Элизабет Джордж - Расплата кровью
У Линли было такое ощущение, будто в костях у него плавится лед.
–О чем, ради всего святого, вы говорите?
Сент-Джеймс направился к креслу.
– Это мы и пришли тебе рассказать. Но мне кажется, что нам всем не помешал бы глоток-другой бренди.
Пока Сент-Джеймс излагал добытые ими сведения о Джеффри Ринтуле, Барбара Хейверс тайком наблюдала за Линли, заранее зная, что он будет всячески выгораживать Ринтула, они ведь с ним одного поля ягоды – джентльмены… Все его аристократическое нутро сейчас проявится, побуждая Линли отрицать и факты, и предположения. Барбара и сама понимала, насколько несущественны некоторые из их фактов. Что означало одно: если Джеффри Ринтул действительно был советским агентом, – при том, что долгие годы работал не где-нибудь, в министерстве обороны! – единственный способ узнать это наверняка – «расколоть» его братца Стюарта.
В идеале им требовался доступ к компьютеру МИ-5. Если уже сам файл на Джеффри Ринтула будет помечен словом «недоступен», значит, братец Стюарта находился под каким-то следствием со стороны контрразведки. Но доступа к компьютеру у них не было, как не было и своего человека в МИ-5, который мог бы подтвердить их догадки. Нет смысла соваться даже в Особый отдел Скотленд-Ярда, ведь Ярд сам и подвиг лорда Стинхерста на все эти сказки относительно причин смерти своего брата. Поэтому все теперь зависело от Линли: Сумеет ли он преодолеть свое предубеждение к Рису Дэвис-Джонсу, посмотреть правде в глаза. А правда была такова, что вовсе не у Дэвис-Джонса имелась весьма существенная причина избавиться от Джой Синклер. Это лорд Стинхерст взяв у своей сестры запасной ключ от комнаты Джой убил эту женщину. Ведь ее пьеса – мастерски переделанная без его ведома – вытаскивала на свет божий самые темные тайны его семьи.
– Поэтому как только Стинхерст услышал имя «Вассалл», он сразу понял, о чем пойдет речь в обновленном варианте пьесы, – заключил Сент-Джеймс. – Да ты сам посмотри, какая у Джеффри Ринтула биография… Самая подходящая для Советов кандидатура. Учился в Кембридже в тридцатые годы. Мы же знаем, что в то время Советы вербовали себе агентов как бешеные. Ринтул изучал экономику, что, без сомнения, сделало его еще более восприимчивым ко всем этим вывертам Маркса. А вспомни его поведение во время войны. Попросил назначения на Балканы, что обеспечивало ему контакты с русскими. Я нисколько не удивлюсь, узнав, что на Балканах был и его хозяин. Наверняка именно тогда он получил самую важную инструкцию: проникнуть в министерство обороны. Одному богу ведомо, сколько секретных сведений он передал Советам за эти годы.
Когда Сент-Джеймс закончил говорить, никто не произнес ни слова, все смотрели на Линли. Уселись они – как по уговору – прямо под портретом седьмого графа Ашертона. И под их пытливыми взглядами Линли поднял глаза на лицо своего отца, словно нуждаясь в совете. Лицо самого Линли было непроницаемым.
Повторите еще разок, какое сообщение Стинхерст направил Уиллингейту, – попросил он наконец.
Сент-Джеймс наклонился вперед.
– Он сказал, что всплытие вынуждает его отложить встречу с Уиллингейтом во второй раз за этот месяц. И просил звонить в Уэстербрэ, если возникнут трудности.
– Как только мы выяснили, кто такой Уиллингейт, в этом сообщении забрезжил какой-то смысл, – подхватила Барбара, жаждавшая во что бы то ни стало убедить. – Похоже, он предупредил Уиллингейта относительно Джеффри Ринтула: что второй раз выплыло наружу то, что он был агентом, а первый был в канун Нового года в шестьдесят втором году. Поэтому Уиллингейт должен был позвонить в Уэстербрэ, чтобы помочь в решении проблемы. А проблема – это смерть Джой Синклер и новый вариант пьесы, где во всех подробностях вскрыто неприглядное прошлое Джеффри.
Линли кивнул. Барбара продолжала:
– Разумеется, лорд Стинхерст не мог сам позвонить Уиллингейту, верно? При проверке записей телефонных переговоров из Уэстербрэ мы узнали бы об этом звонке. Поэтому он позвонил только своей секретарше. А она – передала. И Уиллингейт, поняв сообщение, действительно позвонил ему, сэр. Полагаю, дважды. Помните? Мэри Агнес сказала мне, что слышала два телефонных звонка. Наверняка от Уиллингейта. Один – чтобы узнать, что все же стряслось. Второй – сказать Стинхерсту, что ему удалось договориться со Скотленд-Ярдом.
