Агата Кристи - Смерть лорда Эджвера. Загадка Рэд Хауза. Убийца, ваш выход!

— Мне тоже, — он уже миновал проповеди — и потаенную дверь — но все еще беспечно барабанил пальцами.

— Да сядьте вы, ради Бога, — не выдержал Кейли, — или уж выйдите, раз вам так хочется пройтись.

Билл с удивлением на него обернулся.

— Простите, не понял?

Кейли сразу устыдился своей несдержанности.

— Извините, Билл, — сказал он. — Нервы и так на пределе. А вы тут ходите и барабаните.

— Барабаню? — переспросил Билл, делая вид, что уж вовсе ничего не понимает.

— Барабаните по полкам, да еще напеваете. Извините, но для моих нервов это слишком.

— Старина, я виноват, простите. Я выйду в холл.

— Да нет, все в порядке, — сказал Кейли и вновь склонился над письмом.

Билл сел. Понял ли его Энтони? В любом случае, сейчас осталось только ждать, когда Кейли уйдет. "По-моему, — размышлял Билл не без самодовольства, — мне место на сцене. Только там. Прирожденный талант".

Прошла минута, две, три… пять минут. Теперь уже можно не волноваться. Энтони его услышал и все понял.

— Ну что, не педали там машину? — спросил Кейли, запечатывая письмо.

Билл вышел в холл, крикнул оттуда "Да" и пошел поболтать с шофером. Вскоре к ним присоединился Кейли и некоторое время они стояли вместе.

— Приветствую вас, — раздался позади них приятный голос. Они обернулись и увидали Энтони.

— Извини, что заставил тебя ждать, Билл.

С огромным трудом сдержав удивление, Билл что-то ответил в том смысле, что, мол, ничего страшного, ерунда.

— Что ж, мне пора, — сказал Кейли. — Вы собираетесь в деревню?

— Совершенно верно.

— Не передадите ли от меня письмо в Джелландз?

— Передадим, конечно.

— Вот и спасибо. Увидимся вечером.

Кейли кивнул им, усаживаясь в машину.

Как только они остались одни, Билл с нетерпением обернулся к приятелю.

— Ну? — спросил он взволнованно.

— Пройдем в библиотеку.

Они вошли в комнату, и Тони уселся в кресло.

— Дай отдышаться, — сказал он. — Я всю дорогу бежал.

— Бежал?

— Конечно. А как, по-твоему, я здесь оказался?

— Неужели ты вышел с того конца?

Энтони кивнул.

— А ты слышал, как я стучал?

— Конечно, Билл, ты гений.

Билл покраснел.

— Я знал, что ты поймешь, — сказал он. — Ты догадался, что я имел в виду Кейли?

— Догадался. Это единственное, что мне оставалось делать, после того, как ты все так замечательно устроил. Тебе тут, наверное, скучать не пришлось.

— Скучать? Бог мой, об этом не могло быть и речи.

— Ну, рассказывай.

Со всей скромностью, на какую он был способен, мистер Беверли изложил свои виды на собственное актерское будущее.

— Молодец, — похвалил его Энтони, дослушав до конца. — Ты лучший Уотсон в мире! Друг мой, Билл, — торжественным тоном изрек он, вставая и протягивая Биллу обе руки, — мы с тобой способны совершить любое, самое трудное дело, взявшись за него вместе.

— Вот олух.

— Почему всегда, когда я говорю серьезно, ты называешь меня олухом? Так или иначе, спасибо тебе огромное. В этот раз ты нас действительно выручил.

— А ты собирался вылезать?

— Да. Но только собрался — услышал твой сигнал. Конечно, я удивился, увидев дверь закрытой. Хотя мы и собирались проверить, удастся ли мне самостоятельно вылезти, но мне показалось странным, зачем это ты закрыл люк, даже не удостоверившись, жив я или нет. А когда услыхал твой стук, сразу подумал, что это неспроста и затаился. Когда же вдобавок разобрал букву "К", я себе сказал: "Ага, значит там Кейли", — я тоже неплохо соображаю, верно? — и что есть мочи припустил на тот конец. А потом — уже через парк во весь дух обратно к дому. Я боялся, что ты совсем запутаешься, объясняя, куда я запропастился.

— Так ты не видел Марка?

— Нет, ни Марка, ни… Ничего я не видел.

— Что значит — ничего?

Энтони помолчал.

— Ничего я не видел, Билл. Вернее, видел кое-что; дверь в стене — вроде стенного шкафа. Он заперт. Если мы что и найдем, то только там.

— Думаешь, Марк там прячется?

— Я позвал его в замочную скважину: "Марк, ты там?" — шепотом, чтобы он принял меня за Кейли. Но никто не ответил.

— Так давай спустимся и попробуем еще раз. Дверь взломаем.

Энтони покачал головой.

— Так я что же, вообще туда не попаду? — огорчился Билл.

Но Энтони вместо ответа озадачил его вопросом:

— Кейли умеет водить машину?

