Джон Карр - Приключение в Камберуэлле
– Холмс, – вскричал я, – наконец-то я понял, на кого все это указывает! Преступником является…
Джеффри Эйнзворт кинулся к двери.
– Ах вот как! – крикнул Лестрейд. Он бросился к молодому человеку, и слышно было, как щелкнули наручники.
Мисс Долориз Дейл с рыданиями устремилась вперед. Но не к Эйнзворту. Она устремилась в распростертые объятия доктора Пола Гриффина.
– Видите ли, Уотсон, – заключил мистер Шерлок Холмс, когда тем же вечером мы снова сидели на Бейкер-стрит, восстанавливая силы с помощью виски с содовой, – на возможную вину юного Эйнзворта, который страстно желал жениться на молодой леди ради ее денег, указывают и другие обстоятельства помимо часов.
– Какие же? – спросил я.
– Мой дорогой друг, вспомните о завещании Трелони.
– Значит, Трелони все-таки не писал это несправедливое завещание?
– Писал. Он не скрывал от окружающих, что таковым было его намерение, и он это намерение осуществил. Но только одно лицо знало о конечном результате, а именно о том, что завещание не было подписано.
– Вы имеете в виду самого Трелони?
– Я имею в виду Эйнзворта, адвоката, который составил завещание. В этом он уже признался.
Холмс откинулся в кресле и соединил кончики пальцев.
– Хлороформ легко доступен, как об этом стало известно англичанам после дела Бартлет. В таком узком кругу друг семьи, каким является Эйнзворт, получает свободный доступ к сочинениям на медицинские темы в библиотеке священника. На досуге он разработал весьма искусный план. Размышляя об этом прошлой ночью, я бы не пришел к столь твердой уверенности, если бы изучение лица покойника с помощью лупы не предоставило убедительные свидетельства в виде мелких ожогов и следов вазелина в порах.
– Но мисс Дейл и доктор Гриффин…
– Их поведение озадачивает вас?
– Странные натуры – женщины.
– Мой дорогой Уотсон, когда я слышу о молодой женщине, пылкой и темпераментной, которая оказалась в обществе мужчины точно таких же качеств – прямой противоположности невозмутимому адвокату, внимательно за ней наблюдающему, – мои подозрения возрастают, особенно когда она обнаруживает на людях ничем не вызванную неприязнь.
– Тогда почему же она не взяла и не разорвала помолвку?
– Вы упускаете из виду то обстоятельство, что дядюшка всегда бранил ее за легкомысленность. Если бы она объявила о разрыве, она бы утратила уважение к самой себе. Но чему это, Уотсон, вы улыбаетесь?
– Меня забавляет одна несуразность. Я вспомнил о необыкновенном названии этой деревушки в Сомерсете.
– Камберуэлл? – улыбаясь, произнес Холмс. – Да, это далеко не наш лондонский район Камберуэлл. Вы должны будете дать рассказу другое название, Уотсон, чтобы читатели не сомневались насчет истинного места действия камберуэллского убийства.
Примечания
1
«Завтра мы снова выходим в открытое море» (лат.).
