Дороти Сэйерс - Медовый месяц в улье
24 мая. Чай с Гарриет. Пришла Элен – была очень груба и совершенно невыносима после того, как я представила Гарриет. Сказала: “Ну надо же! А Питер-то где? Опять сбежал за границу? Какой он все-таки безответственный сумасброд”. Стала подробно обсуждать светские новости, то и дело приговаривая: “Вы не знаете таких-то и таких-то, мисс Вэйн? Нет? Это старинные друзья Питера”, “Вы не охотитесь, мисс Вэйн? Нет? Какая жалость! Я все же надеюсь, что Питер не бросит охоту”. Гарриет очень разумно отвечала на все “нет” и “конечно”, без объяснений и извинений, которые всегда так опасны (милый Дизраэли!)[16]. Я спросила Гарриет, как продвигается книга и помогли ли советы Питера. Элен сказала: “Ах да, вы ведь пишете, правда?”, как будто никогда об этом не слышала, и поинтересовалась, как называется книга, чтобы взять ее в библиотеке. Гарриет ответила без тени улыбки: “Это очень мило с вашей стороны, но позвольте мне послать вам книгу – видите ли, мне бесплатно дают шесть авторских экземпляров”. Первое проявление характера, но я ее не виню. Извинилась за Элен после ее ухода и сказала: как я рада, что мой второй сын женится по любви. Боюсь, что мой словарный запас остается крайне старомодным, несмотря на тщательно подбираемое чтение. (Надо спросить Франклин[17], что я сделала с книгой “Звезды смотрят вниз”.)
1 июня. Письмо от Питера: снять с Михайлова дня[18]дом Белчестеров на Одли-сквер и обставить его.
Г., слава богу, готова предпочесть изящество восемнадцатого века хромированным трубам. Г. в ужасе от размеров дома, но рада, что от нее не требуется “свить гнездышко” для Питера. Я объяснила, что это его задача обустроить дом и ввести в него невесту – привилегия, которая, похоже, осталась только у аристократии и священников, которым дом достается вместе с приходом, и он им обычно слишком велик, бедняжкам. Г. отметила, что невесты коронованных особ, кажется, все поголовно сбиваются с ног, выбирая ткани для обивки, но я сказала, что это их долг перед грошовыми газетами, которые любят домовитых женщин, а жена Питера, к счастью, ничего никому не должна. Надо будет найти им экономку – кого-нибудь толкового, – Питер настаивает, что работу жены не должны прерывать свары слуг на кухне.
5 июня. Неожиданная вспышка родственных чувств в самой невыносимой форме. Сначала Джеральд – разумеется обеспокоенный рассказами Элен – спрашивал, презентабельна ли девушка и нет ли у нее современных идей, имея в виду детей, разумеется, то есть нежелание их заводить. Велела Джеральду заниматься своими делами, а именно Сент-Джорджем. Затем Мэри: младший Питер заболел ветрянкой, и будет ли эта девушка заботиться о Питере? Сказала ей, что Питер прекрасно может сам о себе позаботиться и вовсе не хочет себе жену, у которой голова забита ветрянкой и рецептами вареной рыбы. Нашла у Харрисона замечательное чиппендеиловское зеркало и подходящие к нему стулья с гобеленовой обивкой.
25 июня. Любовные грезы нарушены деловым разговором с Мёрблсом об акте имущественного урегулирования – это ужасно длинный документ, где учтены все мыслимые и немыслимые ситуации, включая смерть и повторный брак каждого, которые “разобраны”, как выражается Мёрблс, “в ЗАВЕЩАНИИ” (большими буквами). Не знала, что лондонская недвижимость столько приносит Питеру. С каждой статьей Г. чувствовала себя все более и более неуютно. Чтоб она совсем не впала в уныние, отвела ее пить чай к Рампельмайеру. В конце концов Г. мне сказала: “С тех пор как я окончила колледж, я не потратила ни пенса, который не заработала бы сама”. Ответила ей: “Ну что же, дорогая, так и объясните Питеру, но помните, что он дурацки самовлюблен, как и большинство мужчин, и не букашка, чтобы пахнуть слаще, когда его топчут”. Подумав, вижу, что имела в виду ромашку[19]. (Шекспир? Надо спросить Питера.) Хотела было написать об этом П., но лучше не надо: молодые должны справиться сами.