— Конечно, а что?

— Значит, он может по дороге отпустить шофера домой и самостоятельно поехать в Стэнтон или куда ему заблагорассудится?

— Думаю, да — если очень нужно.

— Понятно, — Энтони встал. — Вот что: раз мы сказали, что идем в деревню, и к тому же обещали передать письмо, думаю, лучше нам туда и направиться.

— Ох!.. Ну, как хочешь.

— Джелландз. Что-то ты мне про это говорил. Ах, да, вдова Норбери.

— Верно. Кейли приударяет за ее дочерью. Письмо ей.

— Так передадим письмо. Так спокойнее.

— Так что же, ты меня в подземный ход никогда не пустишь? — в голосе Билла звучала уже неприкрытая обида.

— Там нечего смотреть, честное слово, клянусь тебе.

— Опять ты темнишь. Что-то тебя там встревожило. Я уверен, что-то ты все-таки видел.

— Видел, конечно, и сказал тебе об этом.

— Ничего ты не сказал. Только про дверь в стене.

— О ней и речь, Билл. И она заперта. И я боюсь того, что там может быть спрятано.

— Но мы никогда не узнаем, что там, если не посмотрим.

— Ночью узнаем, — сказал Энтони, беря Билла под руку и выводя его в холл, — когда подсмотрим, как наш друг Кейли бросает кое-что в пруд.

ГЛАВА 15

МИССИС НОРБЕРИ ИСПОВЕДУЕТСЯ МИЛЕЙШЕМУ МИСТЕРУ ГИЛИНГЕМУ

С дороги они свернули на тропинку, которая полями сбегала в сторону Джелландз. Энтони молчал, а поскольку поддерживать разговор с молчащим человеком в течение длительного времени затруднительно, то и Билл вскоре тоже умолк. Точнее, умолк, но не совсем, он что-то напевал себе под нос, тыкал тростью в заросли чертополоха и довольно громко и многозначительно попыхивал трубкой. Увлеченный всеми этими занятиями, он все же однако не преминул заметить, что его приятель то и дело оглядывается, будто боится заблудиться и старается запомнить дорогу. В этом, однако, не было никакой нужды, тропинка все время бежала неподалеку от проселка, который, в свою очередь, послушно тянулся вдоль стены деревьев, что росли за оградой знакомого им парка.

Энтони, который только что еще раз оглянулся, вдруг с многозначительной улыбкой покосился на Билла.

— Что это тебя так развеселило? — спросил Билл, довольный переменой настроения приятеля: теперь хоть можно будет поговорить.

— Кейли. Ты не видел?

— Что не видел?

— Машину. Проехала к дому.

— Так вот почему ты все оглядывался. У тебя неплохое зрение, дружище, если ты можешь рассмотреть на таком расстоянии машину, которую видел всего дважды.

— У меня действительно неплохое зрение.

— Но он, по-моему, собирался в Стэнтон?

— Очевидно, надеялся, что ты ему поверишь.

— Так куда же он теперь направляется?

— Полагаю, в библиотеку. Посоветоваться с нашим другом Ашером. Удостоверившись предварительно, что его друзья Беверли и Гилингем действительно, как и обещали, поплелись в Джелландз.

Билл, как вкопанный, остановился посреди тропинки.

— Послушай, ты что, действительно, так думаешь?

Энтони пожал плечами.

— Меня бы это не удивило. Шляясь по всему дому, мы ему, наверное, дьявольски мешаем. И всякая минута, когда он уверен, что нас нет поблизости, ему очень кстати.

— Кстати — для чего?

— Ну, хотя бы для успокоения нервов, если не для чего-то еще. Нам известно, что он замешан в этом деле; нам известно, что он кое-что скрывает. Даже если он не чувствует, что мы идем по его следу, он все равно боится, как бы мы ненароком на что-нибудь не наткнулись.

Билл понимающе хмыкнул, и они медленно пошли дальше.

— А что насчет сегодняшней ночи? — спросил Билл, изо всех сил пытаясь хорошенько продуть свою трубку.

— На, попробуй травинкой, — предложил Энтони.

Билл пошуровал в мундштуке травинкой, снова дунул, сказал: "Так-то лучше", и сунул трубку в карман.

— Как нам выбраться из дому незаметно для Кейли?

— Что ж, это надо обдумать. Не так-то это просто! И впрямь пожалеешь, что мы не в гостинице остановились… Ба, уж не мисс ли это Норбери?

Билл поднял голову. Они приближались к Джелландз, к старой, крытой соломой усадьбе, которая после многовекового сна, казалось, только-только проснулась для новой жизни и тотчас расправила крылья; крылья, однако, были столь скромных размеров, что не повлекли за собой сколько-нибудь серьезного взлета: пусть в доме оборудовали ванну, выглядеть лучше он от этого не стал. По крайней мере внешне. Внутри-то, возможно, во всем чувствовалась рука новой хозяйки — миссис Норбери.