Жорж Сименон - Человек по кличке Мышь
— Отправьте в отдел находок, — распорядился инспектор.
Секретарь взял бумагу и осторожно вложил ее в конверт.
Глава вторая. Портрет человека в котелке
Мышь прохватился от странного чувства, что все увиденное во сне случилось с ним наяву. Он с трудом разлепил глаза и почти сразу понял, что накануне сильно перебрал по части красного вина.
Ну и пусть! А что тут такого? Он уселся на топчане и оглядел сокамерников. Рядом с ним дрых с раскрытым ртом какой-то молодой парень. В камере напротив, насколько он мог разглядеть в полумраке через прутья решетки, спали женщины. Сильно несло перегаром, но к подобным запахам Мышь давно привык.
Было еще очень рано, не более шести утра. В окно пробился первый солнечный луч. Он легко скользнул по стенам, и в комнате сразу же стало теплее. И унылая атмосфера участка перестала казаться такой безрадостной. Как все это похоже на сцену Благовещения, которая изображена над главным алтарем церкви в его родной деревушке, мелькнуло у старика. Он потянулся, слегка размял ноги и поднялся с топчана. Но чем больше он размышлял о странных сновидениях минувшей ночи, тем сильнее крепла в нем уверенность в том, что ничего ему не приснилось и инспектор Логно действительно заглядывал к ним в камеру. Он вспомнил его тяжелые полуопущенные веки и свои собственные тщетные усилия проснуться. Да, он хотел проснуться и встать, чтобы поприветствовать его, но не смог.
И тут Мышь обнаружил, что его котелок тоже куда-то исчез, и нахмурился.
Ну вот, доигрался, рассердился он на самого себя. Нет, тут не только красное вино виновато.
Недаром всякий раз, когда он собирался совершить очередную глупость, интуиция подсказывала ему: «Не делай этого!» Вот и вчера, где-то около пяти или шести вечера, интуиция шепнула ему на ухо: «Будь осторожен», и как всегда, он не придал никакого значения своему внутреннему голосу. А все потому, что привык считать себя сильно умным.
Откуда у него такая уверенность, что Логно проявляет повышенный интерес к его скромной персоне? Трудно сказать. Такие вещи вообще, как правило, сложно объяснить. Просто чувствуешь, и все. Вот и вчера! Ближе к полудню он, наконец, разыскал среди тюльпанов злополучный бумажник. Кажется, он был предельно осторожен. Никакой слежки за собой он не заметил, и инспектор нигде поблизости не маячил.
В первую минуту Мышь почти поддался соблазну. Он уже был готов извлечь из бумажника купюру в сто франков и пуститься во все тяжкие. Нет, нельзя! Он в здешних местах слишком известная личность. Не успеет он разменять эту проклятую банкноту, как новость моментально станет достоянием всех полицейских, начиная от Монмартра и до площади Оперы включительно. Ведь персонал отделений Восьмого и Девятого округов знает его как облупленного.
Что ж, в чем-то он похож на кинозвезду. Тоже не может пройти по улицам незамеченным. Мало того, что его знают в лицо все полицейские, несущие службу в центре Парижа, так и все местные проститутки тоже. Плюс все те, с кем он привык коротать ночи в полицейских участках. Они даже, встречаясь на улице, приветствуют друг друга, как старые добрые знакомые.
Вечером, когда он по своему обыкновению явится в участок на ночлег, обязательно найдется какой-нибудь сержант, который не преминет поинтересоваться:
— Что ты делал на углу улицы Босси д’Англа?
Он тяжело вздохнул и положил сто франков обратно в бумажник. Пока он вел себя предельно осторожно, и в будущем тоже не стоит рисковать. Единственное, что он позволил себе забрать, так это — фотография девушки. На обороте он написал фамилию, которая значилась на конверте: «Сэр Арчибальд Ландсберри».
Погода была великолепной. В принципе, он мог комфортно устроиться на ночлег где-нибудь на набережной Сены. Приятно было бы уснуть под убаюкивающие вздохи башенного крана, разгружавшего поблизости каменные блоки. Но он передумал и снова полез в бумажник, извлек оттуда три красных билета, которые при близком рассмотрении оказались билетами в луна-парк.
Неторопливо меряя шагами набережную, старик напряженно обдумывал, как ему поступить с бумажником. Конечно, проще всего выбросить его в Сену. Но мысль о том, что вместе с бумажником уйдут на дно целых три банкноты, и какие! — пятьсот долларов плюс сто долларов, и это не считая франков, — казалась ему нестерпимой и даже кощунственной. Такую потерю он не переживет.