10 августа. Вернулась вчера из имения и обнаружила, что вопрос с имущественным урегулированием урегулирован. Г. показала мне три страницы понимания и сочувствия от П.: он начал словами “Конечно, я предвидел это затруднение” и закончил: “Либо мне, либо тебе придется пожертвовать своей гордостью – я могу только взывать к твоему великодушию, чтобы жертву принесла ты”. Г. сказала: “Питер всегда видит, в чем затруднение, – это так обезоруживает”. Полностью согласна – не выношу людей, которые “не понимают, к чему весь этот шум”. Г. теперь готова смиренно принять подобающий доход, но утешила свою гордость, заказав две дюжины шелковых рубашек в Берлингтонском пассаже и заплатив за них наличными. Проявляет упорную решимость делать как следует то, за что взялась, – поняла, что если Элен найдет к чему придраться, то Питеру придется несладко, и подходит к делу решительно и с умом. Есть за что хвалить образование – учит усваивать факты. Г. осваивается с фактами о положении Питера – наблюдаю с интересом. Длинное письмо от Питера, очень сомневается в Лиге Наций и посылает подробные инструкции насчет полок в библиотеку и кровати эпохи Вильгельма и Марии[20], также раздражается, что его держат в Риме “как водопроводчика, чтобы остановить дипломатические протечки”. Англичане крайне непопулярны в Италии, но у П. была утешительная дискуссия с Папой о старинной рукописи – эта смена темы, наверное, порадовала обоих[21].
16 августа. Гарриет ездила за город посмотреть на водяную мельницу (это как-то связано с ее новой книгой) и сказала, что возвращалась на машине через Хартфордшир и заехала посмотреть на свой старый дом в Грейт-Пэгфорде. Рассказывала о родителях – скромном сельском докторе и его жене. Отец неплохо зарабатывал, но ему в голову не приходило откладывать деньги (наверное, думал, что будет жить вечно). Однако он очень хотел, чтобы Г. получила хорошее образование – тоже неплохо, как оказалось. Г. призналась, что в детстве мечтала заработать денег и купить старый фермерский дом Толбойз в соседней деревне. По пути снова его увидела: елизаветинской эпохи, совершенно прелестный. Заметила, что все в жизни происходит совсем не так, как ожидаешь. Я сказала, что такое место вполне подойдет им с П., чтобы уезжать из города на выходные. Г. несколько ошеломлена, сказала: “Да, пожалуй”. Пока остановились на этом.
19 августа. Нашла идеальный полог для кровати. Элен говорит, что такие вещи крайне антисанитарны. Еще она говорит, что, по словам Джеральда, куропатки совсем перевелись и страна катится в пропасть.
20 августа. Г. написала Питеру насчет покупки Толбойз. Потому что Питер ведь “любит делать подарки”. Он и вправду любит, бедный мальчик! Полностью смирилась с фактами – похоже, что теперь Питеру разом воздастся за пять с половиной лет терпения. Мягко сказала ей, что, на мой взгляд, ничто не доставит П. большего удовольствия. Когда она ушла, станцевала небольшую джигу в гостиной, к удивлению Франклин (глупышка, давно должна бы уже изучить меня).
21 августа. Книга Гарриет закончена и послана издателю. К сожалению, это освобождает ее голову для волнений из-за Абиссинии[22], что невыносимо. Убеждена, что цивилизация погибнет и она больше никогда не увидит Питера. Вся как кошка на горячих кирпичах, говорит, что загубила пять лет жизни П. и не может себе этого простить, и бесполезно надеяться на то, что он вышел из призывного возраста, потому что вся его совесть исписана грифом “военная разведка”, и даже будь ему семьдесят, он все равно мог бы попасть под бомбежку или газовую атаку. Очень надеюсь, что у нас не будет новой войны – мясо по карточкам, сахара нет, люди гибнут – нелепо и бессмысленно. Интересно, мать Муссолини шлепала его слишком часто или слишком редко? В наше психологическое время никогда не угадаешь. Я хорошо помню, что шлепала Питера, но никаких особых отклонений у него это не вызвало, так что, скорее всего, психологи заблуждаются.
24 августа. Питер поручил агенту вести переговоры о Толбойз с текущим владельцем, человеком по имени Ноукс. Мне он пишет очень сдержанно, но видно, что он рад. Ситуация в Риме, насколько это касается его работы, по-видимому, проясняется. Г. все еще беспокоится из-за возможной войны.
30 августа. Гарриет в величайшем возбуждении от письма Питера, где он говорит: “Даже если это сумерки мирозданья, прежде чем упадет ночь, я усну в твоих объятьях” (узнаю старого велеречивого Питера двадцатилетней давности…) и добавляет, что водопровод в порядке и он попросил разрешения вернуться, а это уже имеет больше отношения к делу.
4 сентября. Люстры в большом салоне приведены в порядок. Джеральд говорит, что можно взять драпировки из Синей комнаты, – я думаю, они будут хорошо смотреться в верхнем холле. Отправила их в ремонт и чистку, в чем они очень нуждаются. (Питер бы сказал, что мои местоимения тоже, но я вполне понимаю, что я хочу сказать.) Артаксеркса стошнило в комнате Франклин – удивительно, насколько он привязан к ней, притом что она-то кошек терпеть не может.
