Кот и мышь - Кристианна Брэнд
Она подошла к двери, но снова остановилась.
— Позвольте мне сказать только одно, и больше я не произнесу ни слова. Я знаю, что никогда не увижу вас снова и что вы не хотите меня видеть. Но... я не могу вынести того, что вы так скверно обо мне думаете. Конечно, из-за меня Анджела смогла посмотреть на себя в зеркало и увидела фотографию — первое сделало ее настолько несчастной, что второе стало последней каплей. Все это правда. Но это не совсем моя вина. Я не хотела причинить ей вред... А что касается Амисты, миссис Лав говорит, и мистер Чаки вам это подтвердит... — Тинка передала заявление миссис Лав о том, что она никак не могла принести в дом письмо Амисты. — И теперь, Карлайон, когда вы свободны от всех ужасных сомнений и подозрений с моей стороны, я прошу вас освободить меня от ваших подозрений на мой счет...
Карлайон слушал ее, держа руки в карманах и уставясь на огонь.
— Мисс Джоунс, — с холодной вежливостью сказал он, — я выслушал вас, а теперь будьте добры выслушать меня. Вы явились в мой дом, назвавшись журналисткой, под предлогом переписки с девушкой по имени Амиста. Из-за вашего прихода сюда моя жена убила себя, а я стал объектом подозрений и сплетен, которые наверняка будут преследовать меня до самой смерти...
— Но именно это я и пытаюсь объяснить вам! Я знаю, что вы невиновны!
— Спасибо за информацию, но то, что вы лично меня оправдываете, не может компенсировать все неприятности. Благодаря вам, личность моей жены стала известна, и сейчас, очевидно, о ней знает половина деревни...
— Это неправда. Мистер Чаки просил нас ничего не упоминать об этом, и мы обещали ему. Миссис Лав пыталась об этом говорить, но она и так все знала, а мисс Эванс и я никому не проронили ни слова. Мистер Чаки сказал, что это было бы несправедливо по отношению к вам, что вы имеете право на частную жизнь.
— Очень любезно с его стороны, но ведь он не журналист.
— По-видимому, вы полагаете...
— Я полагаю, что завтра утром газеты выйдут с заголовками высотой в два дюйма: «ИЗУВЕЧЕННАЯ АНГЕЛ СУН ПАДАЕТ В ПРОПАСТЬ». «МУЖ АНГЕЛ ДОПРОШЕН ПОЛИЦИЕЙ». И конечно: «КТО ТАКАЯ АМИСТА?» — Он отвесил Тинке иронический поклон. — Что бы вы ни надеялись узнать, мисс Джоунс, вы определенно растревожили осиное гнездо. Какая сенсация! А когда здесь появятся представители других газет — не возражайте, я знаю, как делается реклама, — вы по-прежнему будете интриговать читателей вашей Амистой. Потому что никто ничего о ней не знает, кроме вас.
— Но миссис Лав заявляет...
— Миссис Лав! Служанка, которую я только что уволил, и снова благодаря вам, дорогая мисс Джоунс. Ее заявление ничего не стоит!
Катинка закрыла лицо руками.
— Вы ненавидите меня?
Карлайон устало посмотрел на нее.
— Ненавижу? Возможно. Но это не имеет значения, так как я искренне надеюсь никогда не видеть вас снова. Вы перекорежили всю мою жизнь, практически убили мою жену и, словно этого не достаточно, намерены терзать меня до конца дней вашим мифом об Амисте...
— Она не миф!
— Я поверю вам в тот день, когда вы представите мне неопровержимые доказательства. А до тех пор... — он не повысил голос, но взгляд его голубых глаз стал ледяным, — ради бога, уходите из моего дома и больше не попадайтесь мне на глаза.
Тинка вышла в холл.
У парадной двери она обернулась и посмотрела сквозь слезы на помещение, служившее сценой столь горестных событий — на безобразную вешалку, где уже не висела яркая шаль, на узкую лестницу с площадкой наверху, откуда уже никто не смотрел с интересом на неожиданную посетительницу, на дверь гостиной, где ее возлюбленный остался наедине со своей болью, которую она, несмотря на все старания, не могла смягчить, на открытую дверь кухни, где на деревянном столе стояли два бидона, поблескивая серебром в бледном солнечном свете, проникающем сквозь открытый черный ход, и на золотую цепочку, свисающую с изогнутой ручки одного из бидонов...
К цепочке была прикреплена печать — печать Амисты.
Глава 13
Маленькая серебряно-золотая печать с узорчатой рукояткой и с именем АМИСТА, высеченным на вмонтированном камне. А вокруг рукоятки написано крошечными буковками «Амиста Ларк» и указана дата. Амиста Ларк — чье миниатюрное изображение висело в гостиной белого домика на самом верху деревни, куда английская мать мисс Эванс давным-давно прибыла в качестве новобрачной...
— О, Карлайон!..
Он вышел в холл, и Тинка протянула ему печать. Карлайон отошел к парадной двери и поднес печать к свету.
— Она висела на одном из бидонов — должно быть, цепочка зацепилась за ручку, а мисс Эванс этого не заметила. Если вы сомневаетесь в моих словах, то смотрите — вокруг печати написано имя «Амиста Ларк». Это бабушка мисс Эванс — здесь имеется дата...
Мисс Эванс ~ маленькая разносчица молока, которая не так уж давно была хорошенькой девушкой с остреньким личиком и ярко-голубыми глазами, которые и теперь оставались очаровательными. Каждый день она приходила в «Пендерин», обмениваясь несколькими словами с таинственным, романтичным и печальным Карлайоном... Глотая один за другим дамские романы и истории в женских журналах, где бедная девушка выходит замуж за своего босса, она день за днем клала свою безнадежную страсть к ногам Карлайона.., «Сегодня Карлайон улыбнулся мне...» «Сегодня Карлайон был не так добр...» И неделю за неделей привозила в «Пендерин» очередной номер «А ну-ка, девушки».
— В первом письме она спрашивала о лосьоне для осветления загорелых рук. А Лиз — мисс Давайте-Будем- Красивыми — ответила ей дурацкой шуткой, выразив надежду, что «он» одобрит лосьон. Бедная маленькая мисс Эванс — в глубине души она знала, что вы не обратите внимания, даже если она покроет себя лаком с головы до пят!
— Я едва замечал эту женщину, — сказал Карлайон.
— В том-то и дело! Какое было бы счастье, если бы вы ее заметили! Лиз вбила это ей в голову, и она начала мечтать, притворяясь перед самой собой, будто вы можете даже влюбиться в нее... В конце концов, такое постоянно происходит на страницах «А ну-ка, девушки!» и других женских журналов. Бедняжка тут же купила лосьон в Суонси, а вы, должно быть, были
