Марджери Аллингем - Тигр в дыму
Мэг не повернула головы, утонувшей в просторном воротнике дорожного пальто.
— Когда я тут была, она находилась не на острове, — отвечала она. — Так случается только в прилив.
— Стало быть, дважды в день, — промурлыкал Джеффри, сильнее сжав лежащую на сидении руку Мэг. — Ну, мы рады, моя красавица?
— Еще бы! — она улыбалась, глаза у нее сияли, такие же ярко-голубые, как ее шапочка, оттененная меховой оторочкой твидового пальто. — Я со вчерашней ночи просто счастлива. Внезапно, около полуночи, вдруг возникло такое чувство, что все хорошо. Прости, что я подняла такую суматоху. Еще ведь и пароход опоздал, плюс ко всем прочим проволочкам! А мне так хотелось на него попасть!
— Тебе совсем не этого хотелось, ты сама знаешь, — заметила Аманда. — Тебе хотелось вернуться. По-моему, Джефф умница, что не стал нас дожидаться в Сен-Мало. Конечно, прокол шин в Лез-Уазо предвидеть было абсолютно невозможно.
— Равно как устранить за несколько часов, — пробормотал Кэмпион. — А что, Аманда, не поселиться ли нам с тобой в Лез-Уазо? Ни тебе газет, ни полиции, ни гаражей, ни канализации, ни фонарей, ни почты. Наверное, и войн не бывает. Вкусно кормят, все улыбаются, и завтрашний день всегда долгий и радостный. Лондон, Париж, Нью-Йорк могут хоть на воздух взлететь. Мы и не узнаем. Вот бы так жить всегда!
— Это возраст, — отметила его жена, — а вернее, второй омлет. Что заставило тебя съесть два омлета?
— Свинская натура, — просто отвечал Кэмпион, и дама в «Ситроене», поспевавшая за беседой все с большим трудом, в отчаянии сдалась испустив слабый вскрик, едва ее супруг выжал сцепление.
Джеффри встрепенулся.
— Ага, он решил, что уже можно, да? Когда Франция обгоняет, Англия не раздумывает!
Кэмпион приоткрыл один глаз.
— Судя по старту, мы успеем пересечь половину пролива, прежде чем нас унесет в море, — констатировал он. — Куда мы — сначала в деревню или сразу к дому?
— О, к дому, к дому! — Мэг обернулась. — Ну пожалуйста! Уже очень поздно, почти два часа дня. Скоро совсем стемнеет. В том месте, куда мы подъезжаем, дорога разделяется на две, в деревню — это к западу и вниз. Если мы поедем восточной дорогой, в гору, то доберемся за десять минут.
Ответ мистера Кэмпиона относительно неразумности подобных пророчеств в связи с их сомнительной удачей потонул в истерических воплях клаксонов сзади, и черный автомобиль промчался сквозь скопище машин, задев правое крыло «Тэлбота», и устремился по мелководью, оставляя за собой, словно утка, расходящиеся в обе стороны волны. Джеффри посмотрел ему вслед с любопытством.
— Видели? Доблестная жандармерия. Причем в большом количестве. Полиция, полиция, неужели мы от нее никогда не отделаемся? Они уже там, ей-Богу! Ага, вон пошли, на запад и вниз. А мы на восток, да, дорогая? А, пора. Мы спокойненько доберемся, — он запустил мотор, и тяжелый автомобиль мягко въехал в полосу прилива.
Там, куда они выехали, действительно оказалась развилка, и они медленно поехали по узкой дороге, предоставив всем остальным следовать по основному шоссе в Деревню.
Холм отвесно вздымался среди живых изгородей, золотых на солнце, небо казалось ясным и мирным, если не считать жужжания самолета поисково-спасательной службы, который, пройдя на малой высоте, спикировал, развернулся и устремился назад.
— А этому что надо? — проворчал Кэмпион, но его никто не слушал. Путешествие казалось таким приятным, что он снова прикрыл глаза. Сидящая впереди Мэг сияла.
— Это где-то тут, Джефф. Белые ворота. Заезжаем в них, а потом едем довольно долго, примерно милю, до самого дома. Да, сюда!
Они свернули с дороги на проселок, проходящий краем поляны, голой и пустынной. На скудной почве трава пробивалась чахлыми кустиками, скорее серая, чем зеленая. Нигде не было никакого укрытия, ни единое деревце не прерывало плавного изгиба зелени на фоне неба. Дом возник внезапно, а вместе с ним — темно-зеленое море и бахрома береговой линии, отороченной прибоем, простирающаяся до самого горизонта.
То был невысокий каменный дом, приземистый и прочный, словно крепость, с башенкой, окруженный стеной, которой нипочем и осада. Издали, пока они поднимались, дом казался удивительно нарядным и ухоженным, и лишь пройдя сквозь арку на передний двор, они увидели, что на самом деле он — заброшенный и ветхий. Окна без стекол, и трава пробилась сквозь треснувшую каменную плиту перед заколоченной дверью.
