Марвин Кей - Секретный архив Шерлока Холмса
— Как у вас?
— Да! Ну, у нас с Мэри пока нет детей, но мы надеемся, что они появятся. Из-за одного мерзавца вся жизнь Мэдлин сложилась весьма печально.
— Почему вы так говорите?
— После той встречи я практически не видел Мэдлин. Казалось, семейные планы Джейн поглотили ее целиком. Сначала нужно было готовиться к свадьбе и устроить ее поскорее, чтобы не уезжать в разгар зимы. Так как мать Джейн умерла, ее отец считал вполне естественным, что Мэдлин берет все эти задачи на себя. Она действительно поехала с ними в деревню «помочь обосноваться» и, очевидно, превратилась в служанку Джейн. Я часто писал Мэдди, а через несколько месяцев начал уговаривать ее приехать в Лондон, хотя бы ненадолго. Я объяснил ей, что не могу покинуть Лондон из-за моих занятий, но, безусловно, найду время повидаться с ней и знаю много порядочных джентльменов, которые будут рады с ней познакомиться. К тому же, если даже она не испытывает желания бывать в обществе, сейчас самое время позволить новобрачным остаться наедине.
— И каков был результат? — осведомился Холмс.
— Результат меня удивил. Мэдлин написала, что новобрачные уже ждут ребенка, поэтому она не может оставить Джейн. На том дело и кончилось. Я прекратил обращаться к ней с красноречивыми просьбами, а когда ребенок начал ходить, все четверо переехали в Лондон.
— Значит, она вернулась?
— Не она, Холмс, а они. Я пытался встретиться и поговорить с Мэдди, а она хотела, чтобы я «познакомился с малышом». Ну, я видел ее и маленького Рэндалла. Они выглядели здоровыми и веселыми. Похоже, Мэдди взяла на себя воспитание ребенка и уход за ним, хотя Джейн и Рэндалл его обожали. У них была горничная, кухарка и так далее…
— Похоже, жизнь сложилась печально не у нее, а у вас.
— Вы меня не слушаете!
— Неужели? А вы меня?
— Они позволяют ей жить с ними на положении няни, в то время как по праву рождения ее социальный статус такой же, как у Джейн.
— Но не как у Рэндалла, — напомнил Холмс.
— Что толку об этом говорить! — воскликнул я. Мы уже приближались к дому Норриса, и мне стало ясно, что нам не достичь взаимопонимания, прежде чем мы доберемся до двери. — Вы всегда были человеком науки, а не общества, Холмс, — умиротворяюще сказал я. — Естественно, вы не понимаете, какое благо представляет собой семейная жизнь, которой Рэндалл лишил Мэдлин.
На двери была вырезана буква «Н», окруженная, по случаю траура, венком из черных лент. Я постучал дверным молотком в форме грифона.
— Поговорите с Мэдлин, Уотсон, — посоветовал мне Холмс, — и тогда вам станет ясно, действительно ли так печальна ее жизнь. «Тот, кто опасается задавать вопросы, никогда ничего не узнает».
— Кто это сказал — Конфуций?
— Нет. Раввин Теодор Клейн. Дверь открылась, и мы вошли.
Нас проводили в огромную гостиную, зеркала и люстра в которой были занавешены черными покрывалами. Двенадцать усталых мужчин и женщин сидели в креслах, ожидая, пока рассвет освободит их от утомительного бдения.
У дальней стены находилось возвышение, усыпанное белыми лилиями и гвоздиками. Я шагнул к возвышению, на котором стоял резной гроб из красного дерева с бренными останками лорда Рэндалла, графа Норриса. «И гроб у него самый лучший!» — мелькнуло у меня в голове. Он выглядел даже красивее, чем прежде (кровь, разумеется, уже смыли), а на лице было написано то же самодовольное выражение, которое так раздражало меня раньше. Возможно, все дело в форме рта — нужно будет спросить у френолога. Не скрою, я испытал облегчение, убедившись воочию, что этот человек уже никому не причинит зла.
— Джон! Джон Уотсон!
Я повернулся к Мэдлин, как цветок поворачивается к солнцу.
С годами она несколько располнела и округлилась, поэтому черное ей шло, в то время как молодые и худощавые выглядят в нем костлявыми и угловатыми.
Позади Мэдлин, пытаясь застегнуть у нее на шее ожерелье, стояла Джейн; сначала я увидел только ее руки на горле у Мэдди.
— Ну, Джон, что вы о нем думаете?
Короткое ожерелье из жемчуга хорошо подходило к глазам Мэдлин.
— Выглядит отлично, — одобрил я.
— Юный Рэндалл нашел его сегодня, когда рылся в коробке с бумагами, — объяснила Джейн. — Как только он увидел ожерелье, то сразу сказал: «Это для леди Мэдлин».
— Рэндалл, — обратилась к ребенку Мэдди, — это твой кузен, доктор Джон Уотсон, но ты можешь называть его дядей. Теперь ты хозяин дома, и твоя обязанность поприветствовать его и представить остальным.
