Крейг Кеннеди, профессор–детектив - Рив Артур Бенджамин

Затем девушка впервые разразилась слезами. Ее дыхание стало быстрым и прерывистым.

– Никто никогда не поймет и не поверит. Скажут, что я убила его, что я погубила его.

Все это заставило меня потерять дар речи. Что бы это значило?

– Нет, – ответил Кеннеди, – нет, потому что об этом никогда не узнают.

– Никогда?

– Никогда, если справедливость восторжествует. Завещание у вас? Или вы его уничтожили?

Это был смелый ход.

– Да. Нет. Оно здесь. Как бы я могла уничтожить его, даже если оно и жгло мне душу?

Она буквально вырвала бумагу из-за пазухи, и в ужасе отбросила ее от себя.

Кеннеди подобрал завещание, развернул его и бегло просмотрел.

– Мисс Бонд, – сказал он, – Джек никогда ничего не узнает. Я скажу ему, что завещание неожиданно нашлось в столе Джона Флетчера, среди других документов. Уолтер, поклянитесь как джентльмен, что это завещание было найдено в столе старого Флетчера.

– Доктор Кеннеди, как мне отблагодарить вас?

– Просто расскажите, как достали это завещание, чтобы, когда вы с Флетчером поженитесь, я мог быть вам хорошим другом, не подозревая ни вас, ни его. Мисс Бонд, я считаю, что полное признание пойдет вам на пользу. Возможно, вы предпочли бы, чтобы доктор Джеймсон не услышал его?

– Нет, он может остаться.

– Мисс Бонд, теперь к тому, что я знаю. Прошлым летом в Париже, где вы были вместе с Гринами, вы могли услышать о Пилларде, апаше, ставшем одним из самых примечательных взломщиков. Вы разыскали его. Он научил вас, как обмакнуть пальцы в резиновую смесь, как пользоваться электродрелью, как работать старым добрым ломиком. Позаимствовав у Гринов автомобиль, вы подъехали к Флетчервуду по задней дороге, примерно в четверть двенадцатого. Войдя в библиотеку через незапертое окно, вы подключили дрель к люстре. Действовать вам было нужно быстро, ведь в полночь электричество отключается, а завершить работу позже вы не могли. Той ночью Джон Флетчер проснулся. Каким-то образом он что-то услышал. Он вошел в библиотеку и, поскольку в его спальне горел свет, увидел, что это были вы. Рассердившись, он, должно быть, обратился к вам, но… болезни и возраст, и все к одному – он внезапно упал на пол от апоплексического удара. Вы склонились над ним, но он уже умер. Но почему вы поступили так глупо? Разве вы не понимали, что другие люди знают о завещании и его условиях, и что вас обязательно выследят – если не друзья, то враги? Какой вам толк уничтожать завещание, положения которого всем известны?

– Позвольте мне рассказать то, что вам еще не известно. Жутко, что вы знаете так много. Не могу себе представить, как вы смогли это выяснить. Чистосердечно признаюсь – я сделала это потому, что люблю Джека. Да, звучит странно, но я сделала это не ради себя. Я была без ума от любви к Джеку. Ни один мужчина никогда не вызывал у меня такого уважения и любви, как он. Его работа в университете… Но, доктор Кеннеди, разве вы не видите, что я отличаюсь от Джека? Что мне даст зарплата мужа – декана университета? Выплаты, которые предоставляются мне этим завещанием, просто ничтожны. А мне требуются миллионы. Я с младенчества была так воспитана. Я всегда ждала богатства. Мне всегда давали то, что я хотела. Но замужем все совсем иначе – нужны свои собственные деньги. Я нуждаюсь в богатстве, тогда у меня будет и городской дом и загородный, яхта, машины, наряды, слуги – я нуждаюсь во всем этом, это часть моей жизни точно так же, как ваша профессия – часть вашей.

А теперь все это ускользает из моих рук. Правда, если бы все пошло согласно последнему завещанию, Джек был бы счастлив работать в новой школе. Я бы согласилась с этим, и у меня хватало богатых ухажеров, но мне нужен Джек, и я знаю, что я нужна Джеку. Но он никогда не смог бы понять, как сильно по мне ударил бы интеллигентский минимализм, и как мое несчастье отразилось бы на нем самом. Вся эта филантропия просто разрушила бы и нашу любовь, и наши жизни.

