Агата Кристи - Критский бык
— Привет, — еще не совсем очнувшись, произнес он хриплым голосом. — Что случилось? Почему я…
Тут его взгляд упал на нож, который он по-прежнему сжимал в руке.
— Что я натворил? — выдавил он из себя сиплым голосом.
Он беспомощным взглядом окинул отца, потом полковника и, наконец, впился глазами во вжавшуюся в стену Дайану.
— Я напал на Дайану? — спросил он неестественно-ровным голосом.
Его отец покачал головой.
— Скажите, что случилось? — настаивал Хью. — Я должен это знать!
Адмирал и полковник Фробишер принялись с неохотой ему рассказывать. Они то и дело запинались, однако Хью спокойно, но настойчиво в конце концов вытянул из них все.
За окном всходило солнце. Пуаро отодвинул занавеску, и в комнату хлынул свет зари.
— Все ясно, — сказал Хью безжизненным голосом, лицо его в этот момент было абсолютно спокойным.
Потом он встал, потянулся с улыбкой и бодрым тоном сказал:
— Чудесное утро, а? Возьму-ка я ружьишко и схожу в лес, может, кролика подстрелю. — И он вышел из комнаты.
Все тупо смотрели ему вслед.
Наконец адмирал, опомнившись, рванулся к двери, но полковник схватил его за руку.
— Нет, Чарлз, нет. Так будет лучше… по крайней мере для него самого.
Дайана, рыдая, бросилась на кровать.
— Ты прав, Джордж, — нетвердым голосом выдавил из себя адмирал Чандлер, — так будет лучше. Он у меня храбрый мальчик…
— Он мужчина, — таким же дрожащим голосом отозвался полковник.
После секундного молчания адмирал вдруг оглянулся:
— А где же, черт возьми, этот треклятый иностранец?
7В оружейной комнате Хью Чандлер взял из стойки свое ружье и стал его заряжать, но вдруг на плечо ему легла чья-то рука, и раздалось властное «Нет!».
Хью узнал голос Пуаро, оглянувшись, сердито просипел:
— Уберите руки. Не вмешивайтесь. Сейчас произойдет несчастный случай. Говорю вам, это единственный выход.
Пуаро вновь властно повторил:
— Нет.
— Вы что же, не понимаете, что, если бы дверь не оказалась заперта, я бы этим ножом перерезал горло Дайане — Дайане!
— Ничего подобного.
— Но кошку-то я убил?
— И кошку вы не трогали. И к смерти попугая и бедных овечек вы тоже не имеете никакого отношения.
— Кто из нас сошел с ума? — воззрился на Пуаро Хью. — Вы или я?
— Мы оба абсолютно нормальны, — отозвался Пуаро.
В эту минуту в комнату почти вбежали адмирал Чандлер и полковник Фробишер. Почти тут же примчалась и Дайана.
— Он говорит, что я не сумасшедший… — слабым голосом, как в бреду, произнес Хью.
— Рад сообщить вам, что вы и в самом деле в здравом уме и твердой памяти, — заявил Пуаро.
Хью расхохотался. И это был поистине смех безумца… Столько в нем было издевки.
— Ну и ну! Что ж, по-вашему, резать овец и прочую живность — это нормально? Я, выходит, был, как вы говорите, «в здравом уме», когда укокошил попугая? И кошку сегодня ночью?
— Говорю вам, вы их не убивали — ни овец, ни попугая, ни кошку.
— А кто же их убил?
— Некто, кто давно мечтал объявить вас сумасшедшим. Этот человек регулярно подмешивал в ваш чай сильное снотворное, а потом подсовывал окровавленный нож или бритву. И руки мазал кровью.
— Но зачем все это?
— Затем, чтобы вынудить вас сделать то, от чего я вас только что удержал.
Хью в полном недоумении не сводил глаз с Пуаро. Тот повернулся к полковнику Фробишеру.
— Полковник, вы много лет прожили в Индии. Вам никогда не приходилось сталкиваться с тем, как людей с помощью наркотических препаратов намеренно доводили до сумасшествия?
Лицо полковника оживилось.
— Сам я с этим не сталкивался, но часто слышал. При отравлении дурманом в конце концов человек действительно сходит с ума.
— Именно так. Так вот, в состав… э… э… дурмана входит алкалоид атропин или весьма близкое к нему вещество. Атропин добывают из белладонны или паслена. Белладонну нередко используют в медицине, а собственно сульфат атропина прописывают для лечения глазных болезней. Получив несколько рецептов и заказывая по ним лекарство в разных аптеках, можно, не возбуждая подозрений, накопить значительное количество этого яда. И добавлять его, скажем, к бритвенному крему. При наружном употреблении он вызовет раздражение, что, в свою очередь, приведет к порезам при бритье, через ранку наркотик будет постоянно попадать в организм, вызывая определенные симптомы: сухость во рту и горле, затрудненность глотания, галлюцинации — одним словом, все то, на что жаловался мистер Чандлер.
