Петер Аддамс - Детектив перед сном
— Еще бы! Конечно, помню!
— Так вот! Я вспоминаю ту воронку, в которой мы сидели, согнувшись в три погибели, и она по сравнению с Касл-Хоумом кажется мне довольно надежным местечком. Там я хоть знал, с какой стороны мне грозит опасность и когда она приблизительно кончится, а здесь… — Он посмотрел в окно на тихий, освещенный лучами солнца, сад. — Здесь мной владеет такое чувство, будто я должен опасаться каждой пчелы, которая с жужжанием пролетает мимо.
4
Чэд не спешил возвращаться в Касл-Хоум. Он медленно прошел по узким переулкам, по неровной, с выбоинами улице, тянувшейся вдоль Оук-ривер, вышел на шоссе, вдоль которого стояли одиночные виллы, и лишь затем повернул к дому. Совершенно неожиданно перед ним выросла каменная стена, он поднял глаза и в нескольких десятках метров от себя увидел часовню. Он вышел к крайстчерчскому кладбищу.
Скорее машинально, чем с какой-то определенной целью, Чэд открыл калитку. Неподалеку от часовни стояли пятеро мужчин. Одетые в черные костюмы, они со скучающим видом смотрели куда-то перед собой. Чэд обратился к одному из них с вопросом, не знает ли он, где похоронена миссис Шекли. Мужчина объяснил, и Чэд, пройдя меж рядами могил, вскоре очутился в южной части кладбища.
Семейный склеп Шекли — дешевая миниатюрная копия греческого храма с двумя колоннами — был построен лишь в 1940 году и находился в той части кладбища, где не было больше никаких могил и которая скорее напоминала парк. Не далее чем в ста метрах виднелась черепичная крыша Касл-Хоума.
Вход в склеп закрывала ржавая решетчатая дверь. Чэд уже собрался было повернуться и уйти, но толкнул дверь, не ожидая, что она отворится. Однако дверь отворилась. Бросая взгляд на замок и петли двери, Чэд увидел, что их недавно смазывали. Полный любопытства, он спустился вниз. Маленькая сводчатая дверь в глубине склепа была заперта. Чэд предположил, что эта дверь ведет в другое помещение, вероятно, находящееся под склепом. Он в задумчивости отправился обратно, к выходу с кладбища.
Пятеро одетых в черное мужчин, стоявших ранее неподалеку от часовни, уже исчезли. Из отдаленного конца кладбища доносились звуки церковных песнопений. Потом в конце аллеи появились люди, одетые в траур. Они спешили покинуть кладбище по возможности быстрее, так как все небо заволокли дождевые тучи и было видно, что с минуты на минуту хлынет проливной дождь. Плотной толпой они шли к выходу, где их ждали несколько экипажей и три автомашины.
Пастор Стерджен, естественно, должен был показать, что он считает непристойной ту поспешность, с которой прихожане покидали кладбище, и шествовал последним. Когда он проходил мимо Чэда, тот заговорил с ним. Обратив на пастора простодушный взор, он сказал ему, что имеет намерение поселиться в Крайстчерче, но так как он человек верующий, то не хотел бы жить без благословения церкви. Он хочет принимать деятельное участие в жизни общины и постоянно встречаться с людьми, которые не могут жить без веры в эти грешные времена.
У пастора Стерджена было узкое лицо. Седые жидкие волосы свисали почти до воротничка. В общем Стерджен производил впечатление добропорядочного человека.
Пастор Стерджен захотел подробно ознакомиться с жизнью и общественным положением своего нового опекаемого, и Чэд рассказал ему о Касл-Хоуме, о миссис Порджес и о покойной Шекли, которую он в мгновение ока превратил в свою дальнюю родственницу. Тут же, не сходя с места, он познакомил пастора с целым рядом несуществующих братьев и сестер, дядюшек и тетушек и наворотил еще целый ворох небылиц относительно своих благочестивых деяний, которые он якобы совершил во славу святой церкви. Большую службу сослужил ему в этом репортаж о фарисействе в англиканской церкви, написанный им два года назад и позволивший ему познакомиться и с самой церковью, и с ее организацией.
Но на Стерджена самое большое впечатление произвели слова Чэда о том, что миссис Шекли приходится ему якобы двоюродной тетушкой и что он в будущем намерен окончательно обосноваться в Касл-Хоуме. Его невеста, дочь состоятельного купца, торгующего импортным табаком и кофе, спит и видит, чтобы жить на лоне шотландской природы. Она, так же как и он, Чэд, твердо убеждена, что старые добрые британские обычаи можно теперь найти только в таких местечках, как Крайстчерч. Поэтому в ближайшие дни он намерен нанести визит и адвокату Хаббарду, чтобы договориться с ним о покупке дома.
