Геннадий Махаев - Убийство в Угличе

—    Знаю про твое горе. Так как ты к дворнику подошел, где?.. — А мимо Шунаевых шел, хмельной уж я был, а тут он стоит. А ведь мы знакомцы, он от своего хозяина к нашему иной раз за­ходит по делам. Ну я его и спросил, в кабак ладишь что ли, дядя Митяй? А он — туда, говорит! Ну и пошли вместях... бутылку вы­пили, да чаю. Он ушел, а я сидел, можете проверить.

—    Уже проверили, иди домой... Да брось пить, за дело бе­рись! А не то купец и вправду тебя выгонит, как тогда будешь?

Отпустив парня, Кухов посмотрел на часы, было уже поздно, пора бы и домой, да вестей от сыщиков нет, привезут ли Ваньку и когда? К купцу Бердяеву надо, о деньгах спрос сделать, еще сегодня надо бы, да вот с Ванькой закрутился.

Да еще братья Зайцевы около этого дела. А о деньгах спро­сить купца надо: его они или нет? Ну, ладно, завтра с утра, а по­ка послать урядника в питейный дом, что там с Ванькой и долго ли еще ждать

Вызвав урядника, Кухов распорядился:

—     Ваньку привезут, так в камеру, завтра разговаривать бу­дем. Пускай помощник мой Токин разберется с ним, а я с утра к Бердяеву. И всем завтра продолжать слушать и узнавать. Сыщиков, что Ваньку привезут, отпустить домой, а один чтоб завтра был с утра у Токина. Ну, я пошел, а то жена уж заждалась, с утра ведь в делах и домой зайти некогда.

Кухов вышел из участка на крыльцо и посмотрел на небо. Оно было чистое, подмораживало. Вот и еще день прошел, а де­ло не продвинулось ни на сколько. Убийца где-то здесь все- таки, — подумал Кухов, не мог он с такими деньгами уйти из го­рода. Не мог!

КУПЕЦ ЗАВОРЫКИН

На утро, когда Никита Иванович, позавтракав, вышел из до­ма, было уже около девяти часов. Не заходя в участок, направил­ся прямо к Бердяеву. Тот держал небольшую мануфактурную торговлю но имелась у него и бакалейная лавка где-то в уезде, там торговал его зять.

Старик Бердяев был в магазине, одетый в долгополый каф­тан, сапоги и поддевку. Он одевался по старинке, хотя магазин у него выглядел вполне прилично, с зеркалами, кабинками для при­мерки готового платья. Товар получал из Москвы, Питера и Ярос­лавля.

В магазине по причине раннего времени покупателей еще не было. Кухов представился старику и попросил разрешения с ним поговорить. Подозвав приказчика, купец приказал ему заниматься делами, а сам пригласил следователя в дом, находящийся на со­седней улице. Дом каменный двухэтажный, хотя и не большой, как раз по уездным масштабам, и довольно красивый. Свежепокрашенный, он производил впечатление достатка у своего хозяина.

Пройдя в гостинную комнату, купец приказал подать чаю.

—    А может, водочки рюмочку? — предложил он.

—     Нет, спасибо большое, нельзя, дела, извините великодуш­но, — отказался Кухов.

—     Так по какому делу вы ко мне пожаловали? — поинтере­совался хозяин.

—    Дело прискорбное, господин Бердяев, слышали, наверное, купцов Шунаевых убили?

—      Слышал, конечно, весь город об этом говорит, да я-то здесь при чем?

—      Дело вот в чем, Семен, приказчик Шунаевых, показал, что деньги, тридцать тысяч рублей, Шунаев от вас получил.

—     Нет, любезнейший, деньги не мои, нет у меня таких де­нег свободных, на торговлю хоть и не жалуюсь, но все в оборо­те, а наличными такими не владею. Да и за какой товар я мог Шунаеву деньги давать? Он хлебом промышляет, а я — мануфакту­рой, товар-то разный.

—    А старик Шунаев не только хлебом в лавке торго­вал, а и мануфактурой случалось, — не согласился Кухов.

—     Николай Васильевич мелкую торговлю вел, и я с ним на этот счет компаньоном стать не мог, но деньги были — это точно. Только не мои.

—    А чьи же тогда, господин купец, желательно бы знать, дело-то ведь серьезное, три человека убиты. И денег в доме не нашли, — не отставал Кухов.

—    А деньги купца Заворыкина...

—     Кто он таков и почему с деньгами к Шунаевым попал?

—    А Заворыкин торгует в лайке на писче-бумажной фабри­ке в Улейме. А зять мой торгует — рядом, вот такое имеется знакомство!

—     Хорошо, но как деньги Заворыкина к Шунаеву-то попа­ли, ничего не пойму!

