Часы пробили полночь - Патриция Вентворт
Мистер Гаррисон, открыв сейф, отступил назад и пропустил инспектора Вайнера. Тот принялся доставать и выкладывать на письменный стол выцветшие красные кожаные футляры, которые мистер Парадайн перебирал незадолго до смерти. Он брал их аккуратно, рукой в перчатке, касался пружины и открывал крышку.
— Давайте проверим, прежде чем двинемся дальше, мистер Гаррисон.
Мистер Гаррисон, вытащив список, прочел:
— «Бриллиантовая тиара, три года назад оценена в четыре тысячи фунтов. Серьги с солитерами — то же самое, тысяча фунтов. Кольцо с солитером — пятьсот фунтов. Кольцо с бриллиантами — двести фунтов. Кольцо с бриллиантом „Маркиз“ — сто пятьдесят фунтов. Кольцо с полукруглым бриллиантом — двести фунтов. Пара бриллиантовых браслетов — тысяча фунтов. Украшение на корсаж — две тысячи фунтов. Бриллиантовая булавка — сто фунтов. Бриллиантовое солнце — четыреста фунтов. Бриллиантовая бабочка — сто пятьдесят фунтов. Бриллиантовый трилистник — двести фунтов».
— Все правильно, все на месте, — сказал Вайнер и небрежно оглянулся. — Мистер Джонс, будьте так добры…
Собравшиеся разглядывали бриллианты. Грейс Парадайн не видела их двадцать лет. Странно было осознавать, что они лежат запертые в темноте, сохраняя красоту и блеск, точно так же, как и цену. Бриллианты Клары — скользнула в сознании презрительная мысль. Ей никогда не нравилась Клара. Фрэнк Амброз вспоминал, как в последний раз мать надевала украшения. Она казалась больной и хрупкой, бесцветные глаза над блеском бриллиантов смотрели устало и ласково. Ричард, Лидия, Филида и Элиот Рэй никогда не видели этих драгоценностей — только на портрете над камином. Марк же видел и держал в руках. Он смотрел на камни без особого интереса, мечтая лишь, чтобы формальности наконец завершились и инспектор объявил, арестуют его или нет. Бриллианты сейчас привлекали Марка не больше, чем гравий. Альберт Пирсон, вместо того чтобы проявить понятный профессиональный интерес, казалось, был совершенно равнодушен, но явно испытывал нечто иное. Стоя с краю, он как будто ощущал некоторую неловкость от того, что находился здесь. В качестве родственника он вряд ли мог на что-то притязать. А в качестве помощника Джеймса Парадайна? Но ведь его позвали не ради исполнения секретарских обязанностей. Пирсон поморгал за толстыми стеклами очков и сунул вспотевшие руки в карманы.
Мистер Джонс сказал «позвольте» и прошел мимо.
Мисс Сильвер, сидевшая очень прямо на дальнем краю стола, наблюдала за ним. Она перестала вязать. Руки лежали на коленях, внимательные глаза блестели. Она смотрела на мистера Джонса — маленького человечка, бледнолицего, ничем не примечательного, со старомодным, криво сидящим пенсне и сверкающими вставными зубами, заставлявшими его слегка пришепетывать. Эксперт подошел к столу, склонился над футлярами, заглянул в каждый с выражением мучительной скрупулезности и произнес негромко и чуть картаво:
— Полагаю, мистер Парадайн знает, что некоторые из этих камней — копии?
Мгновенно оживившись, Марк выпрямился, приблизился на шаг и, встав рядом с мистером Джонсом и инспектором, испуганно спросил:
— Что вы имеете в виду?
Мистер Джонс взял ручку, как указку. Перо нависло над брошью в виде трилистника.
— Это копия. Очень хорошая имитация. То же самое могу сказать о бабочке и булавке. Солитеры в серьгах и кольце — тоже поддельные. Крупный центральный камень на украшении для корсажа также заменен.
— Что?! — воскликнул Марк. — Вы уверены?
Мистер Джонс обнажил сверкающие зубы в легкой улыбке сожаления:
— Никаких сомнений, мистер Парадайн.
В комнате воцарилась полная тишина. Инспектор Вайнер взглянул на мисс Сильвер. С тем же успехом он мог бы сказать вслух: «Вот вам и мотив».
Мисс Сильвер кашлянула, и, словно сговорившись, эти двое посмотрели на Альберта Пирсона. У секретаря вспотели не только руки — от пота заблестел лоб. Любой заметил бы, что ему дурно и неуютно.
Вайнер обернулся к мистеру Джонсу:
— А остальные камни — настоящие?
Джонс достал из кармана лупу и принялся рассматривать украшения. Процедура казалась бесконечной. Но рано или поздно все заканчивается. Лупа вернулась в глубокий нагрудный карман. Мистер Джонс, пришепетывая, заверил, что прочие камни настоящие, и испросил позволения откланяться. Звук закрывшейся за спиной эксперта двери показался Альберту Пирсону похоронным звоном. Сердце мучительно колотилось, волосы облепили лоб. Сквозь туман, заволокший стекла очков, он видел, что все обернулись в его сторону. Это было похоже на ночной кошмар. Он услышал голос инспектора Вайнера:
— Подойдите, пожалуйста, сюда, мистер Пирсон. Я бы хотел задать вам несколько вопросов. Мой долг предупредить: то, что вы скажете, может быть записано и обращено против вас.
Пирсон подошел, наткнулся на стул, сел и начал механически протирать запотевшие очки. Когда он вновь их надел, рядом оказался смышленый молодой констебль с записной книжкой. Все смотрели на Альберта — кроме Филиды, которая словно была на грани слез. Мисс Парадайн сидела с таким выражением лица, как будто собиралась рассчитать вороватую кухарку. Назвать его гневным мешало явное презрение, но в то же время на ее лице отражалось несомненное удовлетворение. Пирсон не только поставил себя вне семейного круга — он был осужден и приговорен, прежде чем успел произнести хоть слово. Сидя перед ними, он чувствовал, что кольцо неумолимо сжимается вокруг него, грозя гибелью. Альберту предстояло сыграть роль, которую, как он знал, члены семьи охотно возложили бы на него при первой возможности. Роль козла отпущения. Что ж, он запасся алиби — пусть попробуют с ним потягаться. Он всегда был лишним в семье.
Пирсон расправил плечи, подался вперед, положил руки на стол и сказал:
— Разумеется, я готов ответить на любые вопросы.
Собравшиеся не сводили глаз с Альберта. Инспектор и Марк — бок о бок над раскрытыми футлярами, где лежали бриллианты, отражавшие свет. Лидия Пеннингтон — рядом с Марком. Она придвинулась ближе и просунула руку ему под локоть. Элиот Рэй обнимал Филиду, а та вся дрожала — черт возьми, отчего она трясется? У камина, прямо под портретом матери, стоял Фрэнк Амброз, мрачно глядя не на Пирсона, а на остальных. Поодаль, у дальнего конца стола, сидела мисс Сильвер, пухленькая и старомодно одетая, с дурацкой брошкой. Ее маленькие глаза были устремлены на Альберта, и, казалось, от проницательного
