Канатная танцовщица - Морис Леблан
– Скорее убирайтесь. Сейчас нагрянет полиция. И главное, уходя, оставьте открытой калитку.
Потом он вернулся в кабинет.
Де Бриссак не шелохнулся.
Александра не подошла к нему. Они даже не обменялись взглядами: двое чужих…
Протекли еще две или три минуты. Виктор прислушался. С улицы раздался рокот мотора.
Перед домом остановился автомобиль. Потом второй.
Александра вжалась в кресло и машинально царапала ногтями обшивку. Она была мертвенно-бледна, однако владела собой. Внизу послышались голоса, потом снова воцарилась тишина.
– Господин Готье и его агенты вошли в комнаты. Вероятно, они развязывают грека и его телохранителей.
В этот момент Антуан де Бриссак нашел в себе силы встать и подойти к Виктору. Его лицо было искажено страданием, пожалуй, больше, чем страхом. Он прошептал, кивая на Александру:
– Что с ней станет?
– Об этом не беспокойся. Думай о себе. Де Бриссак – ведь это твоя настоящая фамилия?
– Нет.
– А настоящую есть возможность установить?
– Невозможно.
– Преступления за тобой были? С кровью?
– Нет. Кроме удара ножом, нанесенного Бемишу. А больше я ничем не запачкан.
– Грабежи?
– Никаких веских доказательств не наберут.
– Короче, тебе грозит несколько лет тюрьмы?
– Не больше.
– Ты их заслуживаешь. А потом? Как будешь жить?
– Бонами Обороны.
– А тайник, куда ты их запрятал, надежный?
Де Бриссак улыбнулся.
– Лучше, чем тайник на колесах, устроенный д’Отреем в такси. Мой тайник ни за что не разыщут.
Виктор похлопал де Бриссака по плечу:
– Ну, пошли, надеюсь, ты все уладишь. Я не из злых. Ты мне отвратителен потому, что присвоил себе красивое имя Арсена Люпена и тем самым принизил до своего уровня человека такой величины. Этого я не прощаю и потому упрячу тебя за решетку. Но твою проделку в такси, если ты не проболтаешься на следствии, я тебе в вину вменять не буду.
Голоса послышались теперь у самой лестницы.
– Это они, – сказал Виктор. – Уже обыскали вестибюль и сейчас поднимутся сюда.
На него внезапно нахлынула волна радости, и он неожиданно принялся танцевать. Он проделывал па с удивительной легкостью. И было так комично, когда пожилой господин с седыми волосами выделывал удивительные антраша, приговаривая при этом:
– Вот, мой дорогой Антуан! Вот что называется «па Люпена». Они ничего общего не имеют с твоими недавними подскоками.
Переводя дух, он продолжал:
– А! Нужно обладать священным огнем, экзальтацией подлинного Люпена, который слышит шаги приближающейся полиции, один, окруженный врагами, и который мог бы кричать перед агентами: «Это он-то Люпен, скорчившийся тип? Нет, Виктор из спецбригады – вот кто настоящий Люпен. Если хотите схватить Люпена, арестуйте Виктора!»
Он внезапно застыл перед де Бриссаком и проговорил:
– Я тебя прощаю. Ни за что, просто за доставленную мне эту минуту… Я сокращаю твое наказание до двух лет, из них лишь год в тюрьме. А через год ты сбежишь. Согласен?
Ошеломленный де Бриссак пролепетал:
– Но кто же вы, сударь?
– Ты слышал это!
– Как? Вы больше не Виктор?
– Действительно, был Виктор Отэн, колониальный чиновник, кандидат на пост инспектора Сюрте. Но он умер, оставив все свои документы, в тот самый момент, когда мне пришла в голову мысль играть время от времени роль полицейского. Только ни слова об этом. Продолжай выдавать себя за Люпена, так будет лучше. И потом, не болтай о своем особняке в Нейи. И ни слова против Александры. Понял?
Голоса приближались.
Виктор, который пошел навстречу господину Готье, бросил на ходу Александре:
– Закройте лицо платком и, главное, ничего не бойтесь.
– Я ничего не боюсь.
Господин Готье появился в сопровождении Лармона и одного из агентов. Он остановился на пороге и с удовольствием оглядел представшее перед ним зрелище.
– Ну, Виктор, все в порядке? – радостно воскликнул он.
– Все в порядке, шеф.
– А это Люпен?
– Собственной персоной под именем Антуана де Бриссака.
Господин Готье внимательно посмотрел на пленника, довольно улыбнулся и приказал агенту надеть на него наручники.