Что же мне было делать? Стоять и смотреть, как рушатся мои жизнь и любовь? Или отказаться от Джека и ради богатства выйти за человека, которого я не люблю? «Нет, Хелен Бонд совсем не такая женщина», – сказала я себе. Я проконсультировалась с лучшим адвокатом, которого знаю. Я задала ему гипотетический вопрос, спросив его мнение таким образом, что ему показалось, будто я спрашиваю его, как составить надежное, неуязвимое завещание. Он рассказал мне о множестве положений и оговорок, которых следует избегать, особенно при выплате пособий. Я хотела это узнать. Я могла бы вставить в дядино завещание одну из таких оговорок. Я практиковалась, пытаясь писать дядиным почерком до тех пор, пока у меня не стало хорошо получаться. У меня были те же самые слова, написанные дядиным почерком, так что я могла тренироваться.

Потом я отправилась в Париж, где, как вы догадались, я узнала, как вынуть вещи из сейфа наподобие дядиного. Все, что я хотела сделать, это достать завещание, изменить его, вернуть обратно и надеяться, что дядя не заметит изменений. А после его смерти я бы оспорила завещание. Я получила бы свое либо по суду, либо во внесудебному порядке. Понимаете, я все распланировала. Школа была бы основана, но основала бы ее я. Какая разница, потратить на школу тридцать или пятьдесят миллионов? Школа ведь еще не существует. А разница в двадцать миллионов долларов означала для меня жизнь и любовь.

Я планировала украсть из сейфа деньги – это отвлекло бы внимание от завещания и заставило бы все выглядеть как обычное ограбление. Я бы исправила завещание и вернула его в сейф еще до утра. Но получилось совсем не так. Я уже почти открыла сейф, как в комнату вошел дядя. Его гнев выбил меня из колеи, а когда я увидела, что он упал на пол, у меня в голове не осталось ни одной разумной мысли. Я забыла достать деньги из сейфа, я забыла обо всем, кроме завещания. Моя единственная мысль заключалась в том, чтобы достать и уничтожить его. Не думаю, что смогла бы изменить его, когда мои нервы были расстроены. Вот вам вся моя история. Я в вашей власти.

– Нет, поверьте мне, – сказал Кеннеди, – существует моральный закон о сроке давности, и он, по нашему с Джеймсоном мнению, уже снял это дело. Уолтер, найдешь Флетчера?

Я обнаружил, что профессор нетерпеливо ходил взад-вперед по гравийной дорожке.

– Флетчер, – обратился к нему Кеннеди, – все, что требуется мисс Бонд, это спокойная ночь. Это был простой случай из-за переутомления нервов, и болезнь пройдет сама собой. Тем не менее я бы посоветовал как можно скорее сменить обстановку. До свидания, мисс Бонд, и примите мои пожелания доброго здоровья.

– Доктор Кеннеди, до свидания. Доктор Джеймсон, до свидания.

Я был рад сбежать.

Спустя полчаса мы с Кеннеди снова появились у Гринов. Мы буквально ворвались к ним, прервав разговор на веранде.

– Флетчер, Флетчер, – воскликнул Кеннеди, – Смотрите, что мы с Уолтером только что нашли в жестяной коробке за столом вашего дяди!

Флетчер схватил завещание и, приноровившись к тусклому свету из холла, торопливо прочел его.

– Слава Богу, – вырвалось у него. – Здесь, как я и думал, говорится о школе.

– Какая радость! – пробормотала Хелен.

Я же, подчинившись инстинкту газетчика, пробормотал:

– Такой материал для статьи пропал!

II. Бесшумная пуля

– Вымышленные детективы почти всегда совершают большую ошибку, – как-то вечером заметил Крейг Кеннеди. Это было после успешного завершения дела Флетчера. – Они почти всегда противостоят официальному следствию. Но в реальной жизни это невозможно, это фатально.

– Да, – согласился я, подымая глаза от газеты с отчетом о банкротстве крупного брокерского дома «Керр Паркер & Ко» и необычном самоубийстве Керра Паркера. – Да, это невозможно, так же, как невозможно и противостояние полиции и газет. Скотленд-Ярд выяснил это в деле Криппена.