Дороти Девис - Тень предателя

Маркс слушал, не прерывая ее. Заметив темнокожего полицейского офицера, вынувшего блокнот из кармана, он кивнул ему, и тот стал быстро записывать все, что говорила Анна. Вот какая теперь у нас полицейская молодежь, мелькнула у Маркса мимолетная мысль. Он сам с интересом слушал девушку. Анна сначала рассказала о вечеринке, а затем о том, как они ждали прихода Бредли в лаборатории… — Боб Стейнберг наконец позвонил его жене…

Записав адреса лаборатории и дома Бредли, Маркс заметил, что Анна сильно продвинула следствие.

— Да, но… — нервно улыбнулась Анна. — …Зачем я вам все это рассказываю?

— Если все это подтвердится, мы будем вам очень признательны за помощь, не так ли?

Анна с сомнением кивнула.

— Теперь вы готовы посмотреть на жертву убийства, мисс Руссо? Если доктор Бредли до сих пор не вернулся домой, нам придется просить его жену… опознать этого несчастного. Вы можете избавить ее от этого потрясения.

Анна, побледнев, немедленно согласилась. Маркс подал ей руку и она, ухватившись за нее, позволила детективу провести себя через скопление людей и машин.

Анна нашла в себе мужество опознать убитого.

Несколько минут спустя в квартире Анны Маркс докладывал Фицджеральду все, что узнал от девушки. Открыв окна в комнатах, Анна, сев на стул, попыталась прийти в себя и осознать происшедшее. Она слушала, как детектив Маркс повторял ее рассказ начальнику.

Фицджеральд однако проявлял явное нетерпение. Он предпочитал слышать показания лично от свидетеля, а не их пересказ полицейским, явно симпатизирующим свидетельнице, да еще в ее присутствии. Будучи полицейским старой школы, он воспринимал любого свидетеля как врага, пока тот на суде не доказывал обратное.

— Вам пора встретиться с женой погибшего, — наконец прервал он рассказ Маркса. — Возьмите с собой кого-нибудь из смышленых полицейских. А я сам поговорю с юной леди.

Анна подумала о Джанет, все еще ждущей мужа.

— Не лучше ли будет, если я скажу ей об этом? — спросила она.

У инспектора Фицджеральда была дочь такого же возраста, как Анна.

— Хорошо, — согласился он. — Но прежде расскажите мне о кинофильме, который собирался вам показать сегодня вечером доктор Бредли. Он был у него?

— Да, но это не кинофильм. На пленку был заснят процесс эксперимента… — Анна умолкла. Интуитивно она поняла, что не сможет сказать такому человеку, как Фицджеральд, что он ничего про фильм не поймет. Взглядом она попросила помощи у Маркса. Тот еле заметно ободряюще кивнул. Анна продолжила: — Это эксперимент с атомными частицами. Советский ученый Грисенко на конференции в Афинах подарил эти пленки нескольким иностранным ученым.

— Он это сделал? — удивился Фицджеральд. — Русский?

— Ученый, — поправила его Анна.

Маркс подумал, что эта девушка не даст себя в обиду и будет достойным соперником инспектору, что однако не облегчит ее положения. Сам Фицджеральд всегда разбирался, когда ему пытаются нагрубить, но он не привык осаживать юных леди, которым больше двенадцати лет. Поэтому он предпочел промолчать и, обведя комнату взглядом, удивился необычной для студентки чистоте и порядку, за исключением только картин на стенах, которые были похожи на нечто, извлеченное из мусорного бака.

— Вы живете одна, мисс Руссо?

— Нет, сэр. Я живу с подругой, но она уехала к родным на пару дней.

Инспектор понимающе кивнул.

— Скажите, когда в последний раз был у вас в гостях доктор Бредли?

Даже в ее взволнованном состоянии Анна не могла не уловить здесь подвоха для себя.

— Он никогда не приходил ко мне в гости в том смысле, на который вы намекаете, инспектор.

— О! Значит, он никогда у вас не был?

— Один — никогда, мне кажется. — Анна попыталась вспомнить. — Возможно, он был у меня месяц назад со всей нашей компанией. Зашли выпить. Я могла попросить его, то есть доктора Бредли, задержаться на пару минут, мне хотелось познакомить его с моей подругой, которой я так много о нем рассказывала. Он действительно великий ученый… — Анна остановилась, поняв, что говорит что-то не то. Маркс, однако, был убежден, что этот внезапный похвальный отзыв девушки о своем наставнике может означать только одно — она его боготворила и вполне искренно.

Пожилой инспектор сидел сложа руки, похожий на ирландского прелата, слушал и мысленно отсеивал факты от обстоятельств. Анна же, полная решимости, продолжала:

— Потом мы втроем встретили Джанет… то есть миссис Бредли и пообедали вместе.