— Хеллоу, доктор… дядя Джон! — поздоровался мальчик и по-мужски пожал мне руку. Это был красивый ребенок лет одиннадцати, с янтарными локонами и ярко-голубыми глазами, похожими на синеватые прожилки в пламени. — Добро пожаловать. Конечно, вы уже знакомы с моими мамами — вашими кузинами. Эти джентльмены — друзья моего отца и его компаньоны по охоте. — Юный Рэндалл назвал всех по имени и перечислил самую крупную дичь, которую подстрелил каждый из них. Мы обменялись рукопожатиями, и Рэндалл-младший повернулся к слуге. — Это Грегори. Его семья служила нашей семьдесят два года. — Грегори кивнул, а на лице мальчика мелькнула улыбка. — Каждую субботу мы все — я имею в виду мужчин — отправляемся на охоту. И, конечно, берем их с собой. — Он указал на трех больших собак, которые лежали у возвышения, словно охраняя покойного хозяина. — Того черного с рыжими пятнами зовут Сэмми. Он бегает быстрее всех. А та рыжая собака — его мать, Топаз. — При звуках своих имен собаки навострили уши, но не сдвинулись с места. — Отец говорил, что Топаз уже стара для охоты и однажды может не выдержать гонки и умереть. Я сказал, что лучше оставлять ее дома, но отец не согласился. Теперь он уже никогда не пойдет на охоту — и я тоже. Леди Мэдлин и мама говорят, что молодой человек должен учиться другим вещам. А мне нравится охота. Хотя наука мне тоже нравится. Когда-нибудь я стану знаменитым изобретателем вроде Томаса Эдисона и Жюля Верна… О, я забыл сказать, что у нас еще есть черный ретривер — Лабрадор. Она толстая, и мы назвали ее Крошка Дорис, как у Диккенса. Один из охотников повернулся к нам.
— Может быть, ты имеешь в виду Крошку Доррит?
— Нет, — твердо заявил юный Рэндалл.
Джентльмен отвернулся и начал поправлять кармашек для часов.
— Доктор Уотсон… дядя! Мэдлин говорила мне, что вы знаете все о науке и можете все объяснить.
Я покосился на Холмса, стоящего в углу комнаты рядом с арфой и роялем. Мой друг курил трубку у открытого окна и, казалось, наслаждался нашим разговором.
Охотники стали надевать куртки.
— Рэндалл, дорогой, — обратилась Мэдди к мальчику, — пожалуйста, найди наши с мамой плащи и подожди нас у парадного входа, ладно? Потом мы втроем можем прогуляться.
Ребенок убежал выполнять поручение.
Мэдлин взяла меня за руку и подвела к возвышению.
— Я все время беспокоился о вас, Мэдди, — сказал я.
— Знаю, Джон, и не понимаю почему.
— Вы могли выйти замуж и иметь свою семью, а эти люди сделали из вас няньку.
— Все это было в ваших письмах, Джон, но это неправда.
— А что тогда правда?
— Благодаря этому браку каждый из нас получил то, что хотел; Джейн — Рэндалла, ее отец — выгодную партию для дочери, Рэндалл — красивую жену и хорошо воспитанного наследника, сохранив возможность охотиться по субботам и посещать женщин по вторникам и воскресеньям, его дядя — респектабельную супругу для племянника. Возможно, Рэндалл не извлек большой прибыли из займа, предоставленного им отцу Джейн, когда умер мой отец, а мы не должны были добиваться предложения Рэндалла. Но, как я говорила, в итоге каждый получил то, что хотел.
— Но вы ни разу не сказали, — заметил я, — чего хотели вы.
Мэдлин улыбнулась.
— Мне незачем было об этом говорить — все и так пришло ко мне: ваша дружба, возможность провести жизнь с женщиной, которую я люблю, видеть счастливой ее и нашего мальчика…
— У него необычные глаза, не так ли? — сказал я, глядя ей в лицо. — Такие глаза я видел только у одного человека.
Мэдлин не поняла меня или притворилась, что не понимает.
— Учитывая компанию, которую вы водите, я могу лишь надеяться, что эти глаза не плавают в какой-нибудь банке.
— А теперь он новый граф, — настаивал я.
— Вам лучше других известно, что он сын своего отца, — отозвалась она. — Так что его титул неоспорим. Юный Рэндалл — единственный наследник. Иначе титул просто отошел бы короне. Давайте не будем об этом говорить. Я пригласила вас сюда, чтобы попросить о двух услугах.
— О скольких услугах.
— Вы всегда так говорите.
— Но я это и имеют в виду.
— Почему?
— Для меня с детства было ясно, что один или два плохих человека разрушили вашу жизнь.
— Что за романтический вздор, Джон! Разрушить мою жизнь можно, только убив меня. Но и тогда душа осталась бы невредимой. — Мэдлин решительно посмотрела на меня. — Поверьте, разрушить мою жизнь никто не в состоянии.
