Найо Марш - Смерть пэра

Тут он, видимо, вспомнил, что траурная одежда Роберты по трагическим причинам действительно принадлежит именно ей, и заторопился продолжить:

— Милые, а п-почему вы не купили себе траурные платья?

— Слишком дорого, — сразу откликнулась Шарло. — Это мне кое о чем напомнило. Слушайте меня очень и очень внимательно. Я собираюсь серьезно с вами поговорить.

— Имми, — внезапно ахнул лорд Чарльз, — где тетя Кит?

— Ради всего святого, Чарли, не говори мне, что тетя Кит снова потерялась.

— Нет, мамуля, — сказала Фрила, — она просто «исчезла» в двадцать шестой номер.

— Ну вот, ты сама знаешь, что было, когда она «исчезла» туда в прошлый раз.

— Кстати, о шляпах, — начала Фрида. — Вы видели что-нибудь, что может сравниться с ее шляпой?!

— Мы не о шляпах говорим, — серьезно продолжала Шарло. — А о деньгах.

— О черт! — простонал Майк. Он лежал на коврике перед камином, а кругом были разбросаны листы дорогой писчей бумаги. Он сосредоточенно писал.

— О деньгах, — твердо повторила Шарло. — Мне кажется, милый Чарли, что нам надо строить свои планы с самого начала, правда же? Давайте смотреть правде в глаза: мы бедняки. — Поймав изумленный взгляд Роберты, Шарло повторила: — У нас будет долгое время очень туго с деньгами.

— Ну что ж, — отозвался Колин. — Стив и я собираемся работать.

— А я буду очень скоро играть маленькие, но яркие роли, — добавила Фрида.

— Бедные мои малыши, — трагически воскликнула Шарло. — Вы такие у меня чудесные. Но пока что… — Она осеклась. — Ты что там делаешь, Майк?

— Письмо пишу, — покраснел Майк.

— Кому, солнышко?

— Старшему инспектору Аллейну.

— О чем? — спросил Колик.

— Да так, ерунда. Соб-свин-но говоря, я хотел ему кое о чем напомнить. Мы с ним говорили насчет работы, и я сказал, что мне неплохо было бы стать детективом. — Он вернулся к своему письму.

Шарло одарила его нежным взглядом, любовно покачала головой, закурила сигарету и вернулась к прежней теме.

— А пока что, — проговорила она, — нас ждут страшные налоги на наследство, а еще надо подумать о том, как повиснут на нашей шее дом на Браммелл-стрит и «Медвежий угол», и ничего тут не придумаешь, будь у тебя хоть семь прядей на лбу.

— Мамуля, говорят «семи пядей во лбу», — сказал Генри.

— Нет, семь прядей, — парировала Шарло. — Это ты путаешь. Не доводи меня до белого колена! Чарли, сколько у нас останется за вычетом налогов?

— Криссоэт, наверное, знает… Не представляю себе, милая.

— Ну хорошо, приблизительно.

— Ну-у… что-нибудь около тридцати тысяч фунтов.

— В год? — небрежно спросила Плюшка. — Или просто жалкие тридцать тысяч, чтобы как-то перебиться до поры до времени?

— Деточка! В год, конечно.

— Ну да, — продолжала Шарло, — и половину съедят налоги, а еще надо умиротворить людей вроде мистера Ворчалла, да еще и содержать эти два дома… Что у нас останется?

— Видимо, ничего, — прочувствованно произнес Колин.

— Ну вот, сами видите, — торжествующе заключила Шарло. — Ни-че-го! Я думала про это во время похорон и сразу могу вам сказать, что придется нам по одежке протягивать ножки. И у меня есть такой план. Мы же не сможем сдать дом на Браммелл-стрит ни за какие деньги, верно?

— Ну-у… — начал лорд Чарльз.

— Милый, ты только посмотри! Это же чудовище, Чарли. Но это все-таки дом, и довольно большой. Я решила избавиться от этих квартир и поселиться в этом доме. Бесплатно. Пока не решим, как использовать «Медвежий угол».

— Мамочка, но это невозможно, — простонала Фрида. — Это же кошмар!

— Что?

— Да этот дом на Браммелл-стрит.

— Ты из-за Хихикса или из-за мебели, Фрид?

— Ну, и то и другое… На самом деле, конечно, мебель. В привидения я не верю, хотя было бы жутко, если бы кровь Хихикса…

— Хватит, Фрид, — попросил лорд Чарльз.

— Кап-кап-кап…

— Фрида!

— Это Фрид про что? — спросил Майк.

— Да так, ничего, — ответила Фрида. — Ну, мамуля! Браммелл-стрит! Ну, право!

— Малышка моя бедная, я все прекрасно понимаю. Но послушайте. Дайте мне договорить. Мне интуитивно кажется, что мы можем обновить этот дом. Продать самое ценное из чудовищных вещей тети В.

