Морис Леблан - Арсен Люпен – джентльмен-грабитель (сборник)
– В добрый час, – воскликнул Люпен, – вот это я понимаю! Настоящий противник – птица редкая. Вот он – Херлок Шолмс! Позабавимся!
– Не боитесь? – спросил Вилсон.
– Немного боюсь, господин Вилсон, – сказал Люпен, вставая, – и доказательством будет то, что я ускорю свою подготовку к отступлению… иначе рискую быть загнанным в угол. Так мы договорились, господин Шолмс: десять дней?
– Десять дней. Сегодня у нас воскресенье. Во вторник в восемь все будет закончено.
– И я окажусь в тюрьме?
– Без сомнения.
– Черт возьми, а я-то наслаждался мирной жизнью! Никаких хлопот, дела идут своим чередом, к черту полицию, бодрящее ощущение всеобщей симпатии… И надо же было всему перемениться! Вот она – оборотная сторона медали… после хорошей погоды – дождь… тут уж не до смеха. Прощайте!
– Поторопитесь, – воскликнул Вилсон, преисполненный участия к человеку, питавшему явное уважение к Шолмсу, – не теряйте ни минуты!
– Ни минуты, господин Вилсон. У меня только и остается время сказать, какое счастье я испытываю от нашей встречи и как завидую мэтру, у которого такой ценный соратник, как вы.
Они галантно раскланялись, как противники на дуэли, не испытывающие друг к другу ненависти, которых судьба вынуждает драться до последнего. И Люпен, схватив за руку, увлек меня прочь.
– Ну, что скажете, дорогой мой? Вот это ужин! Его детали займут достойное место в воспоминаниях, что вы напишете обо мне. – Остановившись в нескольких шагах от ресторана, он спросил: – Вы курите?
– Нет, и вы, сдается мне, тоже.
– Да, и я не курю.
Он зажег сигарету восковой спичкой и потряс ею, чтобы потушить. Затем выбросил сигарету, перебежал через дорогу и догнал двух мужчин, появившихся из темноты, будто по сигналу. Несколько минут он разговаривал с ними, потом вернулся ко мне.
– Прошу прощения, этот чертов Шолмс ставит меня в затруднительное положение. Но, клянусь вам, с Арсеном Люпеном так просто не справиться… Черт возьми, я еще ему покажу! До свиданья! Бесподобный Вилсон прав: я не могу терять ни минуты.
И он поспешно удалился.
Так закончился этот странный вечер – по крайней мере та часть этого вечера, свидетелем которой я был. Потому что в последующие часы произошло еще много других событий, восстановить детали которых мне, к счастью, позволили свидетельства других участников этого ужина.
В тот момент, когда мы раскланялись с Люпеном, Херлок Шолмс достал из кармана часы и тоже встал из-за стола.
– Без двадцати девять. В девять часов я должен снова встретиться с графом и графиней на вокзале.
– В путь! – воскликнул Вилсон, опрокидывая два стакана виски один за другим.
Они вышли.
– Вилсон, не оборачивайтесь, возможно, за нами следят. Будем действовать так, будто нам это безразлично… Скажите, Вилсон, как вы думаете, почему Люпен оказался в этом ресторане?
Вилсон долго не раздумывал.
– Пришел поужинать.
– Вилсон, чем дольше мы работаем вместе, тем больше я замечаю, что вы непрестанно совершенствуетесь. Честное слово, вы меня удивляете.
Вилсон покраснел от удовольствия, хоть этого и не было видно в темноте, а Шолмс продолжил:
– Согласен, он пришел поужинать. И, вполне вероятно, выяснить, еду ли я в Крозон, как сообщил в интервью Ганимар. Так вот, я поеду, чтобы ему не противоречить. Но, поскольку надо выиграть время, я не еду.
– О! – только и сказал озадаченный Вилсон.
– Вы, друг мой, убегаете по этой улице, нанимаете один, второй, третий экипаж. Потом возвращаетесь на вокзал за вещами и галопом в «Элизе-Палас».
– В «Элизе-Палас»?
– Снимите номер, переночуйте, выспитесь и ждите моих инструкций.
Вилсон удалился, преисполненный гордости за роль, которая была ему отведена. Херлок Шолмс купил билет и отправился на амьенский экспресс, где уже сидели граф и графиня.
Он молча кивнул им и, устроившись в коридоре, раскурил вторую трубку.
Поезд тронулся. Через десять минут Шолмс сел рядом с графиней и спросил:
– Кольцо у вас, мадам?
– Да.
– Будьте любезны передать его мне. – Он осмотрел его и сказал: – Так я и думал. Это искусственный бриллиант.
– Искусственный бриллиант?
– Новый метод: бриллиантовая пыль нагревается до огромных температур и начинает плавиться, а потом из нее делают камень.
– Как?! Но мой бриллиант настоящий!
– Ваш, мадам, да. Но этот камень – не ваш.
