Элизабет Джордж - Картина без Иосифа
Она почувствовала знакомый запах старой кожи и только сейчас поняла, что за ней бежал Ник. В голове мелькнула мысль, что он всегда засовывает куртку в рюкзак на время занятий, когда надо ходить в школьной форме, но непременно достает ее на ленч, чтобы «дать ей подышать», и вообще, надевает ее когда только может, в любую минуту, до и после школы. Она узнала его запах раньше, чем голос, и схватилась за его колено.
— Ты ведь уехал. Вместе с Джози.
— Уехал? Куда это я мог уехать?
— Они сказали, что ты уехал. Ты был с… Ты и Джози Они сказали.
— Мы сидели в автобусе, как обычно. И видели, как ты бежала. У тебя было такое лицо… словно тебя треснули по башке, вот я и бросился тебя догонять.
Она подняла голову, и волосы упали ей на лицо, заколку она потеряла. Он улыбнулся.
— Мэг, ты была как сумасшедшая. — Он сунул руку в куртку и достал сигареты. — Как будто за тобой гнался призрак.
— Я не вернусь туда, — пробормотала она.
Он наклонил голову, загораживая от ветра сигарету, прикурил и бросил спичку на мостовую.
— Нет смысла. — Он с удовольствием затянулся. — Автобус все равно ушел.
— Я имею в виду в школу. Завтра. На занятия. Не пойду. Никогда.
Он удивленно поглядел на нее:
— Это из-за того мужика из Лондона, да, Мэг? Того, что с большой тачкой, от которой сегодня все наши парни прибалдели?
— Ты скажешь — забудь. Не обращай внимания. Но они все равно не отстанут.
— Не все ли тебе равно, что думают эти козявки?
Она намотала лямку рюкзака на пальцы так сильно, что ногти посинели.
— Да плевать тебе, что они скажут, — продолжил Ник. — Сама-то ты знаешь правду. И это самое главное.
Она крепко зажмурилась и плотно сжала губы, чтобы не сказать правду. На ресницах снова заблестели слезы Она с трудом сдержала рыдание, сделав вид, будто закашлялась.
— Мэг? Ты же знаешь правду, да? А то, что те идиоты сказали тебе на школьном дворе, пустой треп, верно? Ты сама это знаешь.
— Не знаю, — вырвалось у нее. — Правду… Что она… Я не знаю. Не знаю. — Слезы снова хлынули из ее глаз. Она спрятала лицо в коленях.
Ник тихонько присвистнул:
— Прежде ты никогда так не говорила.
— Мы постоянно переезжали. Каждые два года. Только на этот раз мне захотелось остаться. Я обещала хорошо себя вести, обещала, что она будет гордиться мной, что я стану хорошо учиться в школе. Лишь бы мы остались. И она согласилась. А потом я встретилась с викарием, после того как ты и я… после того, что мы делали, а мама меня за это возненавидела. Он помог мне, посочувствовал… Она пришла в ярость, узнав об этом. — Мэгги снова зарыдала.
Ник выбросил сигарету на мостовую и обнял ее.
— Он нашел меня. Вот что это было, Ник. Она не хотела этого. Поэтому мы и переезжали с места на место. Но на этот раз задержались, и он успел приехать. Я знала, что это случится.
Ник помолчал. Она слышала, как он вздохнул.
— Думаешь, викарий был твоим отцом, Мэгги?
— Она не хотела, чтобы я с ним виделась, но я все равно к нему приходила. — Она подняла голову и вцепилась в его куртку. — А теперь она не хочет, чтобы я встречалась с тобой. Поэтому я не вернусь в школу. Нет. И ты меня не заставишь. Никто не заставит. Только попробуй…
— У вас какие-то проблемы, ребята?
Оба вздрогнули и повернулись на голос. Перед ними стояла худощавая женщина-полицейский в тяжелом плаще и в лихо заломленной форменной фуражке. В одной руке она держала блокнот, в другой — пластиковый стаканчик, из которого шел пар. В ожидании ответа она отпила из него.
— Ничего серьезного, — ответил Ник. — Мелкие неприятности в школе.
— Помощь нужна?
— Не. Это просто ее фантазии Все будет в норме.
Женщина-полицейский рассматривала Мэгги скорей с любопытством, чем с сочувствием. Затем переключила внимание на Ника. Стекла ее очков запотели от пара. Сделав еще глоток, она кивнула и сказала:
— Ступайте-ка лучше домой. — И не двинулась с места.
— Да, точно, — пробормотал Ник и дернул Мэгги за рукав. — Вставай. Пошли.
— Близко живете? — спросила женщина.
— Неподалеку от главной.
— Что-то я вас не видела раньше.
— Нет? А я вас много раз видел. У вас есть собака, верно?
— Корджи, да.