—     А и понимать нечего, я присоветовал. Сын старика Шунаева, Василий, давно крупное дело затевал, да капиталов мало­вато, ко мне подкатывался, да не дока я в хлебной торговле, по­тому и не хотел. Да и наличности, еще раз говорю, такой у меня нету. А «тут зять ко мне приезжает с отчетом о лавке да с женой и ребятами погостить на пару дней.

—     Когда это было? — остановил рассказ Никита Иванович.

—     А на Крещенье, еще, он все лавку на себя просил отпи­сать, ко я сказал — помру — лавка дочери будет, а ты торгуй, живи, я с тебя процентов не требую! Мне надо, чтобы дочь да внуки по миру не пошли после моей смерти. А он мне: у вас вон и дом, и магазин какие, а это, мол, кому? А это, отвечаю, — не твое дело, у меня еще две дочери замужние есть, может, им отдам.

—    Ну, ладно, а что же Заворыкин, он тут с какого бока? — выяснял следователь.

—    А вот с какого, зять мой говорит, что, мол, купец Заво­рыкин хотел бы в Углич перебраться, а лавку при фабрике ему, мол, продать. Так не будет ли моей милости ту лавку хоть на имя дочери выкупить? Я ему на это говорю: ты, зять дорогой, не при­бедняйся, сам уж, наверное, можешь купить! Да и зачем купцу прибыльное дело бросать, да в Углич ехать, что за расчет такой?

Отвечает: — Думали они, Дескать, хлебную торговлю начать (стоя­щее дело!), а там сидючи это несподручно.

Вот в Углич и хотят перебраться, так что поспособствуйте, папенька богоданный! Ладно, говорю, сколько же купец за лавку хочет? И с товаром отдает или только строение? С товаром! — отвечает, а хочет за все десять тысяч серебром. И — наличными. Ну, что же, — говорю, это дело можно обмозговать. Ты с ним там обговори все, как надо. И ежели он согласен будет, я чело­века пошлю посмотреть, и сделку тогда совершим.

—    Ну и как, состоялась сделка? — продолжил Кухов.

—      Послал я человека к Заворыкину. Все точно так, как зять сказал. Договорились. И намедни он ко мне приехал, сделку и со­вершила, я ему десять тысяч уплатил.

—                    Та-а-ак, а дальше что? — не отставал следователь.

—                    А дальше вот свел я его с Василием Шунаевым. Как они по­ладили, я не знаю, но только больше я его не видел. А тут слух прошел: убили Шунаевых, я грешным делом подумал: а не Заворыкин ли это?

А потом думаю, не может быть! Такой купец и вдруг — разбойник! Но ведь ко мне больше не зашел, и в номерах нет — я справлялся.

—    В каких номерах? — быстро спросил Кухов.

—    Да у Хряпина...

—    А как выглядит купец?

—    Да не старый, средних лет будет.

—    А одет как?

—    Одет в пальто черное, а более не приглядывался.

—    А когда он к вам приехал сделку-то совершать?

—     17 марта он приехал, а на следующий день мы все и сде­лали, в тот же день мы с ним и у Шунаевых были, — вспомнил купец.

—    О делах говорили?

—      А для чего пришли? Правда, мы со стариком Николаем беседовали да по рюмочке пропустили, а они уж меж собой разговаривали.

—      Деньги при Заворыкине были или нет? Когда он их Ва­силию Шунаеву отдал? — выяснял Кухов.

—      Вот этого я не знаю, не видел, я ушел, а он там еще ос­тавался.

—    Ну, ладно, спасибо, господин Бердяев, за сведения.

—    А не знаю за что, понадобится я все это, где хочешь, скажу.

—    Спасибо еще раз и разрешите откланяться.

Следователь вышел на улицу и призадумался: надо идти в номера к Хряпину, но что-то не дает покоя, какая-то мысль кру­тилась в голове и все время ускользала... Так ничего и не уяснив, Кухов положил сначала зайти в участок, узнать, что показывает Венька, не привезли ли братьев Зайцевых, пришла ли телеграмме из Рыбинска. Да, дел было много, и все требовали его присутст­вия. Э, да время-то уж шло к обеду, и Никита Иванович решил идти домой. Да хоть раз за последние два дня поесть спокойно в домашней обстановке.

Жена поставила перед ним тарелку с супом, с аппетитом съев первое и принимаясь за жаркое, он сказал:

—     Чего это у соседки, ремонт что ли? По какому поводу?

—     Да бумаги на оклейку дешево купила! Вот и ремонтиру­ется!

—    Бумаги?! Вот оно что в голове вертелось: писче-бумажная фабрика! Там надо «копать»!

—      Торопливо одеваясь, уже из прихожей крикнул жене: «Я — в участок».

—    Когда вернешься-то? — спросила жена.

—     Ну уж к вечеру, не раньше, — ответствовал следователь.