Станислас-Андре Стееман - Последний из шестерки
Сантер только руками развел.
– Марсель, ради нашей дружбы с тобой, ради… ради любви Асунсьон, завтра же ты начнешь курс лечения.
– Да никакой я не наркоман! – в ярости воскликнул Жернико. – Ты не веришь моей проницательности. Ты упрекаешь меня в том, что я полагаюсь на предчувствия. Но…
Голос его дрогнул.
– …вспомни, каким я был пять лет назад. Разве я похож был на труса? А вы… – в смущении обратился он к Асунсьон, – разве два года назад я не был достоин вашего доверия? Ведь вы обещали ждать меня, поверив нескольким словам, которыми мы обменялись где-то меж небом и морем…
Сантера охватило волнение.
– Марсель, я готов тебе поверить. Если тебе угрожает опасность, тебе или всем нам, что ж, будем бороться с ней вместе, бок о бок… и мы победим! Но для этого ты должен сказать мне все… Не может быть, чтобы ты рассказал мне все, что знаешь.
Жернико долго смотрел на друга, потом прошептал:
– Мне кажется, наш враг носит темные очки и у него рыжая борода…
В этот момент на улице послышался свист. Словно кто-то подавал сигнал.
ГЛАВА V
ТЕМНЫЕ ОЧКИ, РЫЖАЯ БОРОДА
– Вы слышали? – спросила Асунсьон.
– Должно быть, швейцар из гостиницы хочет остановить такси, – заметил Сантер.
– Кстати, моя машина все еще ждет на углу улицы, – спохватился Жернико. – Я оставил там вещи Намота и собственный багаж.
– Что за идея – остановить такси так далеко!.. Значит, ты боялся, что за тобой следят?
Жернико кивнул головой и знаком призвал друга к молчанию. А сам тем временем, казалось, прислушивался к доносившимся с улицы шумам. Сантер подумал было, что Марсель надеется опять услышать свист или что-то в этом роде, но вскоре понял свою ошибку.
– Гроза уходит? – спросил Жернико. Потом, немного помолчав, добавил: – Думаю, что на сегодня все…
– Конечно! – обрадовался Сантер. – Теперь ты можешь вздохнуть спокойно!
Он подвинул к Жернико коктейль, приготовленный незадолго до его прихода.
– Выпей. Это сразу ставит человека на ноги. Жернико последовал его совету, и легкий румянец не замедлил появиться на его щеках.
– Мне уже лучше! – с удовлетворением отметил он. – Гораздо лучше! Наверное, я произвел на вас странное впечатление… тягостное впечатление? Но гроза – ты-то это знаешь, Сантер, – страшно действует мне на нервы, отнимает все силы. Если во время грозы загорится дом, я пальцем не смогу пошевелить, чтобы погасить пожар… Будь любезен, Жорж, сделай мне еще коктейль.
– С удовольствием, – отозвался Сантер.
Не пройдет и двух минут, как с Жернико можно будет поговорить всерьез. Он искренне радовался этому, хотя и не мог избавиться от назойливого чувства беспокойства.
Что же касается Асунсьон, то она, не поднимая глаз, теребила в руках свой золотой крестик. Лицо ее снова стало непроницаемым, и Жернико избегал смотреть на нее.
К величайшему удивлению Сантера, он первым нарушил молчание.
– Этого человека я встретил как-то вечером на одной из улиц Пекина, – рассказывал Жернико. – Глаза его скрывали темные очки, но я готов поклясться, что они смотрели на меня. Когда же на «Аквитании» я оказался на верхней палубе всего через несколько секунд после смертельного падения Намота, мне почудилось, будто я видел убегающего человека, помнишь, я говорил тебе об этом. Мне почудилось также, что у человека этого была борода; осанка и весь его облик напомнили мне того… Хотя, конечно, я мог и ошибиться, ведь стоит однажды увидеть чье-то лицо и запомнить его, как оно будет потом всюду мерещиться… Беда в том, что эти темные очки и эту яркую бороду мне довелось увидеть еще раз!.. Случилось это в тот момент, когда такси, на котором я к тебе приехал, отъезжало от вокзала. Незнакомец неподвижно стоял на краю тротуара, причем нисколько не таясь, и в ту же минуту меня пронзила уверенность, что он следовал за нами от самого Пекина, что это он бросил Намота в море – возможно, сначала оглушив его, – и что завтра, если не раньше, он возьмется за меня, за всех нас…
– Но почему? – изумился Сантер.
– Почему?.. Мне пришла в голову одна мысль, – ответил Жернико. – Конечно, это всего лишь предположение, которое, однако, все объясняет. Представь себе на минуту, что этот человек – либо кто-то другой – узнал, что мы с Намотом разбогатели, узнал и о том, какой договор мы заключили пять лет назад, договор, который связывает нас всех шестерых…
– Ну и что?
