Майнет Уолтерс - Уздечка для сварливых
– Не сомневаюсь, ты уже обдумывал возможность того, что Гиллеспи – тот, кого мы ищем, и он упомянул про дневники только потому, что считал это общеизвестным фактом.
– Да. Хотя зачем их прятать, если он надеется с помощью дневников доказать аферу жены с часами?
– Двойной блеф. Он прочитал дневники, выяснил, что они доказывают обратное, и уничтожил их, чтобы и дальше утверждать свою правоту. Ну а потом убил жену, чтобы развязать себе руки в отношении миссис Лассель, которая, по его представлению, должна была все унаследовать.
Купер с сомнением покачал головой:
– Не исключено, конечно, но что-то здесь не сходится. Если он сам украл записи, поняв, что они уничтожат его шансы на получение денег, то как он мог быть уверен, что до него их никто не читал? Это слишком туманно, Чарли.
– В этом деле туманно все, – сухо ответил инспектор. – Если дневники существовали... если преступник знал об их существовании... если в дневниках было что-то обличающее... если убийца знал о ключе... – Он замолчал, снова макая печенье в кофе. – Я не понимаю двух вещей. Почему миссис Гиллеспи оставила все деньги доктору Блейкни и почему ее убийца надел ей на голову «уздечку для сварливых», увитую крапивой и астрами? Если бы я знал ответы на эти вопросы, то, возможно, сказал бы тебе, кто ее убил. В противном случае мне придется склониться к версии о самоубийстве.
– Кажется, я знаю, почему она – оставила деньги доктору Блейкни.
– И почему?
– Полагаю, это было что-то вроде поступка Понтия Пилата. Миссис Гиллеспи не слишком хорошо справилась с задачей воспитания собственных дочери и внучки, знала, что они погубят друг друга, если оставить деньги им, и решила передать деньги единственному человеку, которого уважала и с кем могла общаться. То есть доктору Блейкни. Думаю, она надеялась, что доктор лучше справится с тем, что ей самой не удалось.
– Сентиментальная чепуха, – дружелюбно заметил инспектор. – А все потому, что ты мыслишь в обратном направлении: из того, что получилось в итоге, ты пытаешься представить, чего хотел бы добиться нормальный человек. Попробуй мыслить по-другому. Итак, перед нами кровожадная, злобная и противная старуха, которая не только сколотила состояние путем шантажа и сомнительных афер со страховкой, но и истово презирала всех окружающих. Почему, сея вокруг себя только раздоры в течение шестидесяти лет, она вдруг одарила добродушную, приятную незнакомку такими деньгами? Уверен, что не из чувства гармонии. – Глаза инспектора задумчиво сузились. – Меня бы еще устроило такое объяснение «уздечки для сварливых»: символическое привлечение внимания к окончательно замолчавшему ядовитому языку. Однако я не поверю, что леопард способен так внезапно поменять окраску в случае с завещанием.
– Нельзя не принимать во внимание мнение четы Блейкни о характере миссис Гиллеспи. И муж, и жена уверены, что она была намного приятней, чем многие о ней думали. Мне кажется, они дали ей вздохнуть свободно, ничего от нее не требовали, и настоящая Матильда расцвела. – Купер помолчал немного. – Мы все размышляли о символическом значении «уздечки», однако взгляни на нее из практических соображений. Ее использовали, чтобы заставить женщин молчать. Убийца не хотел, чтобы Матильда своим криком подняла на ноги соседей, поэтому нацепил ей на голову «уздечку», а затем украсил цветами, чтобы придать всему мистический, но обманчивый смысл.
Джонс подпер рукой подбородок.
– Перед этим она должна была принять снотворное, иначе боролась бы, и на лице остались бы царапины. Однако если она была так накачана, что не сопротивлялась, тогда зачем вообще надевать «уздечку»?
– Нет, теперь ты сделай то, что советуешь делать мне, – подумай. Ты хочешь убить женщину и представить это как самоубийство. Однако соседи находятся слишком близко, поэтому тебе нужно средство, чтобы не дать ей закричать, если снотворное окажется не таким эффективным, как ты надеялся. Другими словами, чтобы предотвратить сопротивление. Веревки или скотч использовать нельзя – они оставляют следы на коже, кляп тоже – во время вскрытия могут обнаружить во рту кусочки ткани. Поэтому ты выбираешь вещь, которую можно оставить на месте да еще имеющую особое значение для жертвы, надеясь на то, что полиция примет это за мрачный пример самоуничижения. Потом ты несешь жертву в ванну, перерезаешь вены на запястьях, бросаешь нож на пол и оставляешь умирать в полной уверенности, что, если она и придет в сознание, «уздечка» не позволит позвать на помощь.
