Рекс Стаут - Убийство на родео
– Не знаю.
– Когда ты в последний раз видел его?
– Как я могу сказать точно. Я не следил за ним.
– После того, как исчезла веревка, ты его видел? Подумай секунду, это важно! Подумай десять секунд!
Он поджал губы, закрыл глаза и просидел так все десять секунд, прежде чем открыть их.
– Нет, сэр, не видел.
– Ты достаточно уверен в этом?
– Я уже сказал.
– О'кей. Имел ли кто-нибудь еще зуб на Вейда Эйслера? Ты не знаешь?
– Я бы не сказал «имел зуб», но в любви ему никто бы не стал объясняться.
– Как бы там ни было, кто-то из тех, кто завтракал с нами, убил его. У тебя есть какие-нибудь соображения на этот счет?
– Нет, сэр. Я не думаю, что кто-то из них мог это сделать.
– Как великодушно! Не будь таким! У меня осталась масса вопросов, но с ними придется подождать. Что, если я оставлю тебя, а сам пойду в дом? Необходимо уведомить мисс Роуэн и вызвать ищеек. А ты останешься здесь и будешь держать руки подальше от этой веревки.
– Нет, сэр. Мне нужно увидеть Лауру. Я должен сказать ей, чтобы она промолчала о прошлой ночи, если они начнут ее расспрашивать.
– Ты этого не сделаешь! – сказал я твердо. – Ты можешь вообразить, что знаешь, как превзойти специалистов, но на самом деле, ты этого не знаешь. Начиная с этого момента, каждое движение, проделанное любым человеком, будет зарегистрировано. И если ты пойдешь и отзовешь ее от обезьяны, то что скажет она, и что скажешь ты, когда вас спросят, зачем вы это сделали? Ты только все усложнишь. Если ты не дашь мне слово, что будешь торчать здесь, то я просто открою дверь и позову мисс Роуэн, а она вызовет полицейских.
Он поднял подбородок.
– Ты сказал, что веришь мне?
– Я и верю. Если я изменю свое мнение, то тебе первому сообщу об этом, я обещал сохранить в тайне то, что ты рассказал мне, и сделаю это, если ты сдержишь свое слово. Мы обсуждали достоинства седла. Идет?
– Я не собираюсь посвящать Лауру в подробности. Но если бы я только мог сказать ей…
– Нет. Возможно, она и так не расскажет о ночном происшествии. Но если и расскажет, то ничего страшного не произойдет. Ты умолчал об этом факте только потому, что не хотел ее волновать. Все что-то пропускают, когда полицейские задают вопросы. Позвать мисс Роуэн?
– Нет. Я останусь здесь.
– Выйди отсюда и стой у двери. Ты уже дотронулся до ручки дважды и этого достаточно. Если кто-нибудь придет – не впускай.
Еще раз прибегнув к помощи своего носового платка, я открыл дверь. Пропустив Кэла, я перешагнул через порог и толчком захлопнул ее.
– Пока! – бросил я и ушел.
Пройдя через черный ход, я заглянул в кухню на тот случай, если Лили окажется там.
Рояль и скрипка исполняли «Эти отрады не мне принадлежат».
Лили была на террасе. Я поймал ее взгляд и сделал знак, чтобы она подошла. Затем направился в столовую и, когда она вошла следом за мной, – закрыл дверь.
– Один вопрос: когда ты в последний раз видела Вейда Эйслера?
Она вскинула голову и закрыла глаза, пытаясь вспомнить. У нее есть несколько черт, которых я недолюбливаю, но эта черта была моей. Никаких «что» или «почему» – я задал ей вопрос, и она искала ответ.
Этот процесс занял у нее больше времени, чем у Кэла.
– Вскоре после того, как ты уехал, – начала она, – он поставил на поднос пустую чашку, и я спросила, не хочет ли он еще кофе. Он ответил – «нет». Но кто-то хотел еще, а кофейник был пуст, я взяла его и пошла на кухню. Феликс и Роберт спорили о том, когда следует ставить шампанское на лед. Мне пришлось послать Фриду отнести кофе на террасу, а самой успокаивать их. А кто спрашивает об Эйслере?
– Никто. Ты долго оставалась на кухне?
– О, минут десять! С Феликсом бывает трудно.
– А потом, когда ты вернулась обратно, ты видела Эйслера? Он был там?
– Не заметила. Они разбрелись по всей террасе, часть осталась в гостиной. Потом подошла Лаура и сказала, что исчезла веревка Кэла Бэрроу, я пошла и помогла им искать ее. А затем начали приходить гости.
– Когда ты обратила внимание, что Вейда Эйслера нет поблизости?
– Немного позже. Роджер Даннинг хотел, чтобы с ним кто-нибудь побеседовал, и спросил у меня, где мистер Эйслер. Я не знала. И не стала интересоваться, так как подумала, что он ушел, не потрудившись поблагодарить меня за завтрак. Он мог бы… – она наклонила голову. – Это уже четвертый вопрос. В чем дело?
