Кровь и черника - Алексей Александрович Кротов
– Давайте посмотрим новые фрагменты, – прервала его Сапфирова, которой порядком надоела пустопорожняя болтовня обоих милицейских чинов. – Еремей Галактионович, у вас с собой копия куска Дымина?
– Всё у меня, – сказал прокурор, вынимая все три фрагмента из папки.
– Так-так! – дрожащим от нетерпения голосом проговорил Дудынин. – А нельзя ли определить место, где спрятан клад, по уже имеющимся частям?
– Думаю, что нет, – медленно произнес Ермолкин, изучая куски. – Что скажете, коллеги?
– Полагаю, нужно пригласить специалиста-картографа, – предложил следователь.
– А давайте спросим Аверкия Борисовича, – посоветовала Авдеева. – Он, я уверена, разберется.
– Меня интересует: сколько еще осталось кусков? – вступила в разговор Таисия Игнатьевна. – А что касается вашего вопроса, Владислав Анатольевич, то я убеждена, что без недостающих частей или части клада не найти, иначе было бы бессмысленно делить карту на куски. Вы согласны?
– В логике вам не откажешь, – кивнул прокурор, внимательно разглядывая лежащие на столе фрагменты. – Судя по линиям отрыва, остается еще один кусок.
Остальные, приглядевшись, согласились с ним.
– Вы обещали, Олег Константинович, рассказать поподробнее детали визита Ложкиной. Она никого не подозревает в убийстве Саврасовой?
– Нет, она никого не подозревает, Таисия Игнатьевна. Точнее, она подозревала бы Гляссер, но та погибла.
– А Ложкина плохо относилась к Гляссер? – уточнила Сапфирова.
– Да, та ей не нравилась, но как я мог понять, знакомы они были шапочно.
– А еще что-нибудь интересное Ложкина сообщила?
– Пожалуй, да, – прекратил на время хождение по кабинету прокурор. – Саврасова рассказала ей, что получила машинописное письмо с предложением встретиться в Полянске в лесу в определенный день.
– А кто же его написал? – воскликнула Авдеева.
– Если бы это было известно, Кира Борисовна, – усмехнулся Ермолкин. – В таком случае мы бы…
– Письмо пришло по почте? – перебила его Сапфирова.
– Со слов Ложкиной, да. Но она не видела письма.
– Непонятно, как они собирались встретиться, если Саврасова не знала отправителя, – заметил Дудынин.
– В письме же, со слов Ложкиной, было написано, что ее, Саврасову, найдут, – нетерпеливо ответил прокурор. – Вы же присутствовали при беседе, Владислав Анатольевич!
– Верно, Олег Константинович, я немного подзабыл, других дел-то тоже хватает! – важно отмахнулся Дудынин.
– А как отправитель узнал, что его или ее предложение о встрече принято? – спросила Холмс.
– Надо было написать куда-то до востребования, ну и появиться в деревне в условленный день.
– И куда написать?
– А вот этого наша подруга у Саврасовой не узнала, – развел руками прокурор.
– Я так понимаю, что речь шла об обладании кусками или какой-то финансовой сделке в связи с этим?
– Вы прямо семи пядей во лбу, Таисия Игнатьевна, – с иронией высказался Ермолкин и продолжил хождение по кабинету. – В письме говорилось, что Саврасовой надо взять фрагмент карты в лес. Я так полагаю, что она сделала копию, раз оригинал остался у Ложкиной.
– И как она не испугалась? – бросила реплику Кира.
– А ведь эта Ложкина говорила, что предупреждала подругу об опасности, – вспомнил детали разговора полковник.
– Это всё, конечно, очень важно, коллеги, – воспользовавшись короткой паузой, решил внести лепту в разговор Макушкин. – Но мне интересно мнение присутствующих: как трактовать случаи со Штеменко и Синицкой? Может ли это быть инсценировками? Что скажете?
– Лично я не собираюсь гадать на кофейной гуще, – поморщился прокурор.
