Джон Карр - Паника в ложе "В"
— Конечно, меня порой одолевает искушение. Я всегда любила хорошее фехтование, а мистер Планкетт уверяет, что в спектакле оно будет на высочайшем уровне.
Помните выступление труппы «Олд Вик»[30] под руководством Оливье[31] и Ричардсона[32] в Новом театре на Черинг-Кросс-роуд во время войны? Когда мистер Лоренс Оливье играл Ричарда Третьего, а мистер Ралф Ричардсон — Генриха Ланкастера[33] (я говорю «мистер», а не «сэр», так как им тогда еще не пожаловали рыцарское звание), спектакль завершился таким великолепным поединком, что я едва не выпала из ложи.
Так вот, меня уговаривали посетить специальную репетицию в костюмах, где будут присутствовать только я и еще пара друзей. У меня даже было желание (Боже, помоги мне!) выгнать эту самонадеянную девчонку Уинфилд и самой сыграть Джульетту как надо. Но об этом не могло быть и речи! Это было бы недостойно меня, да и в любом случае я не могла бы себя заставить… Но не стану утомлять вас, друзья мои, трагедией почти сорокалетней давности. Вместо этого…
Мисс Вейн вернулась к столику. В изумрудно-зеленом платье, окутанная табачным дымом, она казалась бесценным произведением искусства. Все бокалы были пусты — только шампанское отсутствующего Лоренса Портера оставалось нетронутым. Взяв бутылку, Марджери Вейн попыталась наполнить бокалы, но в бурном море это было не так просто. Нокс забрал у нее бутылку и сам выполнил эту работу.
— Да, мисс Вейн? Вы говорили…
— Еще один тост, пожалуйста. За Уэстчестерскую труппу, которая, надеюсь, вскоре станет труппой Марджери Вейн! Пусть пожилая женщина уступит дорогу молодым! Фортуна благоприятствует смелым! Быть может, эти славные люди… — Оборвав фразу, она воскликнула: — Черт возьми, Лэрри, ты опять здесь?
Мистер Портер и в самом деле появился в двери из вестибюля. В руке он держал черную бархатную сумку с бриллиантовой пряжкой. Лицо его стало еще более розовым, а у висков обозначились голубоватые жилки. Поднявшись на помост, он неуклюже двинулся к ним, а приблизившись, рявкнул:
— Черт возьми тебя!
— Право, Лэрри! Моя сумка…
— Вот твоя паршивая сумка! — крикнул Портер, швырнув ее на стол. — Ее не было на твоем чертовом туалетном столике! Она лежала под подушкой в нашей… в твоей… О, дьявольщина!
Последовала пауза.
— Знаешь, Лэрри, хотя ты растерял даже те немногие хорошие манеры, которые у тебя имелись, нужно ли забывать об элементарных приличиях?
Розовое лицо побагровело. Молодой Портер взмахнул руками:
— Извини, Марджери! Я не имел в виду… Я не подумал…
— Этого ты никогда не делаешь. Мне ничего не остается, как снова посмотреть сквозь пальцы на твою gaucherie.[34] Но на сегодняшний день ты наговорил более чем достаточно.
— Сядь и помолчи, Лэрри! — вмешалась Бесс Харкнесс. — Кроме того, Марджери только что предложила тост.
— В самом деле, — подтвердила ничуть не обескураженная мисс Вейн. — Тост за Уэстчестерскую труппу. Им известны мои условия, от которых я не откажусь. Если они изменят свое название на труппу Марджери Вейн и повесят в фойе картину Огастеса Джона,[35] изображающую меня в роли Джульетты, то я подарю им театр в вечное пользование. Стоимость его содержания невелика, так что, по-моему, это щедрое предложение. Думаете, они его примут?
Доктор Фелл посмотрел на нее.
— Обычно от таких щедрых предложений не отказываются, — заметил он. — В то же время у них есть какие-нибудь планы, помимо названия и премьеры? Вы ведь не стали бы поддерживать заведомых неудачников. Что, если они провалятся?
— Если будут признаки провала, о чем я узнаю уже во Флориде, то я присоединюсь к труппе и сама стану играть главные роли. Тогда провалы исключены, можете не сомневаться! — Она начала шагать взад-вперед около столика. — Хотя я не верю, что над этим театром тяготеет проклятие, меня иногда кое-что удивляет… Например, бедняга Эдам. Такой одаренный и так был набит глупым тщеславием!
— В дни моей молодости, мадам, я был немного знаком с Эдамом Кейли. Он действительно был упрям, но никогда не казался мне чрезмерно тщеславным.
— Вы хотите сказать, дорогой доктор, что Эдам никогда не демонстрировал это на людях? Но ведь я видела его наедине, когда ему было незачем изображать хорошего парня, угощающего всех выпивкой. Я была женой Эдама, любила его и восхищалась им, но… К тому же были ли верными все его суждения?
— Что вы имеете в виду?
