Уолтер Саттертуэйт - Эскапада

— Но, господин Гудини, — возразила она, — мне никогда бы не пришла в голову мысль о туннеле, если бы не тот разговор с вами. Ведь именно вы, в конце концов, поняли, что дело вовсе не в призраках. Когда я сообразила, что вы подозреваете, я догадалась, насколько важна была та встреча. И как они смогли вернуться в дом. Я взяла в конюшне фонарь, спрятала его в корзинке и пришла сюда. И действительно нашла туннель, но вся заслуга на самом деле принадлежит вам.

Гарри задумчиво посмотрел на нее.

— Ну ладно. Конечно, вы правы. И куда же ведет этот туннель?

— Он заканчивается в подсобном помещении рядом с кухней, — сказала мисс Тернер. — Много лет назад по нему, должно быть, переправляли муку. Из этой подсобки есть вход на кухню. Там есть еще один туннель — он идет от этого под прямым углом. Но я туда не ходила.

— Грузовой туннель, — заметил я. — Он проходит под садом.

Великий человек кивнул.

— Я так и думал. — Он с улыбкой повернулся ко мне. — Весь дом, Фил, весь Мейплуайт не что иное, как огромная арена со всякими приспособлениями для хитроумных фокусов.

— Ладно, Гарри, — сказал я, — вы все разгадали. Но вам трудно будет это доказать.

Он выпрямился во весь рост.

— У меня есть план, — объявил он.

— Угу.

— И, Фил, — добавит он, — я тут еще кое-что обнаружил.

— Что именно?

Он сказал. Мисс Тернер так и ахнула.

— Да, — сказал я, — мне это тоже известно.

— Но… откуда? — удивился он. Я никогда раньше не видел, чтобы он удивлялся. — Как вы узнали?

И я все рассказал.

— Что будем делать, Фил? — спросил он, когда я закончил.

Я улыбнулся.

— У меня тоже есть план.

— Я могу помочь? — спросила мисс Тернер.

Я взглянул на нее.

— Весьма возможно.

Великий человек и мисс Тернер отправились по дорожке к дому. Я взял фонарь мисс Тернер и вошел в туннель.

Он привел меня прямиком в Мейплуайт, в подсобку, о которой говорила мисс Тернер, и в длину, от начала до конца, он был не больше шестидесяти ярдов. Вымощен он был тем же гравием, что и дорожка вокруг дома. Стены из темного камня, влажные и скользкие.

Такими же были и стены другого туннеля, который пролегал под садом. Я прошел по нему совсем немного, потом оставил фонарь в подсобке и проскользнул в кухню. Путь из кухни в большой зал не занял у меня и минуты. Лорда Боба там не было. Я разыскал его и леди Перли в библиотеке. Они сидели рядком на одном из диванов. Оба выглядели несколько унылыми, даже слегка растерянными. Я спросил у лорда Боба, можно ли нам с Великим человеком воспользоваться его телефоном. И обещал оплатить звонки.

— Деньги, — печально произнес он, — сейчас волнуют меня меньше всего.

Леди Перли живо улыбнулась и взяла его за руку.

— Все уладится, — сказал я, хотя и знал, что это было не совсем правдой.

Мы с Великим человеком около часа просидели у телефона в кабинете лорда Боба. Мисс Тернер какое-то время помогала нам. У нее все получалось — нам с нею повезло, хотя мы этого не заслуживали. К часу дня мы с мисс Тернер сделали все, что могли. Она ушла, а Великий человек остался ждать ответных звонков. Я пошел за Хиггензом и попросил его передать инспектору Маршу мою просьбу зайти ко мне в комнату, как только он вернется из деревни. Потом я поднялся наверх и лег. Я уже не мог сделать ничего полезного, к тому же я устал. День оказался очень длинным, и он все никак не кончался. Впереди нас еще ожидало чаепитие.

Я спал, когда в дверь постучали. Мои часы лежали на прикроватном столике. Половина третьего. Я сел, сбросил ноги с кровати и сказал:

— Войдите.

Это был Марш — он радостно улыбался.

— А, Бомон. «Тихо сматываете нити с клубка забот»,[46] не так ли?

— Ага. Присаживайтесь. Как вам Перли?

— Прелесть. — Он вытащил стул из-за стола, развернул и сел. — Обычная девонская деревня: белые стены, соломенные крыши и веселые селяне — все друг другу родня. Очень живописно. Я получил удовольствие.

— Прекрасно. Что-нибудь выяснили?

— А то. — Он улыбнулся. — Желаете послушать?

— Я весь внимание.

— Итак, — сказал он, — для начала следует отметить, что доктор Ауэрбах говорил правду. Он действительно был на кладбище, делал отпечатки с надгробий, путем притирания. Викарий с ним разговаривал, он же сообщил, что доктор пошел в Мейплуайт пешком где-то около часа дня. Ненамного раньше и точно после половины первого. Он малость путается со временем. И вообще, путается. Но я измерил расстояние от церкви до Мейплуайта — шесть миль. Доктор Ауэрбах никак не мог вернуться сюда до часа дня, даже раньше двух не мог вернуться.