— Вот видите? Я не ошибся. Видел, как вы ее выводили. — Ник помахал указательным пальцем у виска, изображая салют. — До свидания. — Обняв Мэгги за плечи, он потащил ее в сторону главной улицы.
Они шли не оглядываясь, на первом углу нырнули вправо. Прошли немного, опять повернули вправо и увидели дорожку, которая шла позади общественных зданий и садов. Они снова стали спускаться по склону, и не прошло и пяти минут, как оказались возле городской автостоянки. В это время дня на ней было всего несколько машин.
— Как ты узнал про собаку? — спросила Мэгти.
— Просто ляпнул наугад. И попал в точку.
— Какой ты умный. И хороший. Я люблю тебя, Ник. Ты позаботишься обо мне?
Они остановились под навесом общественной уборной. Ник подул на руки и спрятал их под мышками.
— К ночи похолодает, — сказал он, поглядев в сторону городка, где в небо поднимался дым из многочисленных труб. — Ты проголодалась, Мэг?
Вместо ответа она сказала:
— Тебе пора домой.
— Я не пойду. Если ты…
— Я не собираюсь возвращаться.
— Ну, тогда и я.
Подул вечерний ветер, он мел мусор через автостоянку и швырял его на Мэгги и Ника.
Ник выгреб из кармана горсть монет. Пересчитал.
— Два фунта шестьдесят семь, — сказал он. — А у тебя?
Она опустила глаза.
— Ничего. Но тебе не нужно оставаться со мной. Ступай. Я сама разберусь.
— Я уже сказал…
— Если она увидит меня с тобой, будет хуже для нас обоих. Ступай домой.
— Не получится. Я останусь. Я уже сказал.
— Нет. Я не хочу, чтобы ты оказался виноватым. Я уже и так… из-за мистера Сейджа… — Она вытерла лицо рукавом пальто. Она устала до ужаса и хотела спать. Она подумала, заперта ли дверь уборной, и подергала ее. Заперта. Она вздохнула. — Уходи, — снова сказала она. — Ты сам знаешь, что будет, если ты не вернешься домой.
Ник подошел к ней. Дверь женской уборной находилась в небольшой нише, дюймов около шести, и они спрятались в ней от ветра.
— Мэг, ты веришь этому?
Она потупилась. Горькая правда тяжелым бременем давила на плечи.
— Думаешь, она убила его, потому что он приехал за тобой? Потому что он твой отец?
— Она никогда не рассказывала мне про отца. Ни единого словечка.
Ник хотел погладить ее по голове, но пальцы запутались в ее волосах.
— Не думаю, что он был твоим отцом, Мэгг.
— Точно, потому что…
— Нет. Слушай — Он шагнул ближе к ней. Обнял. Стал говорить ей в макушку. — У него были карие глаза, Мэг. У твоей мамы тоже. А у тебя голубые.
Это как у овец Папа мне объяснял. Они все белые, верно? Ну, порода такая. Но время от времени рождается черная. Ты не задумывалась почему? Это рецессивный ген, понятно? То есть связанный с наследственностью. У матери и отца такой овцы где-то был черный ген, поэтому родилась черная овца вместо белой, хотя родители сами белые. Однако так случается очень редко. Вот почему большинство овец белые.
— Я не…
— Ты как черная овца, потому что у тебя голубые глаза. Мэг, как ты думаешь, какова вероятность, чтобы у двух кареглазых людей родился ребенок с голубыми глазами?
— Ну?
— Пожалуй, одна миллионная. Может, больше. Может, одна миллиардная.
— Ты так думаешь?
— Я знаю. Викарий не был твоим отцом. Значит, твоя мама его не убила. А зачем ей убивать кого-то еще?
В его голосе звучала такая убежденность, а в словах такая логика, что ей захотелось принять его слова, согласиться с ними. Мэгги хотелось ему верить. Ей было бы намного проще жить, если бы она знала, что в его словах кроется правда. Тогда она сможет вернуться домой. Сможет взглянуть на маму. Не будет думать о форме своего носа и рук — такие они, как у викария, или нет? — не станет она и удивляться, почему он брал ее за плечи, отстранял на вытянутые руки и долго рассматривал. Каким облегчением для нее будет знать что-то точно, даже если это и не станет ответом на ее молитвы. Так что ей хотелось поверить. И она бы поверила, если б желудок Ника не заурчал, если бы Ник не дрожал, если бы она не видела мысленным взором огромное стадо овец, которое движется подобно грязноватому облаку по зеленому ланкаширскому холму. Она оттолкнула его от себя.
— Что? — удивился он.
— В стаде есть еще одна черная овца. Это Ник Уэр.
— Да?
— Так что вероятность меньше одной миллионной.
— Мы ведь не овцы. Мы люди.
— Ты хочешь домой. Давай. Возвращайся домой. Ты врешь мне, и я не желаю тебя видеть.
— Мэг, я не вру. Я пытаюсь тебе объяснить.