Потом, словно невзначай, Чэд перевел разговор на завещание умершей. Он лично сомневается в том, что таковое существует, так как в последние годы старая дама стала очень забывчивой. Разумеется, он не питает никаких надежд получить что-либо в наследство — ни в коем случае! — но ведь у старой миссис Шекли были и другие более близкие родственники, а они-то не так легко смирятся с отсутствием завещания.
— Вы говорите — стала забывчивой? — глаза Стерджена с нависшими над ними густыми бровями сверкнули. — Если у кого в возрасте семидесяти лет и была безупречная память, так это у вашей тетушки, можете мне поверить.
— Лично я не могу сказать ничего определенного по этому поводу, — заметил Чэд. — Но мой дядюшка Ричард, навестивший ее последний раз четыре года назад, нашел ее несколько рассеянной. Семьдесят лет — это в конце концов возраст!
— Возможно, по какой-нибудь причине она специально хотела вызвать в вашем дядюшке такое чувство, — нетерпеливо возразил Стерджен. — А я могу лишь повторить: в памяти вашей покойной тетушки все запечатлевалось не хуже, чем на кинопленке.
Стерджен собрался было идти, но потом вспомнил:
— Вы, кажется, говорили, что собираетесь купить и привести в порядок Касл-Хоум?
— Да, да, — подтвердил Чэд. — Моя невеста хочет обзавестись кучей ребятишек, а Касл-Хоум в теперешнем состоянии не сможет вместить большую семью. Знаете, я — человек, который все делает фундаментально. И уж если я поселюсь в Касл-Хоуме, то хотел бы иметь покой, а не наблюдать, как по моему дому постоянно разгуливают мастеровые.
— Я полностью с вами согласен, — заверил Стерджен. — К тому же и мастеровые сегодня — проблема. Я знаю лишь одно исключение — наш строительный подрядчик Фенвик. Он начал с самых низов, работал сперва простым каменщиком. И уж если он берет заказ, то выполняет его так добротно, что никто не имеет к нему никаких претензий. Не так давно он ремонтировал находящийся под опекой церкви дом для престарелых, и я остался очень доволен.
— У вас в Крайстчерче есть дом для престарелых?
— Когда вы узнаете, что наша община вообще делает для людей, чтобы спасти их души от разложения, вы еще не так удивитесь, мистер Оливье. Мы содержим не только дом для престарелых — у нас есть и молодежный клуб, и собственная библиотека. Кто хочет завоевать души человеческие, тот должен идти в ногу со временем. Мы не можем позволить, чтоб нас опутали всякими пережитками и предрассудками.
«Если б твоя воля, ты пообрывал бы у школьников все уши и бил бы их по пальцам линейкой», — подумал Чэд, но вслух произнес:
— Я навещу вас в самом скором времени, ваше преподобие. Меня чрезвычайно радует, что я буду иметь возможность принимать деятельное участие в такой образцовой общине.
— Да сохранит тебя господь, сын мой! — зычным голосом распрощался пастор и направился к своему дому, расположенному напротив кладбища.
5
Крашеный забор приусадебного участка имел такой свежий вид, словно его каждое утро обтирали мокрой тряпкой. Автомашина, стоящая перед гаражом, блестела безупречной полировкой. На усыпанной гравием дорожке, ведущей к дому, не было видно ни одной травинки, кусты роз были подвязаны к лакированным деревянным палочкам, а по внешнему виду сарая никак нельзя было предположить, что там хранятся асбестовые плиты, черепица и мешки с цементом. Кирпичи, сложенные у сарая, были накрыты брезентом.
Под миндальным деревом стояла скамейка, на ней сидел человек. Волосы его были взлохмачены, щеки покрыты густой щетиной. У него было узкое симпатичное лицо, с уголка рта свисала сигарета. Вытянув вперед ноги и подставив лицо солнечным лучам, он, казалось, был доволен и собой, и окружавшим его миром.
На приветствие Чэда человек протяжно зевнул, потом кивнул головой и лишь затем по-настоящему раскрыл глаза, чтобы получше рассмотреть посетителя.
— Вот те раз! Откуда вы взялись? Разве вы не…
— Ну, ну, договаривайте!
Ах, нет, я просто обознался, — он выплюнул окурок прямо на дорожку, то есть совершил поступок, казавшийся богохульным по отношению к чистоте, в которой содержался сад. По виду незнакомца было заметно, что появление Чэда произвело на него большое впечатление.
Когда Чэд осведомился, не сможет ли он переговорить с мистером Фенвиком, человек жестом указал на дом и язвительно заметил:
