Александр Эсаулов - Хозяин Зоны

— Дайте мне поплакать спокойно, а? — умоляющим голосом произнесла она. — Бабушку жалко… Я чуть-чуть побуду одна, ладно?

Дениса упрашивать не пришлось, Насте собраться — только в зеркало на себя посмотреть.

Они ходили по парку, среди покрытых зеленым пушком лип, мимо бывшей Хрущевской дачи, где над прудом склонились вербы, касаясь тоненькими веточками спокойного зеркала воды, говорили о чем-то глупом и смешном, а Денис все мечтал коснуться ее губ своими губами…

Настя вдруг остановилась, посмотрела на Дениса и огорошила его:

— А ты не хочешь меня поцеловать?

— Я?! — задохнулся Денис. — Я не хочу?!!

Они целовались до изнеможения, а потом сели на скамейку, и Денис сказал:

— Настя, я…

— Я тоже… Давай помолчим…

— Я хочу тебя еще поцеловать… И еще… И еще…

Начало темнеть, а майское безумие не отпускало их и несло, несло неизвестно куда. Они же с восторгом покорились этому течению, не обращая внимания на все, что их окружало: на стареньких бабок, которые, гуляя с внуками, с осуждением смотрели на них, на прохладный вечер, опустившийся на Киев. Они даже забыли о самой аварии, которая приобрела планетарные масштабы и которая как будто специально была подстроена судьбой, чтобы помешать их встрече, да только ничего из этого не вышло.

— Настя, возьми… Этот медальон мой дед подарил своей невесте, мой отец — моей матери, а я — тебе. Надень его…

В темноте вечера тускло блеснуло старинное серебро.

Глава 14

Каменец-Подольская область, г. Изяслав. Апрель 1938 г.

Лейтенант, поскрипывая начищенными до блеска хромовыми сапогами, в новой портупее, перетягивающей осиную талию, неторопливо, почти по-хозяйски зашел в кабинет председателя горсовета Л. В. Гончара. Он тщательно закрыл за собой дверь и только потом поздоровался:

— Приветствую вас, Леонтий Васильевич!

— Здравствуйте, товарищ лейтенант. Присаживайтесь.

— Леонтий Васильевич, должен вам сообщить, что Изяслав донельзя засорен вредителями, контрреволюционерами, шпионами и буржуазными националистами. Вчера мы взяли очередного польского шпиона, счетовода колхозного. Знаете Тысевича?

— Понаслышке, — быстро ответил Гончар, — здоровались, не более того.

— Ну-ну… Мне нужна официальная справка для дела — состав семьи, имущество… Как обычно…

— Хорошо, товарищ лейтенант, сейчас учетные книги подниму.

Справки для НКВД Гончар писал только от руки, не доверяя секретарше: мало ли, сболтнет где-нибудь лишнее! В шкафу нашел подворную книгу по Кулишовке. Лейтенант только усмехнулся: ишь ты, знает понаслышке, а адрес не спросил, на память помнит! И вопрос тут не в том даже, что память не подвела, а в том, что соврал. Кто врет в малом, тому нет веры в большом! Надо этот фактик отметить, неискренен председатель с органами. Нехорошо…

Между тем Гончар нашел нужную страницу, из тетрадки в линейку вырвал листок, обмакнул перо в чернильницу и начал писать.

СПРАВКА

Выдана гр-ну г. Изяслава Тысевичу Николаю Григорьевичу, 1885 года рождения, по национальности белорус, семья состоит из:

Еще раз сверился с книгой и, водя пальцем левой руки по нужной строке, тщательно переписал в справку:

1. Жена Наталья К…

— Лейтенант, тут отчество неразборчиво.

— Ну и хрен с ним, пиши без отчества. Мне не жена его нужна, а он сам.

— Есть…

1. Жена Наталья И., 1898 года

2. Дочь Мария Николаевна, 1923 года

3. Дочь Надежда Николаевна, 1928 года

Имущества имеет дом, 1 корову.

После этих слов Гончар задумался, уставившись в потолок.

— Так это… товарищ лейтенант, о подозрительных контактах писать?

— А были? — Лейтенант внутренне усмехнулся: неискренен председатель, ох неискренен!..

— Есть один факт.

— Обязательно писать. Председатель продолжил:

До революции Тысевич Николай служил в царской армии в должности полкового писаря в 1928 п/полку. Во время пребывания в Изяславе Василия Загороднего, осужденного суд. тройкой за к/р[17] деятельность, поддерживал с ним связь. По поводу происходящих арестов Тысевич высказывал свое недовольство и а/с[18] настроения.