– А где же мой?
– Он в руках Арсена Люпена.
– А этот откуда?
– Этим подменили ваш. А потом искусственный бриллиант засунули во флакон господина Блейхена, где его и нашли.
– Так он фальшивый?
– Вот именно: фальшивый.
Потрясенная графиня молчала, а ее муж недоверчиво разглядывал перстень. Наконец она прошептала:
– Возможно ли это? Но почему он просто не похитил его? И как он его взял?
– Именно это я и постараюсь выяснить.
– В замке де Крозон?
– Нет, я выйду в Крейле и вернусь в Париж. Именно там мы с Арсеном Люпеном сыграем свою партию. Удары можно наносить из любого места, но лучше, если Люпен будет думать, что я путешествую.
– Однако…
– Какая вам разница, мадам? Главное – это ваш бриллиант, не так ли?
– Да.
– Так вот, успокойтесь. Я беру на себя обязательство, которое трудно выполнить, и все же честное слово Херлока Шолмса: я верну вам настоящий бриллиант.
Поезд замедлял ход. Шолмс положил фальшивый бриллиант в карман и открыл дверь. Граф крикнул:
– Но вы выходите не на ту сторону!
– Если Люпен следит за мной, я собью его со следа. Прощайте!
Напрасно какой-то служащий протестовал. Англичанин направился в кабинет начальника вокзала. Пятьюдесятью минутами позже он прыгнул в поезд, который незадолго до полуночи привез его в Париж.
Он пробежал по вокзалу, вернулся через буфет, вышел через другую дверь и направился к фиакру.
– Кучер, на улицу Клапейрон.
Убедившись, что за ним не следят, Херлок Шолмс велел остановиться в начале улицы, внимательно изучил дом мэтра Дэтинана и два соседних дома, шагами измерил некоторые расстояния, сделал пометки и записал какие-то цифры в своем блокноте.
– Кучер, на авеню Анри-Мартен.
На углу авеню и улицы де ля Помп он остановил экипаж, прошел по тротуару до дома 134 и повторил те же действия перед старинным особняком барона д’Отрека и двумя соседними зданиями, примыкавшими к нему, измеряя ширину соответствующих фасадов и длину небольших палисадников перед ними.
Улица была пустынной и очень темной. Ее затеняли четыре ряда деревьев, между которыми местами виднелись газовые фонари, безуспешно боровшиеся с густыми сумерками. Один из фонарей слабо освещал часть особняка, и Шолмс рассмотрел объявление «Сдается» на решетке ограды, две неухоженные аллеи, окаймлявшие маленькую лужайку, и широкие окна нежилого дома.
«А ведь, – подумал он, – после смерти барона жильцов тут нет… О, если бы я мог войти и нанести первый визит!»
Стоило этой идее прийти в голову, как ему тут же захотелось привести ее в исполнение. Но как? Высота ограды делала невозможной любую попытку перелезть через нее. Херлок Шолмс достал из кармана электрический фонарик и отмычку, с которой не расставался, и тут, к своему большому удивлению, заметил, что калитка приоткрыта. Он проскользнул в сад, постаравшись не зацепить ее, но не успел сделать и трех шагов, как в одном из окон третьего этажа мелькнул луч света.
Луч переметнулся ко второму окну, потом к третьему, но Шолмс смог рассмотреть только чью-то тень на стенах. С третьего этажа свет переместился на второй и долго блуждал из комнаты в комнату.
«Кто, черт возьми, может разгуливать в час ночи по дому, где был убит барон?» – подумал чрезвычайно заинтригованный англичанин.
Был только один способ узнать это – проникнуть в дом самому. Херлок Шолмс не колебался. Но в тот момент, когда он подходил к крыльцу, пересекая полосу света от газового фонаря, неизвестный, должно быть, заметил его, поскольку свет в доме внезапно погас и больше не загорался.
Шолмс тихонько толкнул дверь, выходившую на крыльцо. Она была открыта. Не услышав никакого шума, он отважился шагнуть в темноту, ухватился за круглые перила и поднялся на этаж выше. По-прежнему тишина и такая же темнота.
Дойдя до площадки, он пробрался в комнату и подошел к окну, свет из которого чуть рассеивал ночной мрак. И тут заметил снаружи человека, который, видимо, спустился по второй лестнице, вышел через другую дверь и двинулся влево вдоль кустов, росших у стены между двумя палисадниками.
«Проклятье, – подумал Шолмс, – он ускользнет от меня!»
Он сбежал вниз по лестнице и бросился к входу, чтобы отрезать человеку путь к отступлению. Там уже никого не было, но ему понадобилось несколько секунд, чтобы различить в зарослях кустов темную фигуру.
Англичанин задумался. Почему человек не сбежал, хотя легко мог это сделать? Остался ли он, чтобы понаблюдать за посторонним, помешавшим в его загадочных делах?