– А то, что этот человек, убив Намота, убьет потом и меня, убьет тебя, убьет нас всех, одного за другим!
– Это совершенно немыслимо! – возразил Сантер.
– Отчего же? Послушай… Мы должны поделить пашу… нашу добычу. Не знаю, добились ли чего остальные, но…
– Перлонжуру не повезло.
– Неважно! Тиньоль и Грибб тоже могут вернуться ни с чем, бедными, как Иов. Но в результате дележки они станут богатыми. И вот что получается… Нам шестерым – шестерым минус один уже! – причитается определенная доля богатства, которое исчисляется миллионами. Каждый раз, как один из нас исчезает, доля тех, кто остается, соответственно увеличивается. Если дьявольская сила, которая, как я чувствую, нацелена именно на это, обрушится па пас, возможно, очень скоро в живых останется лишь кто-то один из наших. В руках его сосредоточится значительное состояние… И тогда тот нанесет свой последний удар!
– Воображение у тебя сказочное, – усмехнулся Сантер. – То, что ты рассказываешь тут, намного увлекательнее любого американского фильма. Только не выдерживает никакой критики.
– Это почему же?
– Жизнь далеко не роман с продолжением. Тебя послушать, так человеку этому пришлось бы дожидаться целых пять лет, причем без всякой уверенности в нашем успехе: мы все могли вернуться с пустыми карманами!
– Необязательно, он мог узнать об этом много времени спустя после нашего отъезда, например, два года назад или год, а может, и всего-то полгода.
– Но как? От кого?
– Одному Богу известно.
Несмотря па все свое желание со вниманием выслушать невероятную историю, изложенную другом, Сантер не мог согласиться с доводами Жернико. Тот почитал мельком увиденного незнакомца поистине злым духом, наделяя его нечеловеческими возможностями, и на основании чего?.. Какого-то кошмара, неясных предчувствий. Рыжий человек, которого он встретил час назад?.. Да в мире столько рыжих людей!
– К тому же твоему предполагаемому убийце пришлось бы уничтожить не шесть, а восемь человек, может, даже и больше! – продолжал Сантер. – Вспомни, о чем мы договаривались: если Перлонжур и Грибб умрут, их старые матери должны получить причитающуюся им долю. Ты, Намот, Тиньоль и я не сочли нужным указывать наследников, однако Тиньоль может вернуться женатым…
– Гм, в глазах человека с рыжей бородой, если он действительно таков, каким мне представляется, человеческая жизнь ничего не стоит… Одной больше, одной меньше!..
Сантер покачал головой.
– Нет, старик, нет! Тебе меня не убедить. Намот, должно быть, попросту упал в воду.
– Каким образом? Остается предположить, что в ту ночь он был пьян. Но это неправда. Я расстался с ним за четверть часа до несчастного случая, оставил его веселым, жизнерадостным. Надеюсь, ты не думаешь, что у него закружилась голова или что он шагнул за борт под воздействием злого недуга? Это еще более невероятно, чем все мои домыслы и предположения.
– Но полиция тем не менее согласилась с версией несчастного случая.
– Естественно, это так удобно…
Помолчав немного, Жернико заговорил вновь:
– Возможно, это не спасет меня от уготованной мне участи, но все утро и отчасти вторую половину дня я занимался тем, что прятал в надежное место все, что привез оттуда. В этом отношении я теперь спокоен, никто, кроме меня, не знает места, где вам следует искать мою долю, если… если я стану жертвой несчастного случая, который произошел с беднягой Намотом. У меня не было времени открыть его чемоданы, но мы пошлем за ними и, если ты не против, проверим вместе их содержимое. Я почти уверен, что у него ничего не могли украсть…
– Ты поступил крайне неосмотрительно, оставив их в такси, ведь шофера ты наверняка не знаешь!
– О! Я записал номер машины… и было бы еще неосмотрительней остановиться возле твоего дома.
Сантер был иного мнения. Жернико оказался во власти навязчивой идеи. Он придумал себе преступного демона, но нисколько не опасался самых обычных воров. Поэтому Жорж немедленно позвонил по внутреннему телефону консьержу, попросил его расплатиться с водителем такси и доставить вещи Намота и Жернико в вестибюль, куда он собирался прийти за ними вместе со своим другом.
– Ты останешься здесь, вместе со мной и Перлонжуром, – решил он. – Будешь спать в моей постели. Выглядишь ты усталым и больше нас нуждаешься в отдыхе. Перлонжура положим на диван, меня – в кресло. А завтра видно будет. Может, получим весточку от Тиньоля и Грибба.