— А до этого миссис Бредли не была с вами? — поинтересовался Фицджеральд.

Кажется, девушка не поняла, куда клонит инспектор, и Маркс был рад этому.

— Мы ей звонили, но ее не было дома, — ответила Анна.

— Итак, молодая леди, это был единственный раз, когда доктор Бредли был у вас дома?

— Нет. Прошлой осенью Джанет — она профессиональный фотограф, — делала съемки в нашем и соседнем квартале. Питер иногда сопровождал ее, он настаивал на этом, потому что это не самое безопасное место в городе. Джанет оставляла у меня кое-что из своей аппаратуры.

— Хорошо, — сказал Фицджеральд. — Это было прошлой осенью. А как вы думаете, что он делал здесь сегодня вечером?

— Зачем ему было появляться здесь? Мы ждали его в лаборатории. Я по дороге забежала домой, чтобы взять очки и предполагала…

Фицджеральд прервал ее.

— Вы были дома сегодня вечером?

— Да.

— В какое время?

— Когда я уходила, было девять двадцать пять.

— Одна?

— Да.

— Вам следовало бы, мисс, найти кого-нибудь, кто подтвердил бы это, — посоветовал ей инспектор.

Анна посмотрела сначала на него, потом на Маркса. В словах Фицджеральда ей почудилась явная угроза.

— Нас было пятеро, мы взяли такси на углу 32-й улицы и Третьей авеню. По дороге я вспомнила, что оставила дома очки. Бобу Стейнбергу, помощнику доктора Бредли, и остальным не терпелось поскорее попасть в лабораторию, поэтому я попросила высадить меня на углу, сказав, что доберусь потом сама. Это было примерно в девять пятнадцать. Я взяла очки, зашла в ванную, и тут же ушла. До 9-й улицы я доехала на автобусе…

— А где был в это время доктор Бредли?

— Я не знаю. Мы все полагали, что он где-то в пути. Он всегда в лабораторию ходил пешком.

— Ваш дом как раз был по пути, не так ли, мисс?

Анна, растерявшись, провела рукой по волосам. — Нет, да и зачем ему было идти ко мне? Вы должны поверить, сэр.

Маркс подумал, что люди, пользующиеся на работе очками, обычно стараются носить их с собой, но Анна, забежав домой за забытыми очками, оставалась там так недолго, что даже не открывала окон.

— А вы думали о нем, мисс Руссо? Ну, например, что можете встретить его, скажем, на Третьей авеню, и пройти вместе с ним остальную часть пути?

Анна покачала головой.

— Если бы я подумала об этом и даже увидела его, я никогда бы не присоединилась к нему. Это трудно объяснить, но я бы поняла, что он не нуждается в чьей-либо компании, иначе поехал бы вместе с нами.

Маркса вполне удовлетворил ответ Анны, однако инспектор по-прежнему был полон скептицизма.

— Я остро осознаю себя женщиной в мире, который по преимуществу является миром мужчин, инспектор, и порой даже чересчур стараюсь никому не доставлять беспокойства. Поэтому я не просила своих друзей подождать меня в такси, пока я сбегаю за очками.

Это Фицджеральд наконец понял и по-отцовски покачал головой.

— С такими взглядами вам никогда не найти мужа, который бы вас понимал, мисс. Хорошо, теперь давайте вернемся к тому, над чем вы с доктором Бредли работали. Расскажите мне о фильме, который он привез из Советского Союза.

Глаза Анны недобро сверкнули. Она не понимала, почему инспектор намеренно провоцирует ее. Она не верила, что он делал это по глупости. Она, тщательно подбирая слова, определила себя как всего лишь одного из шести ученых, работающих над этим проектом, а затем попыталась дать понять детективам, что сам Бредли тоже был далеко не единственный из ученых-физиков, посетивших Афины, а не Советский Союз, и кому русский ученый преподнес в дар экземпляр этой пленки.

— Я полагаю, ФБР поможет мне прояснить этот вопрос, — заключил Фицджеральд.

— Наши исследования не являются секретными, инспектор.

— Неужели? — Он неодобрительно поджал губы. — Будь на то ваша воля, вы, ученые, рассекретили бы все до одного наши секреты, я прав или нет?

— О наших работах писали все газеты, — спокойно напомнила ему Анна. Теперь, когда она поняла, что он просто дразнит ее, ей легче было сдерживать себя.

Фицджеральд, который вел себя так, будто в его распоряжении бездна времени, вынул вдруг из кармана жевательную резинку и развернул обертку. Старому инспектору ничто не доставляло большего удовольствия, подумал Маркс, как испытывать терпение допрашиваемого.