Эрл Гарднер - Холостяки умирают одинокими

– Как насчет встречи? – закинула удочку Элси.

– Никаких встреч. Свой ужин оплатишь сама.

Я отправился на телеграф и выяснил, что телеграмму отправили из их филиала в Голливуде.

Убрав телеграмму в папку для незавершенных дел, я пообедал и устроился напротив телевизора. Разумеется, в моей новой квартире.

В девять тридцать зазвонил телефон. Клерк сообщил:

– Мисс Клинтон спрашивает, не будете ли вы так любезны уделить ей несколько минут по деловому вопросу.

– Если она не возражает, попросите ее подняться ко мне.

Я вышел к лифту, чтоб встретить даму.

– Что со вчерашней милашкой? – спросила она вместо приветствия.

– Ничего, – ответил я.

Она засмеялась:

– Я не в том смысле.

– Каков вопрос, таков ответ.

– Ну, я имела в виду, что не рассчитывала застать вас здесь.

– Позвонили бы.

– Мне ненамного труднее зайти.

– Живете поблизости?

– Нуждаюсь в физической нагрузке. Слежу за фигурой.

– Это и у меня входит в привычку.

– Что, физическая нагрузка?

– Нет, следить за вашей фигурой.

Она засмеялась.

– Теперь, Дональд, шутки в сторону. Пригласи меня в квартиру, предложи виски, не очень крепкий.

– А что-нибудь крепкое тебя интересует?

– Не заставляй меня говорить то, чего я не должна говорить.

– А делать, чего не должна?

– Разве не все это делают? – спросила она и снова засмеялась.

– Я делаю, – заверил я.

– В темноте все кошки серые. Итак, Дональд, что слышно об участке?

– А что о нем должно быть слышно?

– С другими ты не сговорился?

– Нет.

– Сдашь его мне?

– Вряд ли.

– Что ж, – сказала она, – придется тебя убедить.

– Каким способом?

– Напоить, пригласить на танец.

– Любишь танцевать?

– С потенциальными покупателями.

– Хорошо бы повысить цену.

– Еще лучше – снизить запросы. Участок никак тебя не греет, пока пустует.

Оглядев ее, я сказал:

– Зато голова моя полна. Планами.

Она рассмеялась и предложила:

– Сходи-ка за виски. Ты, кажется, неплохо держишься на ногах. Потанцуем!

– Хочу сосредоточиться.

– Танец этому может поспособствовать.

– И отвлечь меня от размышлений о ценах.

– А зачем же, по-твоему, я искушаю тебя?

Она встала с кушетки, подошла к книжному шкафу, повозилась минуту и нашла кнопку, включающую проигрыватель.

– Так я и думала, – усмехнулась она. – Слишком большим казался мне этот книжный шкаф на фоне твоей личности.

Порыскав среди пластинок, она выбрала одну. Изящной ножкой сдвинула ковер, сделала посреди комнаты пируэт, а когда зазвучала музыка, простерла ко мне руки. Мы танцевали, и была она как прозрачная паутина в июньский пылающий полдень. Когда отзвучал вальс, она сказала:

– У тебя так замечательно получается, Дональд. Мне почему-то казалось, ты предпочитаешь быстрые танцы. А я люблю вальс.

– И виски, – добавил я. – Сейчас принесу.

– О, сейчас уже не к спеху. Там еще один вальс.

Она напела мелодию, как бы суфлируя пластинке, и вот игла побежала по своей дорожке, мы вновь закружились в вальсе. Вдруг она остановилась, выключила проигрыватель и поцеловала меня. Этот страстный поцелуй метил прямо в мое сердце.

– А теперь, – заявила она, – теперь я готова выпить виски.

Я разлил напиток по бокалам, и мы принялись смаковать его. Она сидела, скрестив ноги, продолжая выстукивать носком ритм вальса.

– Дональд, я тебе нравлюсь?

– Угу!

– Почему бы тебе не стать подобрее к моим клиентам и не сдать им участок? Сейчас, когда я тебя ублажила по всей форме…

– Я ведь на что рассчитывал: больше буду жаться – больше от тебя получу.

Она поджала губы:

– Тут ты просчитался. Что причиталось, то и досталось.

– Я не о блаженстве, а об оплате.

– Тогда другое дело, – спохватилась она.

– Насколько другое?

– На какой цене ты настаиваешь?

– На участок есть и другие охотники. Естественно, я хочу получить максимум.

Она нахмурилась.

– Эти другие, они еще не… – Она резко оборвала себя, как будто отрубила недосказанное и стерла из своей памяти произнесенное.

– Откуда ты знаешь, что они еще не…

– А разве уже?..

– Ну, можно сказать, приманку куснули.

– Подумаешь, – пренебрежительно сказала она. – Решай, что лучше – синица в руках или журавль в небе.

– Ты синица в руках? – спросил я.

Она с вызовом посмотрела мне в глаза:

– А ты как думаешь?

