Месть под расчет - Джордж Элизабет

Дебора разлила чай по чашкам. Сент-Джеймс положил себе привычные четыре ложки сахара, прежде чем леди Хелен, пожав плечами и передав сахарницу Деборе, открыла папку.

— Мик, скорее всего, продавал кокаин в Лондоне. Если бы он делал это в Нанруннеле, кто-нибудь обязательно об этом узнал. Миссис Свонн, например. Не думаю, чтобы от нее могло что-нибудь укрыться.

— Похоже на то, — отозвался Линли. — В Корнуолле у него была репутация журналиста, и вряд ли он стал бы ставить ее под удар.

— У меня сложилось впечатление, — сказал Сент-Джеймс, — что в Лондоне у него тоже была кое-какая репутация. Он же работал в Лондоне, прежде чем вернулся в Корнуолл.

— Но не как Тина Когин, — вставила Дебора. — Впрочем, он мог продавать наркотики в женском обличье.

— Тиной он стал в сентябре, — подхватила леди Хелен. — Во всяком случае, квартиру снял в сентябре. Наркотики стал продавать в марте. Слишком большой промежуток. — Она постучала пальцами по папке. — Кстати, список «на будущее» не поддается расшифровке. Пора узнать, что это за «будущее»?

— Может быть, это будущие покупатели кокаина? Они-то нам ничего не скажут, — заметил Линли.

Леди Хелен безмятежно улыбнулась:

— Полицейским, милый Томми, уж точно не скажут.

Сент-Джеймс знал, что означает эта ангельская улыбка. Если кто-то и мог выудить информацию у совершенно чужого человека, то только леди Хелен. Ее особым талантом было с помощью ничего не значащей беседы вести человека по тропе доверия к настоящей исповеди. Она уже доказала это, достав ключ у смотрителя «Шрюсбери Корт Апартментс». Впрочем, история с ключом была для нее не больше чем детской забавой. Список фамилий давал ей повод потренироваться в своем искусстве. Она будет Сестрой Хелен из Армии спасения, или Хелен Спасительницей из программы борьбы с наркотиками, или Хелен Несчастной, погибающей без дозы. Так или иначе, но она выудит, что ей нужно.

— Если Мик продавал наркотики в Лондоне, покупатель мог отыскать его и в Корнуолле, — сказал Сент-Джеймс.

— А если он продавал наркотики как Тина, никто не знал, что это он, — вмешалась Дебора.

— Может быть, его узнали. Может быть, покупатель, знавший его как Мика, случайно встретил его как Тину.

— И потащился за ним в Корнуолл? Зачем? Шантажировать?

— А есть лучший способ достать кокаин? Если для покупателя наступили суровые времена, почему бы не воспользоваться шантажом? — Сент-Джеймс стал перебирать вещи Мика. Он смотрел на них, крутил в пальцах, клал обратно на стол. — Однако Кэмбри не стал бы рисковать своей репутацией в Корнуолле, поддавшись шантажисту. Они наверняка не договорились. Кэмбри ударили. Он упал, ударился головой и умер. Покупатель взял деньги, которые были в гостиной. Тот, кто отчаянно жаждет наркотика, кто только что убил человека, вряд ли будет раздумывать над тем, брать деньги или не брать.

Линли резким движением поднялся из-за стола. Он подошел к открытому окну, оперся на подоконник и стал смотреть на улицу. Слишком поздно Сент-Джеймс сообразил, чей портрет невольно нарисовал.

— Он мог узнать о Мике? — спросил Линли. Ему никто не ответил. Все как будто прислушивались к шуму за окном, который стал громче, так как наступил час «пик» — люди ехали домой с работы. Ревели моторы. Скрипели тормоза. Не поворачиваясь, Линли повторил вопрос: — Мой брат мог знать?

— Мог, Томми, — ответил Сент-Джеймс. Линли повернулся к нему. — Он был частью наркосети Лондона, — неохотно продолжил Сент-Джеймс. — Сидни не так давно видела его в Сохо. Вечером. В переулке.

Он замолчал и задумался, вспомнив, как сестра рассказывала ему о женщине, с которой дрался Питер. Та женщина была одета в черное, и у нее были длинные черные волосы.

Ему показалось, что леди Хелен тоже вспомнила об этом, потому что, заговорив, она как будто старалась облегчить горе Линли, сфокусировав свое внимание на другом.

— Смерть Мика могла навести нас на что угодно. Мы с самого начала это знали, так что будем работать дальше. Он ведь был журналистом. Мог в самом деле что-нибудь расследовать. Может быть, он работал над проблемой трансвеститов?

