уверенно опознала заключенного по маленькой родинке на кисти его левой руки, как раз ниже ладони.
Аликс выронила бумаги и покачнулась. На кисти левой руки, как раз ниже ладони, у ее мужа был маленький шрам.
Комната поплыла у нее перед глазами. Позже она недоумевала, как это она сразу так уверилась в том, что Джеральд Мартин — это Чарлз Леметр. Она знала это, сразу же в это поверила.
Отдельные эпизоды всплывали в ее памяти как составные части картины-загадки: деньги, заплаченные за дом, — ее деньги, только ее деньги; облигации, которые она ему доверила. Даже ее сон приобретал значение.
Неосознанно она всегда боялась Джеральда Мартина и хотела избавиться от него. И помощи она ждала, так же неосознанно, от Дика Виндифорда. И это тоже объясняло ту легкость, с которой она восприняла правду, без сомнения и колебаний. Она была должна стать очередной жертвой Леметра. Может быть, очень скоро…
Она вскрикнула, вспомнив запись в его книжке: «среда, 9 ч. вечера». Подвал, в котором так легко было вытащить из стенки камень! Все было запланировано на вечер среды. Но записывать это в записной книжке, не изменяя своей методичности, — это же безумие! Нет, это было логично. Джеральд всегда делал заметки, планируя что-нибудь. Убийство было для него таким же бизнесом, как и всякое другое дело.
Но что спасло ее? Что вообще могло ее спасти? Сжалился в последнюю минуту? Нет. Ее вдруг осенило: старый Джордж. Теперь ей стал понятен гнев мужа, который он не смог сдержать. Без сомнения, он уже подготавливает почву, говоря всем, кого встречал, что они на следующий день едут в Лондон.