С другой стороны, таскать бумажник при себе — значит, постоянно подвергать себя сильнейшему риску. Его может остановить первый же встречный полицейский, потребовать документы, а потом, скажем, из вредности, отвести в участок и там обыскать.
Так где же ему спрятать этот проклятый бумажник? На стройке? Подсказка пришла неожиданно. Мимо проехал старенький автобус. На подножке стоял кондуктор и громко орал в мегафон:
— Лонгчамп… Ипподром… Два франка… Лонгчамп…
Кажется, пока он не допустил ни единой ошибки. Так надо действовать и впредь. Старик поспешно вскарабкался в автобус и устроился на своем привычном месте в конце салона, на котором всегда сидел, когда ездил на бега. Автобус он знал как свои пять пальцев. Именно пальцами он и стал осторожно ощупывать дерматиновое сидение. Кажется, несъемное. Мышь с усилием пропихнул бумажник под сидение, стараясь затолкать его как можно глубже. Он вышел на следующей остановке, прямо напротив луна-парка.
Но прежде чем направиться в луна-парк, старик извлек из кармана фотографию и упрятал ее под кожаную ленту на котелке. Затем подошел к турникету на входе, возле которого маячил контролер, облаченный в красивую ярко-красную униформу, и стал дружелюбно болтать с ним. А что такого? Какую угрозу для него может представлять невинная болтовня с контролером? И что страшного, если он покажет ему билеты? И даже спросит, как бы между прочим:
— Они еще действительны?
— А ты сам не видишь, что они уже использованы?
— Да? — вполне искренне удивился Мышь. — И когда же их успели использовать?
Как выяснилось, все три билета были использованы вчера, то есть в среду, двадцать третьего июня. Иными словами, всего лишь за несколько часов до того, как Мышь обнаружил труп в машине. Более того, один из трех билетов был детским, для посетителей не старше шести лет.
В это же самое время инспектор Логно заступил на очередное дежурство. Мышь был в курсе того, что инспектор опять дежурит в ночь. Но на этом треволнения не закончились. Прогуливаясь поздно вечером по Ели- сейским Полям, старик снова почувствовал неладное.
И опять Мышь проигнорировал голос собственной интуиции. Впрочем, едва ли он смог бы четко сформулировать, что именно его беспокоит. Разве что полицейский, который, когда он проходил мимо, неожиданно оглянулся и стал пристально смотреть ему вслед. Еще дважды в течение часа этот же самый полицейский попадался ему на глаза. А ведь здесь другой округ.
Ах, какой же он глупец, с опозданием сообразил Мышь. Ну да, Логно числится в отделении Девятого округа. Но что мешает ему обратиться за помощью к коллегам из Восьмого округа? Дескать, так и так, братцы! Помогите мне отследить все перемещения беспутного бродяги по кличке Мышь.
И те, конечно же, откликнулись и с готовностью пришли на помощь Зануде. Дали соответствующие распоряжения уже своим полицейским, несущим службу на улицах города, а в итоге Логно получит подробнейший протокол, в котором почти поминутно будут расписаны все хождения старика по Парижу.
В девять часов вечера он немного «поработал» для разнообразия на входе в кинотеатр на Елисейских Полях. Там шел премьерный показ какого-то нового художественного фильма, шикарная публика, исключительно в вечерних туалетах. А потому ему повезло больше, чем вчера, и он заработал целых двенадцать франков, которые не замедлил спустить все до последнего сантима на выпивку. Целых два литра вина, а на закуску — сосиска и багет белого хлеба.
Нет, на сей раз он обхитрит Зануду, твердо решил про себя Мышь. Он не станет устраиваться на ночлег в подвалах Оперы. Он поищет себе место в подземельях Большого дворца, а это уже другой округ. В конце концов, с точки зрения удобств, все подвалы одинаковы. Да и удобства, предлагаемые полицейскими участками, не сильно разнятся. Так что ему тоже без разницы, где коротать ночь. Уж его-то персона хорошо известна как в одном округе, так и в другом.
Однако ближе к ночи желание таскаться по городу пропало, и он, разыграв привычную комедию, снова оказался в родном участке. На сей раз там была посетительница, молодая красивая женщина, у которой потерялась собачка, и она, всхлипывая, описывала сержанту, как именно выглядит ее драгоценный песик. Дежурный полицейский сразу же занялся стариком, вначале изучил содержимое его карманов, потом велел снять пиджак, и Мышь, то ли по обыкновению, то ли для того, чтобы развеселить расстроенную посетительницу, снова сделал вид, что готов снять в придачу и брюки тоже. Более того, он даже успел спустить их почти до колен, выставив на всеобщее обозрение свои кальсоны.