Сент-Джеймс покачал головой:

— Он не писал о трансвеститах. Он был трансвеститом. Во всяком случае, об этом говорит его квартира. Мебель. Одежда. Ему это не понадобилось бы, если бы он собирал информацию о трансвеститах. Кроме того, была история в редакции, когда Гарри Кэмбри нашел трусики у него в столе. Они ведь поскандалили.

— Гарри знает?

— По-видимому, догадался.

Леди Хелен крутила в руках обертку от «Талисмана», словно желая отыскать еще что-нибудь и успокоить Линли.

— И все-таки Гарри настаивал на журналистском расследовании?

— А почему бы и нет? Мы до сих пор не знаем, что там с «Айлингтон-Лондон».

— Мик не мог расследовать какую-нибудь историю, связанную с новыми лекарствами? — спросила Дебора. — Еще не выпущенными на рынок?

Леди Хелен тотчас уцепилась за ее мысль:

— Скажем, лекарство с побочными эффектами, но уже доступное врачам? Такое вполне может быть.

Линли вернулся к обеденному столу. Все переглядывались, пораженные новым поворотом. Да, жадность одолевает людей, предвидящих быстрый доход. Так уж повелось.

— Что, если, работая над какой-то темой, Мик наткнулся на нечто подозрительное? — предположил Сент-Джеймс. — Он стал копать в этом направлении. Интервьюировал сотрудников «Айлингтон-Лондон». Это могло стать причиной убийства.

Несмотря на все усилия друзей, Линли не мог им поверить.

— А кастрация? — Он сел на диван и стал тереть лоб. — Что бы мы ни затронули, это не объясняет все.

Словно проводя черту под его словами, зазвонил телефон. Дебора пошла к нему. И Сент-Джеймс встал из-за стола, едва она заговорила:

— Питер! Черт, где ты?.. Что?.. Я не понимаю… Питер, пожалуйста… Откуда ты звонишь?.. Подожди, он тут.

Линли выхватил у нее трубку:

— Проклятье, где ты был? Ты знаешь, что Брук… Замолчи и послушай меня хотя бы раз в жизни. Питер, Брук мертв. И Мик тоже… Плевать мне, что ты не можешь… Что? — Линли помрачнел. Напрягся. — Ты уверен? — спросил он, взяв себя в руки. — Послушай, Питер, соберись с силами… Я понимаю, но ты не должен ни к чему прикасаться. Питер, ты понимаешь меня? Ничего не трогай. Пусть лежит… Дай мне свой адрес… Хорошо. Да. Я запомнил. Сейчас буду.

Он положил трубку. Казалось, прошла вечность, прежде чем он обернулся к остальным:

— Что-то случилось с Сашей.

— Что-то там произошло серьезное, — сказал Линли.

Это объясняет, подумал Сент-Джеймс, почему Линли настоял, чтобы Хелен и Дебора не ехали с ними. Ему не хотелось, чтобы они увидели брата в тех обстоятельствах, в каких он теперь оказался. Особенно Дебора.

— Что?

— Не знаю. Он кричал, что она на кровати и не двигается. Как будто он думает, что она умерла.

— Ты не сказал, чтобы он вызвал «скорую»?

— Да, господи, ему могло почудиться. Он кричал так, словно у него белая горячка. Черт бы побрал эти пробки!

— Где он, Томми?

— Уайтчепел.

Им потребовался почти час, чтобы добраться туда, проложив путь в немыслимом скоплении легковушек, грузовиков, автобусов, такси. Хорошо еще, что Линли знал город как свои пять пальцев и вовремя сворачивал в переулки, избегая большую часть пробок. Тем не менее они то и дело застревали, и где-то на полпути к Оксфорд-стрит Линли заговорил снова:

— Это я виноват. Все старался его вылечить, а надо было попросту покупать ему наркотики.

— Не глупи.

— Я хотел, чтобы у него было все самое лучшее. Никогда не требовал от него самостоятельности. И что в результате получилось? Сент-Джеймс, это я виноват. Во мне его настоящая болезнь.

Сент-Джеймс смотрел в окошко и подбирал подходящий ответ. Он думал о том, сколько сил уходит у людей на то, чтобы не смотреть правде в глаза. Наполняя свою жизнь всякими увертками, они вдруг обнаруживают, что бегство им на самом деле не удалось. Сколько времени Линли старался быть в стороне? Сколько времени он сам делает то же? Для них обоих это стало привычкой. Они так долго избегали откровенного разговора друг с другом, что научились молча обходить все важное, что было в их жизни.