Пуаро повернулся к молодому человеку.
— Чтобы окончательно рассеять ваши сомнения, скажу, что это не просто предположение. Ваш крем для бритья был сильно сдобрен сульфатом атропина. Я взял образец и отдал его на анализ.
— Но кто это делал? — задыхаясь от волнения, проговорил Хью. — И зачем?
— Это я и пытался выяснить с первого же дня приезда. Я искал мотив преступления. Дайана Мэберли получала крупную сумму в случае вашей смерти, но ее я всерьез не рассматривал…
— Еще бы! — вспыхнул Хью.
— Я представил себе другой возможный мотив. Старый как мир любовный треугольник: двое мужчин и женщина. Полковник Фробишер любил вашу мать, а женился на ней адмирал Чандлер.
— Джордж? Джордж! — вскричал адмирал. — Я в это не верю!
— Вы хотите сказать, — недоверчиво произнес Хью, — что ненависть может перейти на сына?
— При определенных обстоятельствах — да, — подтвердил Пуаро.
— Это гнусная ложь! — воскликнул полковник Фробишер. — Не верь ему, Чарлз!
Адмирал отшатнулся от него и пробормотал себе под нос:
— Дурман… Индия… Все ясно… Мы бы никогда ничего не заподозрили… ведь душевные болезни у нас в роду…
— Mais oui![12] — почти взвизгнул Пуаро. — Безумие в роду! Одержимый местью безумец, хитрый, как многие безумцы, годами скрывавший свой недуг. Mon Dieu, — обернулся он к Фробишеру, — вы-то должны были догадаться, что Хью — ваш сын? Почему вы не сказали ему об этом?
Полковник, поперхнувшись, судорожно сглотнул.
— Я не знал. Я не был уверен… Кэролайн как-то прибежала ко мне… она была не то испугана, не то еще что-то… Словом, у нее были какие-то неприятности. Не знаю, в чем там было дело… Она… я… словом, мы потеряли голову… Потом я сразу же уехал. Нам ничего больше не оставалось, мы оба знали, что должны соблюдать правила игры. Я, конечно, думал об этом, но… но разве я мог быть уверен? Кэролайн никогда не говорила мне ничего такого, из чего я мог бы заключить, что Хью — мой сын. А потом, когда проявились эти… эти признаки безумия, я подумал, что теперь все ясно.
— Все ясно! — возмутился Пуаро. — Вы что, не заметили, как он набычивается и хмурит брови — это ведь ваша ужимка! А вот Чарлз Чандлер заметил. Заметил — и добился правды от своей жены. Думаю, она его панически боялась, еще в то время разглядев в нем безумца. Это и толкнуло ее в ваши объятия. И вот Чарлз Чандлер решил мстить. Его жена погибла в результате несчастного случая. Они были вдвоем в лодке, и только он знает, почему лодка перевернулась. После этого всю свою ненависть он сосредоточил на мальчике, который носил его имя, не будучи его сыном. Ваши рассказы об Индии навели его на мысль об отравлении дурманом. Вот он и решил медленно довести Хью до безумия, до такого состояния, когда он от безысходности сам сведет счеты с жизнью. Крови жаждал не Хью, а адмирал Чандлер. Именно он дошел до того, что по ночам резал в полях овец. Но отвечать за это должен был Хью!
Знаете, когда я его заподозрил? Когда он с ходу отверг предложение показать сына врачу. Понятно, что этого не хотел сам Хью, но ведь он его отец! Он был просто обязан отправить его к врачу! Ведь лечение могло помочь его сыну исцелиться от страшного недуга! Но нет, Хью Чандлера нельзя было показывать врачу — вдруг тот определил бы, что молодой человек абсолютно нормален!
— Значит, я здоров? — необычно ровным голосом произнес Хью. — Я — не сумасшедший?
Он шагнул к Дайане.
— Еще бы ты не был нормален, — проворчал полковник Фробишер. — В нашей-то семье сумасшедших отродясь не водилось.
— Хью… — прошептала Дайана.
— Что за бред! — бросил адмирал Чандлер, закидывая за спину ружье Хью. — Пойду, может, подстрелю кролика…
Полковник Фробишер шагнул было к нему, но его удержал Пуаро.
— Вы же сами только что говорили, что так будет лучше…
Хью и Дайаны уже не было в комнате.
Полковник и Пуаро молча наблюдали за тем, как последний из рода Чандлеров, пройдя через парк, углубился в лес.
Вскоре до них донесся выстрел…
Примечания
1
Критский бык — огромный бык, подаренный царю Крита богом Посейдоном. Впав в бешенство, бык причинил много вреда, но был укрощен Гераклом и доставлен в Грецию.