— Господи, Имми, — вдруг спохватился лорд Чарльз, — а как же сама Вайолет? Ведь она должна быть на нашем попечении? В том смысле, что она ведь сумасшедшая?

— Ну, с этим мы как-нибудь справимся, — уверенно заявила Шарло. — Доктор Макколдунн поможет. Как только она даст показания…

— А что, она будет давать показания? — изумился Генри. — Воображаю! Она устроит такой спектакль на суде, рассказывая о заклятиях и приворотных зельях…

— Давайте не отвлекаться, — призвала его матушка. — Мы говорили о Браммелл-стрит. Используя то, что мы сэкономим на квартирной плате, мы сможем сделать этот дом чуть получше. Стены покрасим, поменяем драпировки, устроим по крайней мере несколько ванных комнат, чтобы не было антисанитарии. Самые страшные стулья из тех, что не продадим, обтянем чем-нибудь страшно дешевеньким, но милым.

— Французским чинтцем? — загорелась Фрида.

— Ну, например. То есть, говорю я вам, надо сделать что-нибудь, что позволит нам пережить самые тяжелые времена. Посоветуемся с хорошим художником по интерьеру. Что я все время тщетно пытаюсь вбить в ваши головы, — повторила Шарло, — так это то, что мы нищие! Нищие, ни-щи-е.

Генри, который исподтишка наблюдал за Робертой, разразился хохотом. Шарло вопросительно посмотрела на него.

— Ты над чем смеешься, Генри?

— Я вот прикидываю, можно ли упросить Робин открыть, о чем она думает?

Роберта густо покраснела. Она как раз размышляла над поразительно симпатичным складом ума, который заставил Миногов, проживших целую жизнь, насыщенную денежными крахами, почувствовать на горле ледяную руку нищеты после получения тридцати тысяч годового дохода. Вот они тут, сидят, нахохлившись, как совы, мужественно глядя в лицо бедности и в то же время горя желанием перестроить дом двадцать четыре по Браммелл-стрит.

— Робин, — сказал Генри. — Дай-ка я угадаю, о чем ты думаешь.

— Нет, Генри, пожалуйста, не надо. Но можешь угадать другое. Ты знаешь, на какую семью в литературе вы больше всего похожи? Только они относятся к другому классу.

— Ты имеешь в виду Макбетов? — спросила Фрида. — Нет, конечно. Потому что, в конце концов, папуля с мамулей не убивали дядю Г. и спящего шофера.

— Мне кажется, что я типичная спартанская мать, — заявила Шарло. — Разве нет пьесы о спартанской семье? Или я что-то путаю? Но ничего, в будущем, могу вам обещать, мы именно так и будем жить.

— Робин говорит про «Комедию ошибок», — высказала догадку Плюшка, — потому что там есть близнецы.

— Матушка Гусыня из сказки, — воскликнул Майк и разразился чудесным детским смехом. — Мамуля у нас Матушка Гусыня, га-га-га!

— Боюсь, что я понял, какую семью Робин имеет в виду, — проговорил Генри и обнял Роберту за плечи. — Микоберы.[26]

Остальные непонимающе уставились на Робин и покачали головами.

— Бедняжка Робин, — посочувствовала Фрида. — Ей столько досталось…

— Нам всем здорово досталось, — откликнулась Шарло. — Что напоминает мне о второй части моего плана. — Она повернулась к мужу и продолжила: — Чарли, родной. Мне кажется, что мы могли бы потихоньку улизнуть и устроить себе маленькие каникулы, прежде чем начнется суд или война. Ведь тогда уж никто никуда не сможет поехать. Нет, конечно, я вовсе не имею в виду что-нибудь по-настоящему шикарное, вроде Антибских островов или Лидо, но какое-нибудь простенькое место, а? Чтобы можно было покупаться, смыть с себя ужасы, чуть-чуть поиграть в рулетку по вечерам… Мне кажется, Лазурный берег подойдет больше всего. Сейчас не сезон, и нам не понадобятся новые вещи.

— Может быть, тогда лучше Монте-Карло? — предложила Фрида. — В наши дни Монте-Карло просто ужасно не-шикарное.

— Да-да, пускай это будет какое-нибудь скучное, дешевенькое местечко. В конце концов, — заключила Шарло, любовно оглядывая свое семейство, — после всего того, что мы пережили, нам не мешает немножко повеселиться.

— Ну вот, дядя Г. наконец упокоился в земле, — сказал Найджел. — И что, по-вашему, Миноги теперь будут делать?

— Вам виднее, — хмыкнул Аллейн. — Упаси меня бог строить насчет них какие-нибудь прогнозы.

— Они же теперь страшно богаты, верно?

— Довольно состоятельны.

— Интересно, станут ли они осторожнее относиться к деньгам… Это иногда случается, когда люди внезапно богатеют.

— Иногда.

— Генри все время говорит, что собирается пойти работать.

— Боже мой! Неужели влияние маленькой новозеландки?

— По-моему, да. Аллейн состроил гримасу: