Артур Дойл - Архив Шерлока Холмса. Сыскная полиция (сборник)
С другой стороны, в сыскных силах, сформированных после учреждения нынешней полиции, трудятся такие прекрасные, опытные специалисты, и работают они так слаженно и целеустремленно, занимаются своим делом настолько спокойно и без лишней шумихи, что публика почти ничего не знает о них, представляя себе лишь десятую долю той пользы, которую им приносит деятельность этого ведомства. Придя к такому убеждению и желая поближе познакомиться с этими людьми, мы направили руководству Скотленд-Ярда просьбу разрешить нам поговорить с сыщиками. Любезное разрешение было вскоре получено, и с одним инспектором мы выбрали определенный вечер, когда к нам в редакцию «Домашнего чтения» на Веллингтон-стрит рядом с лондонским Стрэндом для беседы будут направлены несколько сыщиков. Об этом скромном «приеме» и пойдет наш рассказ.
И мы хотим повторить, что за исключением тех тем, которые по очевидным причинам вредны для общества или затрагивают честь и достоинство отдельных лиц и потому не могут быть вынесены на страницы общественного издания, наш рассказ по возможности будет полным и исчерпывающим.
Читателю предстоит самому представить себе Sanctum Sanctorum[11] «Домашнего чтения». Пусть его воображение подскажет ему, как выглядит эта прекрасная комната. Пусть только там будет круглый стол посередине с несколькими стаканами и сигарами и редакционный диван, элегантно втиснутый между этим величественным предметом мебели и стеной.
Стоит поздний душный вечер. Пыльные булыжники мостовой на Веллингтон-стрит раскалены, лица торговцев водой и извозчиков у театра напротив красные и недовольные. Беспрестанно подъезжают все новые и новые экипажи, из которых выходят люди, приехавшие в волшебное царство, сквозь открытое окно нас то и дело оглушают крики и рев.
Как только солнце село, нам объявляют, что прибыли инспекторы Уилд и Стокер (впрочем, мы не можем ручаться за правильность написания всех упомянутых здесь фамилий). Инспектор Уилд представляет инспектора Стокера. Сам инспектор Уилд — это дородный средних лет господин с большими влажными проницательными глазами, хриплым голосом и привычкой придавать значимость своим словам, выставляя перед собой толстый указательный палец, который он постоянно держит где-то около глаз или носа. Инспектор Стокер — смекалистый, практичный шотландец, с виду настоящий строгий и въедливый учитель какой-нибудь гимназии в Глазго. Если инспектора Уилда можно принять за того, кто он есть на самом деле, то инспектора Стокера — никогда.
После того как церемония знакомства завершена, инспекторы Уилд и Стокер говорят, что привели с собой нескольких сержантов (общим числом пять человек), затем нам представляют сер жанта Дорнтона, сержанта Уитчема, сержанта Мита, сержанта Фендолла и сержанта Строу. Итак, за одним исключением, в редакции собрался целый сыскной отряд Скотленд-Ярда. Они рассаживаются у стола полукругом (инспекторы по краям) лицом к редакционному дивану. Каждый из них окидывает наметанным глазом обстановку редакторской и самого редактора, которого охватывает чувство, что любой господин из этой компании, при необходимости, узнает его и через двадцать лет.
Все собравшиеся в штатском. Сержант Дорнтон (ему пятьдесят, у него румяные щеки и высокий загорелый лоб) чем-то напоминает отставного армейского сержанта. Уилки мог бы с него писать солдата для своего «Чтения завещания». Он известен неуклонной последовательностью в делах и тем, что, имея даже самые незначительные улики, идя от частностей к главному, не прекращает работы, пока не выходит на преступника. Сержант Уитчем (он пониже ростом и плотнее, со следами оспы на лице) сидит с видом таким отстраненным и задумчивым, будто проводит в уме какие-то сложные арифметические расчеты. Этот знаменит тем, что знает в лицо чуть ли не каждого щипача в городе. Сержант Мит, мужчина с гладкой кожей, свежим, живым лицом, но каким-то простодушным выражением, — специалист по взломщикам. Сержант Фендолл, светловолосый вежливый господин с учтивыми манерами, прекрасно справляется с частными делами самого деликатного свойства. Строу, маленький жилистый сержант, на вид скромен, даже застенчив, но обладает чрезвычайно острым умом. Он готов постучаться в любую дверь и, состроив простодушную мину, под видом кого угодно, от ученика благотворительной школы и выше, выведать все, что ему нужно. Все как один выглядят прилично, держатся достойно, без намека на вальяжность или скрытность, и явно умны; при разговоре смотрят на собеседника внимательно и не переспрашивают; на их лицах — заметные следы жизни, проходящей в постоянном умственном напряжении. У них у всех добрые глаза, и все они могут выдержать (и выдерживают) любой взгляд, с кем бы ни разговаривали.