Размашисто расписавшись, Гончар перечитал справку и только потом достал из стола печать, стукнул ею по штемпельной подушке и аккуратно, с силой приложил к листку, словно поставил жирную точку на судьбе Тысевича Николая Григорьевича. Затем Гончар основательно прижал к листку угловой штамп, написал на нем дату и, вытащив книгу, в которой регистрировал подобные справки, поставил номер 213.

Лейтенант взял справку и внимательно посмотрел председателю в лицо. Видно, Гончар прочитал во взгляде Коробко нечто такое, что заставило его содрогнуться. Председатель отшатнулся, не чувствуя под собой ног, и упал на стул.

— Что с вами, Леонтий Васильевич? — участливо поинтересовался лейтенант. — Может, кого на помощь позвать?

— Нет-нет, все прошло.

— А может, все-таки…

— Спасибо, ничего не надо.

— Ну, как знаете.

Лейтенант, скрипя хромачами, ушел, а Гончар еще долго ничего не мог делать, все мерещились ему холодные водянистые глаза лейтенанта, безжалостные, как у щуки. Они ничего не выражали и смотрели на окружающую их живность только как на средство продолжения собственной жизни.

Тем временем лейтенант вернулся в свой кабинет. Первым делом он полез в тумбочку и достал новую папку, на которой написал:

ДЕЛО 152273

По обвинению Тысевича Николая Григорьевича, жителя г. Изяслава, по ст. 54-6 УК УССР

Антисоветские.

Начато 17 апреля 1938 года

Окончено «__» __________

Количество томов _______

Он подшил в дело постановление, подписанное начальником Шепетовского отдела НКВД, ордер на задержание и обыск, справочку, только что полученную от председателя горсовета.

Теперь надо было идти в прокуратуру. Формальность, но… Будь его воля, никуда бы он не ходил! Достал бы волшебные палки из-за сейфа, и все они, сволочи, запели бы у него соловьем, даже те, кто по сути своей черные вороны. Но приходится тратить время на все эти формальности, черт бы их побрал! Время приближалось к четырем. Прокурор мог запросто уйти на обед. Лейтенант поднял телефонную трубку: Кадаубинский был на месте. Положив картонную папку в портфель, лейтенант отправился в прокуратуру.

— Прокуратуре наше здравствуйте!

— Здорово, лейтенант. С чем пожаловал?

Лейтенант бросил на стол тощую картонную папку.

— А, опять…

— Засорена пограничная зона! — воскликнул Коробко. — Ловим, ловим, а их все больше и больше! Откуда только берутся!

— Эй, кто там в приемной? — крикнул прокурор. В двери заглянула секретарша. — Напечатайте скоренько постановление. Все, как обычно!

— Сейчас сделаем, товарищ прокурор.

Пока Кадаубинский пил с лейтенантом чай, секретарша заправила в пишущую машинку согнутый вдвое листок бумаги и, предварительно переложив его копиркой, двумя пальцами начала стучать по клавишам, изредка заглядывая в папку, принесенную лейтенантом.

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

18 апреля 1938 года г. Изяслав

Прокурор Изяславского района Кадаубинский, изучив материал, представленный Изяславским райотделом НКВД на гр-на Тысевича Николая Григорьевича (1885 г. рождения, уроженец с. Боричева, Петраковскогорайона БССР, житель г. Изяслава, счетовод колхоза, в прошлом подпрапорщик, беспартийный), считает, что в материалах имеется достаточно данных о том, что Тысевич является причастным к контрреволюционной, шпионско-повстанческой деятельности, т. е. преступлениям, предусмотренным ст. 54–10 и ст. 54–6 УК УССР

ПОСТАНОВИЛ:

Мерой пресечения в отношении обвиняемого Тысевича Николая Григорьевича избрать содержание под стражей в тюрьме Шепетовского горотдела НКВД г. Шепетовка.

Кадаубинский, через которого за последние несколько лет прошли тысячи подобных бумажек, не глядя подмахнул постановление.

Эта половина листа тоже легла в картонную папку, тщательно завязанную лейтенантом на белые тесемочки.

У себя в кабинете Коробко перелистал документы из тощей папки и решил, что пришло время поговорить и с самим Тысевичем, во всяком случае нужно было заполнить анкету. Своей тюрьмы в Изяславе не было, а только пара камер, где подследственных держали по несколько дней, как в накопителе, а потом специальной машиной отвозили всех в Шепетовку — там под это столь необходимое заведение были переоборудованы склады лесхоззага, директор которого Лысков-Мельников сейчас в них же и сидел. Ирония судьбы…