Джонс кивнул:
– Звучит правдоподобно, только зачем вообще мудрить с ванной и ножом? Почему бы просто не отравить ее большой дозой снотворного?
– Вероятно, у убийцы просто не было такого количества таблеток. Или если и было, то они казались ненадежными. А вдруг Рут вернулась бы наутро и обнаружила бабушку все еще живой? Тогда оставалась бы возможность промыть ей желудок и вернуть к жизни. Кроме того, убийцу могли вдохновить мысли об Офелии. – Купер смущенно улыбнулся. – Я прочитал пьесу в надежде найти ключ к разгадке. Ну и кровавая вещица, скажу я тебе. В конце никого не остается в живых.
– А ключ к разгадке нашел?
– Нет.
– Неудивительно. Пьесе четыреста лет. – Джонс постучал карандашом по зубам. – Если честно, не вижу, как твое описание меняет дело. Ты по-прежнему говоришь о ком-то, кто знал ее очень близко, но мы так и предполагали с самого начала. Единственная новая информация – это находка ключа и исчезновение дневников. Признаю, ключ мог позволить убийце войти без приглашения. И все равно это должен был быть близкий ей человек, иначе она подняла бы крик на всю деревню. Кроме того, слишком много личных деталей – кухонный нож, снотворное, ее тяга к Шекспиру, «уздечка для сварливых». Тот, кто это сделал, возможно, даже знал о крапиве и астрах в ее саду и где их искать в темноте. А настолько близки к миссис Гиллеспи были лишь семьи Блейкни, Лассель и Спеды.
Купер вынул из своего блокнота второй факс и разложил его на столе.
– По результатам проверки отпечатков пальцев, которые лаборатория исследовала дважды, дабы избежать возможных ошибок, обнаружились четыре отпечатка, не принадлежащие самой миссис Гиллеспи, супругам Блейкни, миссис и мисс Лассель и Джеймсу Гиллеспи. Эти четверо... – он медленно опустил палец по странице, – преподобный Маттьюз (совпадение по десяти пунктам с отпечатком, обнаруженным на зеркале в холле), миссис Орлофф (совпадение по шестнадцати пунктам с отпечатком, обнаруженным на кухонной двери), миссис Спенсер (совпадение по двенадцати пунктам с отпечатком на двери в холле) и, наконец, миссис Джейн Марриотт (совпадение по восемнадцати пунктам с двумя отпечатками на письменном столе и одним на перилах лестницы). —
Он поднял глаза. – Миссис Орлофф – ее соседка. Миссис Спенсер держит местный магазин, а миссис Марриотт работает во врачебной приемной Фонтвилля. Интересно то, что преподобный Маттьюз, миссис Орлофф и миссис Спенсер с готовностью подтвердили тот факт, что были в доме за неделю до смерти миссис Гиллеспи. Миссис Марриотт – нет. По словам Дженкинза, который опрашивал всех жителей деревни, она заявила, что не была в «Кедровом доме» уже много лет.
С полным безразличием к ограничениям, наложенным на него полицией Борнмута, Джек подождал, пока Сара уедет на работу, а потом отправился в Фонтвилль на старом велосипеде Джеффри Фрилинга, предыдущего владельца их дома. Машина Джека осталась на стоянке возле участка дорожной полиции Фримонта и, похоже, останется там до тех пор, пока не будет принято окончательное решение – судить художника или нет. Впрочем, у Джека были серьезные подозрения насчет реальных мотивов полисменов. В полиции утверждали, что машина является вещественной уликой, но он чувствовал руку Кейта за действиями инспектора. Нельзя ожидать от доктора Блейкни, что она примется сторожить собственного мужа; зато лишите его колес, и он будет сидеть на месте. Впервые Джек был рад давнему чувству Смоллетта к его жене.
Рут закрылась от внешнего мира на втором этаже, измученная умственным и физическим напряжением прошлой ночи, но художник все равно оставил на кухне записку: «Ты в полной безопасности, пока Хьюз в тюрьме, и тем не менее дверь никому не открывай. Скоро буду. С любовью, Джек».
– Миссис Марриотт? – Купер облокотился на стойку в пустой приемной и показал свое удостоверение. – Детектив Купер, полиция Лирмута.
Джейн машинально улыбнулась:
– Чем могу помочь, сержант?
– Хотелось бы поговорить с вами наедине.
– Сейчас здесь вполне уединенно. Единственное, что может побеспокоить, так это телефон. Чашечку кофе?
– Да, спасибо. С молоком и двумя ложками сахара, пожалуйста.
Джейн занялась кофейником.
– Мы получили интересные результаты проверки отпечатков пальцев, – сказал Купер, обращаясь к ее спине. – Улики указывают на то, что незадолго до смерти миссис Гиллеспи навестили довольно много людей. Вы, например.