— Например, он считал, что некоторые старые мелодрамы можно представлять на сцене, если подойти к ним серьезно, а не превращать их в балаган. Эдам купил у покойного Уильяма Джиллетта[36] — тогда он, разумеется, был жив — права на одну из таких пьес, которую мистер Джиллетт сделал знаменитой в 80-х или 90-х годах прошлого века. «Актер, достойный своего ремесла, Марджери, — говорил Эдам, — может иметь успех, даже читая таблицу умножения». Увы, он не дожил до того, чтобы доказать нам это!
— Случайно, речь идет не о пьесе мистера Джиллетта «Шерлок Холмс»?
— Нет, доктор Фелл. Эдам считал «Шерлока Холмса» слишком слабой пьесой, чтобы вызвать интерес даже в 1899 году, если бы не сентиментальные ассоциации, связанные с главным героем и с самим мистером Джиллеттом. Пьеса, которую он выбрал, называлась «Секретная служба», хотя она не имела ничего общего с деятельностью нашего современника, агента 007.[37] Действие в основном происходит в телеграфной конторе во время Гражданской войны в Америке. Так вот, было ли верным суждение Эдама насчет этой пьесы или людей, которых он набрал в свою труппу? Сколько из этих актеров, подававших надежды тридцать семь лет назад, сейчас живут и процветают?
— Ну? — с интересом осведомился доктор Фелл. — Так сколько же?
— Как ни странно, дорогой доктор, одна женщина из старой труппы сейчас участвует в новой. Ее зовут Кейт Хэмилтон. Когда я знала Кейт, она была смазливой инженю, которая играла Марию в «Школе злословия» и подруг героини в других пьесах. Я слышала, что Кейт сильно растолстела и что смазливой ее уже не назовешь. Впрочем, в характерных ролях она была весьма недурна. Что же касается остальных…
— Да? Продолжайте!
— Что касается остальных, то где они теперь? Бедный Уилл Истабрук, наш деловой менеджер, запил и покатился под гору. Харви Баскервиль — старый калека, который живет в Англии чуть ли не на милостыню. Сэм Эндрюс, такой славный парень…
Лоренс Портер, успевший выпить несколько бокалов шампанского, вскочил со стула:
— Раз уж мы об этом заговорили, Марджери, то скажи, что случилось с беднягой Фосдиком?
Казалось, Марджери Вейн не вполне его расслышала.
— С кем? — переспросила она.
— С Джоном Фосдиком — вроде бы его так звали? С актером, которого ты ненавидела и вышвырнула из труппы. Я его никогда не знал — он исчез задолго до нашего знакомства, — но Сэнди Мактэвиш на днях упоминал о нем.
— Право, я не припоминаю такого человека. Если он и в самом деле существовал, то получил, что заслуживал и продолжает заслуживать! А теперь ты будешь помалкивать, как подобает такому невежде, или предпочитаешь снова назвать меня шлюхой?
Последовало очередное предгрозовое молчание.
— Никто не называл тебя шлюхой, Марджери! Я просто сказал…
— Ты пользуешься мною, когда тебе удобно, не так ли? Я ведь могу и вышвырнуть вас, мистер Лоренс Портер, и вам придется вернуться к работе, а такая перспектива едва ли вам по вкусу. Так что сидите и помалкивайте. Если кто-нибудь хочет задать мне разумный вопрос, я с радостью на него отвечу.
— С вашего позволения, — заговорил доктор Фелл, — такой вопрос есть у меня.
— Да?
— Чей призрак вы видели нынешним вечером?
— Право, доктор Фелл!..
— Можете уклоняться от ответа сколько хотите, мисс Вейн, но есть ли в этом надобность? Вы просили совета и, возможно, нуждаетесь в нем больше, чем вам кажется. Имея некоторый опыт в подобных делах, я покорнейше прошу вас ответить: чей призрак вы видели?
Марджери Вейн властно возвышалась над столом с бокалом в руке.
— Мне показалось, что я видела Эдама. На той палубе! — Она указала на тяжелую дверь со стеклянной панелью. — Я видела его стоящим у трапа к шлюпочной палубе в шотландской шапочке, которую он обычно носил. Эдам протягивал руку, словно хотел ко мне прикоснуться. Конечно, я только думала, будто вижу его. На самом деле мне это приснилось.
— Вы уверены, мисс Вейн? — спросил доктор Фелл.
— Разумеется! Это я и пытаюсь вам втолковать!
— Мой вопрос состоял не в этом, мисс Вейн.
— А мой ответ — в этом, доктор Фелл! Да, я просила у вас совета, но в глубине души сама знаю, что нужно делать. Уэстчестерская труппа, вот еще! Они станут труппой Марджери Вейн, если понимают, что им на пользу! А если попытаются капризничать, то эта дворняжка Уинфилд услышит о себе всю правду! И с ней я тоже разберусь — на этот раз окончательно! Уэстчестерская труппа — ха! Даже если я больше слова не произнесу в этом мире…
