Кот и мышь - Кристианна Брэнд
— «По правде» — чисто валлийский оборот, который вы легко могли узнать, — заметил Карлайон.
— Думаю, валлийские фразы присутствовали во всех ее письмах, но я не уделяла этому внимания. С другой стороны, ее мать была англичанкой, и в доме у нее много английских книг — классики, перемешанной с романтической чепухой. Иногда она писала весьма изящным слогом...
Но какое это имело значение теперь, когда Тинка нашла «неопровержимое доказательство», которое требовал Карлайон, и он терпеливо слушал ее объяснения без всякой злости и горечи?... «Какой чудесный день! — думала Катинка. — Свежий горный воздух, сентябрьское солнце золотит вершины гор... Жалкие маленькие муравьи ползают по долине внизу, а я стою здесь, как богиня, рядом с Карлайоном!» Она вспомнила, как мистер Чаки только вчера говорил ей, что валлийская девушка должна лучше понимать горы, искать у них силу и безопасность, что только там, вдали от людской жестокости, она сможет решить все проблемы, терзающие ее глупое сердце. Все-таки Чаки с его насмешливыми карими глазами — славный человек!
— К мисс Эванс относится то же, что я говорила о миссис Лав: она писала, что вам «только тридцать», а мы из-за неразборчивого почерка приняли это за «больше тридцати» и решили, что она юная девушка. Из-за этой маленькой путаницы все и произошло! Вероятно, мисс Эванс поняла, что мы воображаем ее очаровательным юным созданием, влюбленным в романтического зрелого мужчину, и не смогла расстаться с этой мечтой. С этого момента она начала представлять себя в роли Амисты, жить придуманной жизнью, которую подпитывали наши письма... — Тинка покраснела от унижения и злости на себя. — Какой же дурой я была!
— Полагаю, женские журналы получают немало таких посланий?
— Тем больше для нас оснований быть настороже! Но для нас это превратилось в забаву — мы старались угадать, что будет в следующем письме Амисты; она стала нашим самым долгожданным корреспондентом. Лиз мечтала, чтобы вы обольстили ее, а я, должна признаться, молилась, чтобы вы на ней женились, потому что она становилась довольно нудной... Могу вас обрадовать, что в конце концов вы так и сделали!
О, дорогая мисс Добрый-Совет, Карлайон попросил меня стать его женой! Он внезапно подошел, взял меня за руку и сказал: «Я принял решение! Деньги, возраст, происхождение не должны приниматься в расчет, когда мужчина любит женщину, а женщина любит мужчину. Мы поженимся, как только я буду свободен, чтобы это устроить». Не очень-то романтично, верно, мисс Добрый-Совет? Но мне было все равно. Я хотела упасть, упасть наземь и целовать его ноги, протянуть руку и откинуть с его лба прядь волос. У Карлайона такие мягкие волосы, и они вечно свисают ему на глаза. Из-за этого он выглядит, как несчастный маленький мальчик...
— Как романтично! — усмехнулся Карлайон. — Сдержанный сильный мужчина теряет голову от любви.
— Совсем как в историях, которые печатаются в «А ну- ка, девушки» из номера в номер!
— А потом на сцене появляетесь вы и хотите видеть Амисту! Бедняжка, должно быть, пришла в ярость! — Не выдержав, Карлайон расхохотался, запрокинув голову. «Я никогда не видела его таким, — думала Тинка. — Наверное, прошли месяцы с тех пор, как он смеялся в последний раз... Прямо как Гарбо в «Ниночке»{37}!»
— Помню, когда мы переправлялись через реку, — сказала она, — я похвасталась ей, что работаю в «А ну-ка, девушки». Не то чтобы похвасталась ~ просто некоторые считают эту работу необычайно увлекательной, и знакомство с журналистом доставляет им маленькое удовольствие.
— Она не выглядела потрясенной?
— Пожалуй, но я приняла это за радость по поводу встречи с великой мисс Добрый-Совет во плоти. И все это время в ее кармане лежало письмо ко мне! Как оно только не прожгло дырку?
— Очевидно, она проскользнула в холл и положила его на столик?
— Да, пока я ждала у парадной двери. Это заняло не более секунды — дверь из кухни в холл была открыта, а Дей и миссис Лав смотрели из верхнего окна, кто звонит. Вопрос в том, почему она положила туда письмо?
— Очевидно, хотела создать путаницу.
— Бедняжка, — вздохнула Тинка. — Какой испуганной и озадаченной она была!
— И как она испугала и озадачила всех нас!
Тайна раскрылась, боль, подозрения и ненависть исчезли. Больше не будет ни споров, ни взаимных обвинений, ни слез, ни желчи. А что вместо этого?.. Катинке больше было нечего сказать? Прошлое могло навсегда оставить шрамы на ее сердце, но с ним было покончено. А будущее находилось в худых смуглых руках Карлайона...
Бедная маленькая разносчица молока с ее мечтой о Кофетуа и нищей девушке{38}, и бедная маленькая мисс Тинка Джоунс, лелеющая ту же идиотскую мечту! Она смотрела на Карлайона, зная, что в ее взгляде светится желание упасть к его ногам, протянуть руку и откинуть с его лба прядь волос вместе с печальными воспоминаниями... «Я просто сентиментальная, влюбленная, сексуально озабоченная дура!» — подумала Катинка.
— Мисс Эванс рассердится, ожидая меня у реки, — заговорила она, собрав всю свою смелость. — Так что прощайте, мистер Карлайон, и на сей раз я обещаю, что это навсегда!
— Навсегда? — переспросил Карлайон.
При звуке его голоса ее глаза внезапно наполнились слезами, которые не давали ей видеть, как над горой и долиной вновь засияла радуга...
— Карлайон, дорогой, я должна идти и сказать бедной мисс Эванс...
— К дьяволу мисс Эванс! Пускай ждет — она причинила нам достаточно неприятностей.
— Что она сделает, обнаружив, что потеряла печать?
— Ей это, безусловно, не понравится, если она подумает, что мы ее нашли.
Катинка представила себе боль и стыд, которые испытает бедная маленькая женщина при мысли о своем унижении в глазах Карлайона.
— Не могли бы мы оставить кольцо где-нибудь на тропинке — в таком месте, где она найдет его, если станет искать? А мы притворимся, что ничего не знаем.
Карлайон улыбнулся ей.
— Какое у тебя доброе сердце!
— Для нее будет так ужасно, Карлайон, осознать, что нам все известно! Только женщина в состоянии это понять. Как она сможет снова смотреть тебе в глаза? Как сможет видеть свое лицо в зеркале? Не знаю,