Я кивнул.

— Сэр Дэвид Мерридейл тоже сказал правду, — продолжил Марш. — Вчера он действительно снял комнату в «Петухе и Быке». Только он забыл упомянуть, что сделал это не первый раз. Он останавливался там несколько раз за последние месяцы.

— Наверное, просто вылетело у него из головы.

— «Оставим это. Отягощать не будем нашу память несчастьями, которые прошли».[47] «Буря».

— Точно.

— Он также забыл упомянуть, что он не сидел сиднем в своей комнате. Она находится на первом этаже, в задней части здания. Я обошел дом и наткнулся под окном снаружи на четкие следы. Земля еще была влажная. Как вы знаете, до вчерашнего дня здесь шли сильные дожди.

— Я заметил.

Он улыбнулся.

— Следы были довольно отчетливые. На левом виднелась небольшая впадинка, там, где почему-то оторвался кусочек кожи. Совершенно ясно, следы оставил человек, покидавший комнату через окно и вернувшийся тем же путем.

— Кто-нибудь еще мог оставить эти следы.

— Если верить хозяину, никто, кроме сэра Дэвида, в течение недели ту комнату не снимал.

Я кивнул.

— По странному совпадению дом госпожи Констанции Коуберн, которую навещала Сесилия, находится всего в двух домах от паба. Следы вели туда, к спальне на первом этаже в задней части дома. По следам ясно, что сэр Дэвид влез и в это окно. Я поговорил с госпожой Коуберн, и она охотно сообщила мне, что Сесилия почувствовала себя дурно во время визита и пошла на часок полежать в задней спальне. Отдохнуть.

Я кивнул.

— Госпожа Коуберн почти совсем глухая, — сказал он, — но мне все же удалось узнать у нее о предыдущих визитах Сесилии к ней. Они точно совпадали с тем временем, когда сэр Дэвид останавливался в «Петухе и быке». И каждый раз она ложилась отдохнуть на часок, иногда и больше, все в той же задней спальне. — Он улыбнулся. — Выходит, мисс Фицуильям куда более резвая штучка, чем кажется.

— Невероятно! — сказал я.

— Но вы же понимаете, что это означает. Если сэр Дэвид и мисс Фицуильям были вместе, значит, стрелять вчера ни один из них не мог.

— Верно. Тогда кто?

Он улыбнулся.

— Неужто, Бомон, вы еще не догадались?

— У меня есть парочка версий. Но вы-то что по этому поводу думаете?

Еще одна улыбка.

— Мы узнаем это через, — он достал часы, — двадцать минут. Итак. Что-нибудь существенное произошло за время моего отсутствия?

— Да. — Я рассказал ему о лорде Бобе и его папаше.

— Прелестно. Все наконец становится на свои места. И вы сказали, что Гудини тоже присутствовал во время разговора?

— Ага.

— А он разгадал эту загадку?

— Ему кажется — да.

— Прелестно. Я с нетерпением жду встречи с ним. — Он снова взглянул на часы. — Надо поискать сержанта Медоуза. — Прощальная улыбка. — Значит, до встречи в гостиной.

— До встречи.

После его ухода я умылся, проверил «кольт» и сунул его назад в карман.

Внизу, перед входом в гостиную, меня поджидал сэр Артур Конан Дойл, высокий и грузный, но в другом твидовом костюме.

— Минуточку, Бомон!

— Конечно.

Он отвел меня в сторонку по коридору. И, хмурясь, сказал:

— Я все время пытался поговорить с этим типом, Маршем, но он и слушать меня не захотел. Право, смешно. У меня есть чрезвычайно важные сведения по этому делу.

— Какие именно?

— Мадам Созострис была так добра, что сегодня днем устроила небольшой сеанс. Присутствовали только я и, разумеется, господин Демпси.

— И вы говорили с Бегущим Медведем.

— Да. Все, как я думал, Бомон. В смерти графа виноват лорд Реджинальд.

— Призрак?

— Да. Понимаете, он свел графа с ума. Довел до безумия, а потом и до самоубийства.

— Угу. А как же револьвер попал в комнату графа?

— Очевидно, лорд Реджинальд дематериализовал его из большого зала и заставил снова возникнуть в комнате графа. Вы знаете, возможно, лучше, чем другие, что дематериализация существует.

— Угу.

Он нетерпеливо нахмурился.

— Я погляжу, вы делаете вид, что в это не верите, Бомон. Но послушайте, дружище, вы знаете главный принцип моей сыскной работы? А он таков: стоит исключить все самое невероятное, и то, что останется, каким бы неправдоподобным оно ни казалось, будет правдой. Такой принцип вполне применим и к этому делу. Я только хочу, чтобы инспектор Марш меня выслушал.