Они карабкались молча. Недавнее радостное воодушевление дрогнуло перед лицом этой внезапно представшей картины запустения. Дом был мертв. А поскольку у смерти нет иного величия, кроме того, что придается ей живущими, то эти останки, брошенные на произвол судьбы, были одновременно отталкивающи и патетичны.
— Я этот вид терпеть не могу, — призналась Мэг, она казалась растерянной девочкой, несмотря на свой умопомрачительный наряд из шевиота, отороченного норкой — свадебный подарок. — Пройдемте тут!
Стройные ноги, обтянутые шелком, казавшиеся слишком худенькими в осенних туфлях на толстой подошве, пересекли внутренний дворик и подошли к двери в каменной стене. Мэг изо всех сил надавила на дверь, и та, затрещав, подалась, волоча за собой бахрому из засохших трав. Все вступили следом за девушкой туда, где некогда был английский сад. Он спускался к скалистому обрыву, от которого его отделяла каменная стена, зиявшая теперь множеством брешей. Несмотря на свое местоположение сад казался странно затхлым, и поэтому проломы в кладке стен, сквозь которые глядело такое пугающе-далекое море, радовали глаз. Аманда принюхалась.
— Розмарин, — произнесла она. — И букс, и что-то еще. А. полынь. Вот она, вот эта серебристая травка. Вот, понюхай. О Альберт, до чего же он, наверное, был чудесный, этот сад!
Рука мистера Кэмпиона, скользнув, обняла ее укутанные в мех плечи, а губы его оказались у самого ее уха.
— А теперь он как страшный гнилой зуб, такой большой черный коренной зуб, тебе не кажется?
— К тому же грязный и отвратительный, — отвечала она. — Ой, смотри, смотри, они уже нашли тот самый ледник! Неужто это и вправду он?
Мэг и Джеффри, ушедшие было вперед, остановились у небольшого каменного строения, притулившегося в углу внешней каменной ограды. Невысокое, оно помещалось в углублении, так что из густой травы виднелась лишь верхняя половина его стен, увенчанных конической крышей. Пока Аманда и мистер Кэмпион обменивались впечатлениями, предыдущая пара уже спустилась внутрь, и им ничего не оставалось, как последовать за ними.
Внутри оказалось неожиданно светло. Один угол полностью вывалился вместе с куском наружной стены, так что образовалось как бы окно на уровне груди, выходящее на скальный обрыв, с которого открывался вид на море. Это зрелище завораживало. Небо и море сливались у горизонта. Послеполуденное солнце, стекая на зеленую воду, яростно дробило ее своим золотом, а лиловые тени вперемежку с белым плюмажем пены пронизывали ее поверхность мраморными прожилками.
На переднем плане покачивался на якоре маленький рыбацкий баркас, свернутые красные паруса маячили на фоне моря. На таком расстоянии суденышко казалось не больше спичечной коробки, так что названия из двух слов, четко выведенных белой краской на темном борту, прочесть было невозможно.
— Ну что за прелесть! — на какое-то мгновение великолепный вид, такой неожиданно нарядный, целиком захватил их, и Мэг радостно продолжала. — А там еще и дым. Маленькая струйка дыма на горизонте. Видите? Если бы не она, этот кораблик был бы совсем один. Джеффри рассмеялся.
— Первый признак жизни, с тех пор как мы свернули на восточную дорогу. Весьма утешительное зрелище! А то я уж подумал, что мы на краю света. Итак, Кэмпион, настал великий миг!
Они переглянулись и впервые с начала путешествия признались сами себе в том, сколь печальны и бессмысленны их поиски. У всех, кроме Мэг, юность осталась уже позади, и трогательность крохотного наследия, таящегося в этой ветшающей гробнице, троих по крайней мере брала за сердце. Одна только Мэг лучилась от счастья.
— Ты говоришь, это набор каминных щипцов и кочерег, а ты — что это что-то такое непонятное, а ты, Аманда — ты думаешь, что там сервиз дешевого стекла, — говорила она, глядя на каждого из троих поочередно. — А я так скажу: что бы там ни было, оно — мое, и я буду его очень любить. А теперь, Джефф, никаких секретов: мы тут одни. Что нам делать теперь? Поднять пол?
— Нет…
Ливетт пересек каменную плиту, подойдя к самому краю желоба, по которому некогда стекала вода, и остановился, глядя на несомненно викторианскую цементную садовую скульптуру, уже заплесневевшую на своем посту. То было громоздкое неуклюжее сооружение, никогда не бывшее не только красивым, но и мало-мальски приятным для глаза. Невыразительная пастушка, значительно больше человеческого роста, восседала на стилизованном бревне, держа в непропорциональной руке малюсенькую вазочку. Ее широченные юбки размером напоминали бочку, не уступая последней также и в изяществе, а если еще учесть, что статуя успела изрядно потрескаться и осыпаться, сделавшись рябой, то, как бы выразился Лагг, она «как-то не украшала».