– Ты вспомни, – добавил Сент-Джеймс, – что сказал инспектор Макаскин: Департамент уголовного розыска Стрэтклайда вообще не просил у Скотленд-Ярда помощи в этом деле. Их просто поставили в известность, что им займется Ярд. Очень похоже что все это устроил Уиллингейт – позвонил кому-то из руководства Ярда, договорился насчет расследования и затем снова позвонил Стинхерсту – сообщил, кто будет вести следствие. Не сомневаюсь, что Стинхерст был абсолютно готов к твоему появлению на сцене, Томми. У него был целый день, чтобы придумать историю, которой ты, пэр несчастный, почти наверняка поверишь. Это должно было быть что-то личное, что истинный джентльмен вряд ли кому перескажет. А что может быть более личным, чем измена жены и не его ребенок? Отличная находка. Он просто не подумал, что ты можешь довериться мне. И что я – боюсь, не совсем джентльмен – не оправдаю твоего доверия. Каюсь, не оправдал. Сложись все иначе, я бы и слова никому не сказал. Надеюсь, ты мне веришь.
Последнее замечание Сент-Джеймса прозвучало как полувопрос. Но после него Линли лишь молча взял графин с бренди. Налил себе еще, передал графин Сент-Джеймсу. Руки его не дрожали, лицо оставалось спокойно-невозмутимым. Снаружи, на Итон-террас дважды прогудел клаксон. В ответ из соседнего дома что-то крикнули.
Надо было заставить его занять какую-то позицию, поэтому снова заговорила Барбара:
– По пути сюда, сэр, мы пытались понять: с чего правительству так хлопотать о разбирательстве подобного дела. И решили, что причина кроется в том, что в шестьдесят третьем году им пришлось скрыть правду о деятельности Ринтула – вероятно, при помощи Закона о государственной тайне, – чтобы спасти премьер-министра от позора: советский шпион в высших эшелонах власти, когда еще не утихли страсти после дела Вассалла и скандала с Профьюмо. Поскольку Джеффри Ринтул умер, он не мог больше причинить министерству обороны никаких неприятностей. Зато премьер-министру не поздоровилось бы, если бы произошла утечка сведений о его деятельности. И потому тогда этого не допустили. И теперь, очевидно, тоже предпочли сохранить старую тайну. Иначе возникли бы определенные проблемы. Или, может, у них есть какой-то долг перед семьей Ринтул и они таким образом платят его. В любом случае они снова их покрывают. Только…
Барбара замолчала, не решаясь продолжить: несмотря на все их ссоры и зачастую непреодолимые разногласия, она не могла причинить ему такую боль…
Линли сам договорил:
– … только сделать это для них должен был я, – глухо проговорил он. – И Уэбберли это знал. С самого начала.
По отчаянию, стоявшему за этими словами, Барбара поняла, о чем думает Линли: что эта ситуация доказала – для своего начальства он всего лишь подручный материал; что никому нет дела до его судьбы, и репутации: ведь если выйдет на свет даже невольная его попытка скрыть вину Стинхерста, ему грозит увольнение. И не важно, что все было совсем не так. Барбара знала, что само предположение, как ржавчина, разъедает его гордость.
В течение прошедших пятнадцати месяцев она то любила Линли, то ненавидела и постепенно научилась понимать его. Но никогда до этого ей не приходило в голову, что его аристократическое происхождение причиняло ему иногда боль, а семейные узы были в тягость, но это бремя он умудрялся нести со скромным достоинством, даже в те моменты, когда ему нестерпимо хотелось стряхнуть его с себя.
– Но откуда Джой Синклер могла все это узнать? – спросил Линли, сохраняя безупречно хладнокровный вид, и это мучительное насилие над собой было больно видеть…
– Лорд Стинхерст сам тебе об этом сказал. Она была там в ночь, когда погиб Джеффри.
– А я даже не заметил, что в кабинете Джой нет ничего, связанного с ее пьесой. – В голосе Линли слышался беспощадный упрек себе. – Боже, кто же так ловко все это изъял?
– Господа из МИ-5 не оставляют визитных карточек, Томми, – сказал Сент-Джеймс. – Ни единого следа обыска. Откуда ты мог знать, что они там побывали? И в конце-то концов, ты пришел искать сведения не о пьесе.
– И все равно, надо было быть просто слепцом, чтобы не заметить отсутствия материалов по ней. – Он мрачно улыбнулся Барбаре. – Отличная работа, сержант. Не представляю, куда бы нас вынесло, если бы рядом со мной не было вас.
Похвала Линли не принесла Барбаре радости. Никогда еще ощущение собственной правоты не приносило ей столько отчаяния и боли.