– Черт возьми! Это действительно щекочет самолюбие и доставляет удовольствие. Арест Люпена. Вездесущий, неуловимый Люпен, джентльмен-грабитель, наконец-то в ловушке. Полиции есть от чего торжествовать… Арсен Люпен арестован Виктором из спецбригады. Да, сегодня знаменательный день! Виктор, скажите, он хорошо себя вел, этот господин?
– Как ягненок, шеф.
– Но у него немного помятый вид.
– Ему слегка попало, но это ничего.
Господин Готье повернулся к Александре, которая сидела в кресле, прижимая к глазам платок.
– А кто эта женщина, Виктор?
– Любовница и сообщница Люпена.
– Дама из кинотеатра? Женщина из Бикока? И с улицы Вожирар?
– Да, шеф.
– Примите мои комплименты, Виктор! Какой удар! Вы это расскажете мне во всех деталях. Что касается бон Обороны, то они, разумеется, исчезли? Надежно упрятаны Люпеном?
– Они у меня, – ответил Виктор, вынимая из кармана пакет и из него девять бон.
Взволнованный де Бриссак подскочил на месте как ужаленный и резко бросил Виктору:
– Подонок!
– Вот, наконец, когда у тебя пробудилась чувствительность к окружающему. Надежный тайник, ты уверял? Старая канализация в твоей вилле! И ты называешь это местом, которое невозможно найти? Ты ребенок. В первую же ночь, оказавшись у тебя в гостях, я раскрыл его, – с иронией проговорил Виктор.
Он приблизился вплотную к Антуану де Бриссаку и чуть слышно проронил:
– Молчи… Все это я тебе возмещу… Семь или восемь месяцев тюрьмы, не больше. А по выходе хорошая пенсия, равная пенсии ветеранов войны, и сверх того – табачная лавочка. Идет?
Тем временем прибыли другие агенты. Они освободили грека и его людей, и он, поддерживаемый двумя телохранителями, жестикулировал и что-то возбужденно говорил.
Как только грек заметил де Бриссака, он сразу же воскликнул:
– Я его узнаю! Это он меня ударил и связал!
Вдруг он замер на месте с выражением ужаса на лице. А потом, протянув руку к этажерке с сувенирами, простонал:
– Они украли у меня десять миллионов! Альбом с почтовыми марками! Бесценную коллекцию! Я мог продать ее за десять миллионов. И это он, он!.. Пусть его обыщут… Презренный! Десять миллионов!
3
Де Бриссака обыскали. Он не оказал никакого сопротивления.
Виктор все это время чувствовал на себе два пристальных взгляда: Александры и де Бриссака, который с изумлением на него уставился. Десять миллионов исчезли… Но в таком случае… Де Бриссак что-то пробормотал, как будто собираясь обвинить Виктора и вместе с тем защитить себя и Александру.
Но Виктор бросил на него такой повелительный взгляд, что тот мгновенно ощутил всю силу влияния этого человека и затаил дыхание. К тому же, прежде чем обвинять, надо было хорошенько поразмыслить, чтобы понять, каким образом исчезла эта коллекция, ведь искал он один, а Виктор сидел в кресле и не двигался с места.
Виктор, покачав головой, заявил:
– Утверждение господина Серифоса меня удивляет. Я не отлучался от де Бриссака и не переставал наблюдать за ним, пока он занимался поисками. Он ничего не нашел…
– Тем не менее…
– Тем не менее у де Бриссака были три сообщника, которые сбежали. Вероятно, это они унесли тот альбом, о котором говорит господин Серифос.
Де Бриссак пожал плечами. Он-то хорошо знал, что его сообщники не входили сюда. Но он ничего не сказал. Делать было нечего. С одной стороны правосудие и вся его мощь. А с другой – Виктор… И он выбрал Виктора.
Таким образом, в половине четвертого утра все было закончено. Господин Готье решил доставить де Бриссака и его любовницу в полицию, чтобы там их и допросить.
Он позвонил в комиссариат Нейи. Комната, где был арестован Люпен, была опечатана, два агента остались в доме грека.
Господин Готье и два инспектора усадили де Бриссака в один из автомобилей префектуры. Виктор, сопровождаемый Лармона и другим агентом, взяли на себя заботу о молодой женщине.
На горизонте уже появились первые проблески зари, когда они уезжали с бульвара Майо. Было прохладно.
Оставив позади Булонский лес, они выехали на набережную. Первый автомобиль направился другой дорогой. Александра съежилась в углу кабины, по-прежнему пряча лицо в платок. Сидя у открытого окна, она дрожала от холода. Виктор поднял стекло, а позже,