Мы закуриваем сигары, наполняем стаканы (к которым они, по правде говоря, почти не прикасаются), и разговор завязывается после того, как редактор как бы случайно делает какое-то дилетантское замечание о щипачах. Инспектор Уилд тут же вынимает изо рта сигарету, машет правой рукой и говорит:
— Если вас интересуют щипачи, сэр, послушайте лучше сержанта Уитчема. Почему, спрашиваете? Что ж, я отвечу. Ни один офицер в Лондоне не знает щипачей лучше, чем сержант Уитчем.
Когда мы видим эту радугу на небе, сердце наше начинает трепетать, мы поворачиваемся к сержанту Уитчему, который, сдержанно и тщательно подбирая слова, начинает говорить, в то время как его собратья-офицеры с интересом слушают его и наблюдают за тем, какое впечатление производит его рассказ на нас. Через какое-то время кто-то вставляет замечание, потом еще один добавляет слово, и постепенно разговор становится общим. Но замечания делаются только для того, чтобы подтвердить слова коллеги, не оспаривают и не противоречат им, и более товарищески настроенное общество трудно представить. От щипачей мы переходим на другие близкие темы: громилы, барыги, орудующие в пабах карманники, одаренные молодые люди, выходящие на «работу» в общество, и прочие «школы». Выслушивая эти откровения, мы замечаем, что инспектор Стокер, шотландец, очень точен в подробностях, и если нужно вспомнить какие-нибудь цифры, все замолкают и смотрят на него.
Обсудив все возможные школы сего «искусства» (во время обсуждения все увлечены разговором, и лишь когда со стороны театра доносится какой-нибудь необычный звук, кто-то может бросить в сторону окна внимательный взгляд из-за спины рядом сидящего товарища), мы просим ответить еще на парочку вопросов. Действительно ли в Лондоне существует уличный грабеж, или подобным ограблениям обычно предшествуют опреде ленные обстоятельства, о которых пострадавшая сторона по тем или иным причинам просто не хочет упоминать, но которые совершенно меняют характер таких преступлений? Да, последнее происходит почти всегда. Действительно ли, когда случаются кражи в домах со слугами, которых всегда подозревают в первую очередь, даже невиновные, если на них падает хоть самая незначительная тень, начинают вести себя так подозрительно, что и опытному следователю нужно быть начеку, чтобы не ошибиться и сделать правильные выводы? Несомненно. Чаще всего так и бывает, и поначалу это может очень сильно сбивать с толку. Правда ли, что в местах общественных увеселений вор всегда распознает сыщика, так же как сыщик всегда распознает вора, даже если они никогда ранее не встречались, потому что всегда, под любым гримом, и первые, и вторые видят, когда человека не интересует представление, и понимают, что он пришел туда не развлекаться? Да. Совершенно верно. Можно ли вообще доверять ворам, которые рассказывают о своей жизни в тюрьмах, исправительных домах или в любом другом месте, или об этом можно даже не думать? Вообще-то, это совершенно неразумно. Для вора обманывать — привычка и профессия, и он скорее солжет, чем скажет правду, даже если это не сулит никакой выгоды и ему не нужно стараться понравиться.
Обсудив эти темы, мы начинаем вспоминать самые знаменитые и ужасные из громких преступлений, совершенных за последние пятнадцать-двадцать лет. Здесь собрались люди, непосредственно участвовавшие в раскрытии почти всех их, выслеживавшие или собственноручно арестовывавшие убийц. Один из наших гостей рассказывает, как преследовал и догнал судно, перевозившее эмигрантов, на котором, как предполагалось, скрывалась преступница (та самая, которую недавно повесили в Лондоне за убийство). От него мы узнаем, что пассажирам судна не было объявлено, для чего он поднялся на борт, и они, возможно, до сих пор об этом не догадываются. Была ночь, судно качало, сам он ужасно страдал от морской болезни и все же вместе с капитаном спустился, держа в руке фонарь, к каютам, сумел завязать разговор с миссис Мэннинг (которая действительно отыскалась на борту) о ее багаже, с большим трудом добился того, чтобы она подняла голову и повернулась лицом к свету. Убедившись, что это не та, кого он ищет, без лишнего шума он пересел обратно в полицейский катер и вернулся на берег с добытыми сведениями.
