Снежная ловушка мистера Куина - Бенедикт Браун
К моему изумлению, установившаяся после моего заявления тишина продержалась всего несколько секунд. Перси зевнул, совершенно не впечатленный моими трудами.
– Ты хочешь меня помучить? – Убийца оттолкнулась ногами от пола вместе со стулом, и ее визгливый голос звучал даже пронзительнее, чем скрип ножек по блестящему деревянному полу. – Ты не можешь обвинить меня в его смерти только потому, что он оставил мне немного денег!
– Так ты не отрицаешь, что ты Пенелопа Олкотт?
– А зачем? Я ничего плохого не сделала.
Я и не рассчитывал, что она признается, так что выложил на стол еще улики против нее.
– Я давал тебе несколько возможностей признаться и открыть свое настоящее имя, но ты всегда настаивала, что ты Просто Поппи, с самого твоего приезда. Даже когда убили твоего парня и ты знала, что являешься одной из подозреваемых, ты не пришла и не объяснила непростую ситуацию, в которой оказалась. Ты продолжала лгать, зная, что по завещанию получаешь все.
Я думал, что Поппи станет все отрицать, но эти мои утверждения она приняла без возражений.
– Я прав, так? Ты знала о завещании, потому что сама и убедила Сесила изменить его. Ты рассказала ему, кто ты на самом деле? Или внушила ему, что единственный способ искупить свою вину – оставить все, что у него есть, дочери Гортензии Олкотт?
– Это абсурд, – сказала Поппи, но имела в виду «Да!».
– Ты пробралась в жизнь Сесила, сначала обхаживая его соперника, чья слава уже меркла, а потом бросила его, соблазнив человека, который украл то, что принадлежало тебе по праву рождения.
Кто-то подошел поближе, чтобы лучше рассмотреть убийцу. Эдит явно в ужасе уткнулась в плечо Россу, но остальные просто не могли не смотреть, возможно, пытались понять, как эта красивая женщина дошла до убийства. Поппи же выглядела потерянной. Она пыталась найти что-то, какое угодно доказательство своей невиновности.
– Но я тоже жертва! – Она похлопала по своему забинтованному плечу ладонью, а все остальные ждали, как я смогу объяснить совершенное на нее нападение.
– Нет, ты лишь сделала вид. Ты прошла вдоль восточной стены дома по снегу так, чтобы был виден нож, а потом ударила себя в наименее опасную часть тела. Тебе повезло, что ты не задела никакой крупной артерии.
Если бы я не знал, сколько еще есть оснований подозревать Поппи, я бы поверил, что отчаяние на ее лице было подлинным.
– Зачем мне было ранить себя? – Она повернулась к инспектору в надежде, что представитель власти с реальными полномочиями сможет ей помочь. – Пожалуйста, поверьте мне! Я не чудовище! Я очень любила Сесила, и мне незачем было его убивать!
Лавбрук выглядел неуверенным, но я не позволил Поппи склонить его на свою сторону.
– У тебя были сотни тысяч причин убить своего парня, но ты знала, что окажешься вероятной подозреваемой, поэтому придумала целый план, как сделать вид, что не причастна к преступлению. Ты видела, что мы с Беллой пошли в комнату Эдит вчера вечером, и воспользовалась этим. Надела тяжелый зимний плащ, большие ботинки, чтобы скрыть фигуру и оставить мужские следы, потом выбежала на улицу, увидела, как отец твоего покойного парня направляется к машине. Ты не хотела, чтобы он тебя заметил, поэтому ударила его рукояткой ножа или чем-то, что попалось под руку, а затем пошла вокруг здания.
Я сделал несколько шагов назад, готовясь озвучить последнюю улику, и снова встал в центре комнаты под, возможно, самой большой хрустальной люстрой в Эверхэм-холле.
– Ты вонзила в себя нож, чтобы казалось, что убийца напал на тебя. Ты утверждала, что тебе подсунули записку под дверь комнаты с указанием прийти в оранжерею и что ты тут же ее сожгла, но я прошлой ночью забирал своего пса из твоей комнаты, и там было холодно, огонь не горел. К тому моменту, когда мы нашли тебя, я предположил, что преступник уже далеко. А на самом деле он был прямо перед нами, с ножом в плече.
– Вы все не так поняли! – Поппи переводила взгляд с одного лица на другое, но, так как она никак не пыталась завоевать симпатии других гостей, на нее они смотрели без особого сочувствия. – Я же не говорила, что сожгла записку в своей комнате. Я бросила ее в камин в прихожей, когда проходила мимо! А что касается того, что я ударила себя ножом, то я просто не могла этого сделать. Я недостаточно храбрая или глупая.
Я остановился на мгновение, позволяя тишине сгуститься вокруг, и вскоре она сменилась шепотками остальных подозреваемых, когда те постепенно понимали, что, несмотря на отрицания Поппи, она на самом деле виновна.
– Ты всем нам говорила, что однажды станешь великой актрисой, но я считаю, что ты уже ею стала. Ты убедила Алека Пембертона и Сесила Синклера, что влюблена в них. Заставила нас всех поверить, что ты легкомысленная дурочка, которая отчаянно жаждет славы. Но на самом деле ты приехала в Эверхэм-холл за деньгами – деньгами, которые твоя мать так эгоистично оставила своему молодому мужу.
Поппи упала обратно в кресло и выглядела так, будто вот-вот заплачет, но слез не было. Она опустила руку погладить Перси, но его уже там не было. Он отошел в угол комнаты по… какой бы там ни было причине, по которой собаки так поступают.
Я кивнул Лавбруку, и он вытащил из кармана тяжелые наручники. Мне оставалось надеяться, что ему удалось подъехать на машине поближе к дому, иначе Пенелопе Олкотт предстояло еще долго идти. Я не сомневался, холод проникнет сквозь бинты в рану, напомнив ей о ее маршруте прошлой ночью и о совершенных ею злодеяниях. Когда детектив-инспектор Лавбрук зачитал убийце ее права, моя дорогая подруга Белла посмотрела на меня с чем-то близким к гордости. Я думал, что все испортил, но, когда наши взгляды встретились, чувствовал себя просто замечательно. Неважно, какие ошибки мы совершили в процессе, главное, что за преступление понесет наказание настоящий преступник. Возможно, я выбрал не самый простой путь, но, если мне дадут еще шансов десять или двадцать, я мог бы стать вполне сносным сыщиком.
Глава 30
Перед отъездом из Эверхэм-холла надо было еще дать официальные показания инспектору и выпить чая в гостиной. Все, казалось, были впечатлены нашей с Беллой работой. Тот же Уилсон, как любитель детективных романов, задал нам множество вопросов.
– Это невероятно! – воскликнул он. – Просто невероятно, но я столько всего не понимаю. Вы подозревали Поппи с самого начала?
Оставшиеся… ну, так как они