– Я думаю, что я слишком сильно поддаюсь твоему влиянию, слишком остро реагирую на твою близость, того и гляди поскользнусь. И упаду.

– Теперь дела пошли на лад, – констатировала Бернис. – Мне уж начало казаться, что у тебя иммунитет против женских чар.

– Я отчаянно борюсь с самим собой.

– Еще бы… Итак, да?

– Неопределенность, она придает ситуации пикантный привкус. Стоит мне ответить «да», и через пять минут ты исчезнешь навеки, только я тебя и видел. С другой стороны, если я останусь на прежних позициях, можно рассчитывать на продолжение твоей деловой активности.

– Только до тех пор, пока мой наниматель не подыщет участок на другом углу, и тогда ищи ветра, больше ты меня не увидишь.

– Никогда, никогда, никогда?

– Никогда, никогда, никогда! – Бернис улыбнулась.

– Мне надо позвонить.

– Что тебе мешает?

– Ты.

– Почему?

– Не хочу, чтоб ты слушала.

– Что ж, удалюсь попудрить нос.

– Лучше я спущусь к телефонной кабине в холле. А ты устраивайся как дома, подлей себе виски.

– Я обшарю твои вещи, Дональд.

– Действуй! – благословил я ее.

Я спустился в вестибюль, высмотрел такси на стоянке, подошел и дал водителю двадцатку.

– За что? – растерянно спросил он.

– Включи счетчик. Поставь машину поближе к дому. Подойди к столу дежурного клерка. Минут через пять-десять у выхода появится длинноногая блондинка. Я хочу знать, куда она поедет.

– Дело чистое? – спросил таксист.

– Абсолютно.

– Что делать, если она заподозрит слежку?

– Поворачивай обратно – и сюда. Не то она проездит всю ночь, пока счетчик не сломается.

– По-моему, его вообще не стоит включать, – сказал он.

– Решай по обстановке. У меня свои хлопоты, у тебя – свои.

– Ладно, приятель, лишь бы ты мои хлопоты понимал. Кому доложить результат?

– Меня зовут Дональд Лэм. Дозвонишься до дежурного и попросишь соединить со мной, причем старайся темнить, чтоб он не просек, что к чему. Когда девица вызовет лифт, я позвоню клерку и передам, мол, в услугах ожидающего в вестибюле таксиста более не нуждаюсь. Вернешься к машине и жди блондинку.

– Допустим, она захочет нанять меня.

– Думаю, у нее своя машина. А если тебя наймет, тем лучше, меньше забот.

– Сказать ей, что поездка оплачена?

– Разумеется, нет! Получи с нее по счетчику.

– Что ж, годится.

Он спрятал в карман мою двадцатку, а я вернулся в квартиру.

Кстати, когда я шел через вестибюль, клерк не спускал с меня оценивающего взгляда.

Бернис Клинтон встретила меня чрезвычайным сообщением:

– Я выполнила свое обещание! Прошлась по твоим вещам. Ты здесь не так уж давно живешь, правда? Впечатление такое, будто ты еще сидишь на чемоданах.

– Это плохо?

– Для холостяка вполне естественно. А где другое твое гнездышко?

– Думаешь, оно у меня имеется?

Она рассмеялась:

– Держу пари, у тебя две-три квартиры и в каждой по женщине.

– При таких расходах я сдал бы свой участок первому встречному за любую цену да еще кувыркался бы от радости.

– Есть в тебе нечто очень и очень странное. А что – никак не раскушу.

– Да и я тебя никак не раскушу.

Легкой походкой она приблизилась, обвила руками мою талию, тесно прижалась, глядя мне прямо в глаза, и спросила:

– Ну так как, Дональд, да или нет?

– Допустим, может быть.

Настроение у нее тут же изменилось. Она опустила руки, сделала шаг назад, осмотрела меня с ног до головы и холодно поинтересовалась:

– Когда будет готов ответ, Дональд?

– Как только ты достигнешь своего максимума.

– Я его достигла.

– Включая премию?

– Премии не предусмотрены условиями сделки. Премия – признак дружеского расположения.

– Как бы нам подружиться?

– Да так же, как ты заводишь дружбу с другими девушками. Скажи, где твоя вторая квартира?

– Я не прячу женщин. И у меня нет женщин на содержании… Ты на это намекаешь?

– А та прелестная крошка, что была с тобой вчера?

– Я ее не прячу. И не содержу.

– Скажу тебе о ней одну вещь, Дональд. Она влюблена в тебя.

– Если б ты знала ее лучше, – сказал я, смеясь, – ты бы поняла, сколь абсурдны подобные предположения.

– Я и так знаю ее достаточно хорошо, – заявила Бернис. Потом, резко отвернувшись, добавила: – Я ухожу. Позвоню завтра.

– Куда?

– Сюда. Разве у тебя есть другое пристанище?

– Я могу выходить, заходить…

– Если выйдешь, попроси клерка передать мне: да или нет.

– Ты не изменишь условия? – спросил я.

– Нет.

– Я намерен дать согласие.