– Кэл Бэрроу искал свою веревку и нашел тело Эйслера в «хибарке» с веревкой на шее. Он вернулся сюда и позвал меня. Сейчас он там – караулит дверь. Ты сама позвонишь в полицию или хочешь, чтобы я позвонил?
Я взглянул на часы: четыре минуты седьмого. Прошло уже шестнадцать минут с того времени, как я узнал об убийстве. Этого достаточно.
– Нет, – произнесла она.
– Да, – сказал я.
– Вейд Эйслер повесился?
– Нет. Он не висит, он лежит на полу. К тому же, после того как петля затянулась, веревка была закручена на шее дюжину раз. Сам он не мог этого сделать.
– Но… кто мог?.. Нет!
– Да. Но все-таки я рад, что так получилось. Я хочу сказать – рад тому, что я здесь, когда такое случилось. Ты хочешь, чтобы я позвонил.
Она сделала глотательное движение.
– Нет. Я сама. Это мой дом.
Потом дотронулись до моего рукава:
– Я чертовски рада, что ты здесь.
– Семь – три – сто… Я повторяю номер: семь…
– Треплешься… Что ж, мне это нужно, это поможет. Я позвоню из спальни.
Она уже направилась к телефону, но я задержал ее.
– Хочешь, чтобы я собрал гостей и сообщил им, что придут полицейские.
– О Боже… Здесь, в моем доме… Но это, конечно, обычная процедура. Так полагается по этикету: когда у вас званый вечер и кто-то находит одного из гостей мертвым, то вы собираете остальных и объявляете об этом. А потом добавляете, что надеетесь, что они придут снова и…
– Не болтай.
– Хорошо.
Она повернулась и пошла, а я опередил ее, чтобы открыть перед нею дверь.
Машина полицейского патруля болталась, по-видимому, где-нибудь поблизости, так что времени оставалось немного. Я вышел на террасу и крикнул:
– Все в дом! Не шагом, а бегом. Все в дом! – и пошел в гостиную, где взгромоздился на стул. Мне хотелось видеть их лица. Редко доводится извлечь какую-нибудь пользу, руководствуясь выражениями лиц, особенно если этих лиц больше двадцати, но всегда думаешь – «а вдруг?». Гости, находившиеся в гостиной, поторопились подойти ко мне, а те, которые были на террасе, присоединились к ним. Я повернулся к музыкантам, щелкнул пальцами, и они оборвали мелодию.
Мэл Фокс, голосом, изменившимся от шампанского, сказал:
– И она пошла и принесла мне седло.
Раздался смех. Когда в течение часа люди пьют шампанское, то им не много нужно, чтобы рассмеяться.
Я поднял руку и помахал ею.
– У меня плохие новости, мне очень жаль, но это так. В одном из помещений дома найдено мертвое тело – тело Вейда Эйслера. Я видел его – он убит. Мисс Роуэн извещает полицию и попросила меня сообщить вам. Конечно, до приезда полицейских никто отсюда не выйдет.
Звуком, разорвавшим тишину, оказался не возглас удивления – это было хихиканье Нэн Кармин.
Потом Роджер Даннинг спросил:
– Где он?
А Лаура Джей метнулась к двери на террасу.
В проходе через арку возникла хозяйка дома, и лица, выражение которых я так хотел увидеть, отвернулись от меня.
Лили подошла ближе и сказала слишком звонким голосом:
– Я сама пригласила вас сюда, вот почему вы все в этом доме. Я не слишком придерживаюсь правил, но сейчас мне просто необходимо знать одно из них: что должна делать хозяйка, когда один из гостей убивает другого? Наверное, мне следует извиниться, но, кажется, не…
Я спустился со стула. Встречать полицейских было не моим делом. Это – дом Лили, и она находилась на месте. Кроме того, первыми должны появиться машины полицейского патруля – одна или две. Специалисты из Отдела по расследованию убийств приедут позже.
Обойдя толпу, сбившуюся вокруг Лили, я направился к двери в другой стороне гостиной. За него была комната, которую Лили называла «собачьим питомником» – собака одного из гостей испортила там однажды ковер. Здесь были книжные полки, письменный стол, сейф, пишущая машинка и телефон. Я подошел к телефону, чтобы позвонить по номеру, который мог бы набрать с закрытыми глазами. Дневные свидания Вульфа с орхидеями проходили от четырех до шести, так что он должен был уже спуститься вниз, в кабинет, и ответить сам. Так оно и было.
– Да, – ответил он.
– Это я. Звоню из библиотеки квартиры мисс Роуэн относительно Вейда Эйслера – того, у которого широкая физиономия и царапина на ней. Когда он назвал вас «Ниро», то вы подумали, что он – человек весьма неприятный. Я прочел это по выражению вашего лица.
– Подумал, – подтвердил Вульф, – и сейчас так думаю.