– А что скажете вы сами, Еремей Галактионович? – вернул подачу начальник милиции.
Ответить следователь не успел: зазвонил телефон.
– Дудынин слушает, – снял трубку хозяин кабинета.
– Да, спасибо за информацию. Сегодня Баринов привезет их обратно. Работайте там, не теряйте бдительности.
– Что-то случилось, Владислав Анатольевич? – с тревогой спросил Макушкин.
– Скворцов сообщает, что во время приезда автолавки явилась эта…, как ее там…, Шельма, и пугала народ всякими страстями.
Присутствующие переглянулись, а прокурор с досадой вздохнул.
Глава 38
Таисия Игнатьевна занимается аналитической работой
В тот же вечер Баринов лоставил Сапфирову и Макушкина в Полянск. С ними направилась и вице-Ватсон, ее журналистский нюх жаждал сенсаций. Холмс сочла ее присутствие полезным – будет кому попробовать как следует прощупать Васильеву.
– Ты бы смогла остановиться у меня, Кира, – сказала Таисия Игнатьевна. – Но я лучше попробую уговорить Лену, чтобы ты поселилась у нее. Объяснять почему, думаю, тебе не надо, а дом у Лены просторный.
Пока они так беседовали, Еремей Галактионович неотрывно смотрел в окно, его лицо было озарено созерцательным выражением, усердный профессионал с благоговением (по мнению автора) взирал на проносящиеся мимо него поля, леса, перелески.
«Можно подумать, он видит их в первый раз», – недоумевал Баринов, старательно крутя баранку.
Впрочем отношение сержанта к следователю всегда было почтительным, а он, конечно, не позволил бы своему настроению вылиться во что-то большее…
Скворцов встретил внушительную делегацию с облегчением и тут же поделился своей тревогой.
– Эта проклятущая Шельма! – в сердцах воскликнул он, чересчур радостно пожимая руку Таисии Игнатьевны, отчего та поморщилась. – Будоражит она народ. Надо с ней что-то делать.
– А что такого она говорит? – поинтересовалась Холмс. – Вы сами-то присутствовали на остановке, когда она приходила?
– Да нет, меня там не было, – слегка опешил Ватсон. – Просто люди возмущаются…
– Очень хорошо, Володя, – перебила его Холмс. – Я, с вашего позволения, узнаю напрямую из первых рук, что там такого напророчила Марфа.
«Первыми руками» оказалась сама главная местная сплетница собственной персоной. Елена Поликарповна встретила Сапфирову и Авдееву в каком-то всполошенном состоянии. Нельзя, конечно, сказать, что такое состояние являлось каким-то необычным для Образцовой, но все же справедливости ради автору необходимо отметить, что пребывала Елена Поликарповна в подобном состоянии не постоянно.
Ленка приняла их с распростертыми объятиями. Без всяких возражений, даже с энтузиазмом, она предоставила Авдеевой свободную комнату, которых всего в доме было четыре. Что касается пророчеств Шельмы-Марфы, то, как поняла Таисия Игнатьевна со слов Образцовой, та, во-первых, предсказала полянцам холодную и дождливую осень, что, конечно, вызвало справедливое раздражение жителей, особенно местных.
По поводу убийства Шельма намекнула, что не исключает, что ситуация в деревне в целом складывается неблагоприятно. Выслушав также отчет Симагиной по этому вопросу, естественно присутствовавшей в тот момент на автолавке, Холмс заключила, что высказывания Шельмы раздули и Скворцов стал жертвой «испорченного телефона».
Встретившись с Васильевой, вице-Ватсон изобразила бурную радость. Впрочем, притворяться девушке не пришлось, у нее с корреспонденткой «Смены» сложились неплохие отношения. Холмс же, наконец, покончив со светскими визитами, сытно отужинала у себя дома, получив возможность спокойно подумать в одиночестве.
Наутро план действий у нее был готов. Таисия Игнатьевна решила посещать по очереди тех, кого
