Рекс Стаут - Черная гора (сборник)
– А как насчет оружия? Винтовок?
Она задумалась.
– Не знаю. Это запрещено американскими законами, а Марко их чтил.
Вульф кивнул:
– И не зря. Я не знал, что он настолько поглощен этими делами. Значит, ты утверждаешь, что его убили из-за них. Что он представлял угрозу для Белграда или Москвы. По крайней мере, постоянно их раздражал, и его устранили. Так?
– Да.
– Белград или Москва?
Карла задумалась.
– Не знаю. Конечно, агенты русских рассеяны по всей Югославии, но в Черногории их больше, потому что она граничит с Албанией, которой управляют марионетки Москвы.
– Так же как Венгрией, Румынией и Болгарией.
– Да, но вы знаете, какова граница между Черногорией и Албанией. Вам знакомы эти горы.
– Знакомы. Вернее, были знакомы. – На лицо Вульфа легла тень воспоминаний. – Мне было девять лет, когда я впервые поднялся на Черную гору. – Он пожал плечами. – В общем, ты полагаешь, Белград или Москва. У них был свой агент в Нью-Йорке, или они прислали кого-то, чтобы разделаться с Марко. Так?
– Разумеется.
– А вот и нет. Это только предположение. Ты можешь его подтвердить? У тебя есть факты?
– Есть один: они его ненавидели, он был опасен для них.
Вульф покачал головой:
– Не то. Назови что-нибудь конкретное: имя, поступок, какие-то слова.
– Не могу.
– Очень хорошо. Я принимаю твое предположение, как заслуживающее внимания. Сколько человек в Нью-Йорке и его окрестностях было связано с Марко? За исключением тех, кто давал деньги?
– Ну, всего около двухсот.
– Я имею в виду близких соратников. Тех, кому он доверял.
Она подумала:
– Четыре-пять. Со мной шесть.
– Назови мне их имена, адреса и номера телефонов. Арчи, запиши.
Я достал блокнот, ручку и приготовился, но зря. Карла изничтожала Вульфа своими темными черногорскими глазами, задрав подбородок и сжав губы.
– Ну! – потребовал он.
– Я не верю вам, – процедила она.
Конечно, его так и подмывало потребовать, чтобы я выставил ее вон. И должен сказать, я бы его не осудил. Однако она не была просто многообещающим клиентом с тугим кошельком. У нее имелось – или могло иметься – нечто такое, чего ему не хватало для оплаты личного долга. Поэтому он просто заорал:
– Тогда какого черта ты явилась сюда?
Они свирепо уставились друг на друга. Та еще картинка. Поглядишь на такое – и уж точно не захочешь спешить с женитьбой и завести дочь, особенно приемную.
Конец этой немой сцене положила Карла:
– Я пришла потому, что должна действовать. Я знаю, что, обратившись в полицию, должна буду отвечать на неудобные вопросы. Вроде того, что задали вы. Об отправке оружия. – Она махнула рукой, отметая эту возможность. – Между тем вы были близким другом Марко. Вы знаменитый сыщик, ловите убийц. И у меня все еще хранится бумага, подтверждающая, что я – ваша дочь. Потому первым моим побуждением было прийти к вам. А теперь я в растерянности… Вы отказались дать деньги на борьбу. Когда я говорю о свободе и гнете, вы строите гримасы. А ведь в вас течет черногорская кровь. Ваши предки пятьсот лет боролся с турками. Подумайте же о тех, кто сейчас живет в горах и целует ноги кровавого тирана. Я не могу прочесть, чт́о у вас на сердце… Откуда мне знать, кому вы служите? Откуда мне знать, не получаете ли вы приказов из Белграда или Москвы?
– Этого ты знать не можешь, – согласился Вульф.
Она уставилась на него.
– Ты отнюдь не дура, – заверил он ее. – Напротив, с твоей стороны было бы дуростью принять на веру, что я неподкупен, ибо ты слишком мало обо мне знаешь. А известное тебе вполне допускает, что я подлец. Чтобы проверить твою догадку относительно смерти Марко, мне нужно получить от тебя некоторые факты, и какие? Имена, адреса, даты. То, что уже известно врагу. Мне нечем доказать тебе, что я не предатель, поэтому вношу предложение. Я буду задавать тебе вопросы. Ты можешь исходить из предположения, что я коммунист, присягнувший на верность Белграду или Москве, неважно. Ты можешь также допустить – этого требует мое самолюбие, – что я играю не последнюю скрипку в отвратительных кознях Советов. Я задам тебе вопрос, а ты спроси себя, существует ли вероятность того, что я уже владею данными сведениями или могу получить их из других источников. Если да – отвечай. Если нет – не говори ничего. Моя реакция подскажет тебе, можно ли мне доверять. Но это неважно.
Девушка задумалась:
– Это ловушка.
Вульф кивнул:
– И достаточно хитрая. Формально я заявляю, что твое недоверие ко мне беспочвенно. Но если допустить, что на самом деле я враг, то, конечно, я постараюсь вытянуть из тебя то, чего не знаю. Поэтому ты должна соображать. Ну как, начнем и посмотрим, что из этого выйдет?
Идея ей не понравилось:
– Вы можете донести на нас полиции. Мы не преступники, но имеем право на свои секреты. Полиция способна поставить нас в трудное положение.
– Вздор. Я не могу быть сразу и агентом коммунистов, и полицейским информатором. Я не хамелеон. Если ты сводишь все до карикатуры, можешь уходить. Я справлюсь без тебя.
Она продолжала изучать его.
– Хорошо. Спрашивайте.
– Сначала съешь что-нибудь. Это вкусно.
– Нет, спасибо.
– Хочешь пива? Стакан вина? Виски?
– Нет, спасибо. Ничего не надо.
– А я хочу пить. Арчи, принеси, пожалуйста, пива. Две бутылки.
И я отправился на кухню.
Глава третья
Прошло три недели и восемь часов. Во вторую пятницу апреля, в одиннадцать утра, Вульф спустился на лифте из оранжереи в прихожую, протопал в кабинет и водрузил свою тушу в огромное, рассчитанное на слона, кресло.
Как обычно, я просматривал утреннюю почту, которую клал на его бювар под пресс-папье.
– Обратите внимание на верхнее письмо. Это дело не терпит отлагательств, – сказал я ему. – Картрайта из «Консолидейтед продактс» снова надули, или ему так кажется. В последний раз он без единого звука оплатил наш счет на двенадцать штук и не пикнул. Надо бы вам с ним поговорить.
Вульф оттолкнул пресс-папье с такой силой, что оно покатилось по столу и упало на пол. Потом схватил кипу корреспонденции, скомкал и кинул в корзину.
Конечно, это было мальчишество. Он прекрасно знал, что позже я ее выну оттуда. Но жест был эффектным, и я его оценил. Я бы не удивился, если бы при таком настрое он взял другое пресс-папье, из черного дерева (некий Мортимер уже раскроил им череп жене), и запустил в меня. А я в моем теперешнем настроении не стал бы уворачиваться.
За прошедшие пятьсот двенадцать часов была проделана масса работы. Сол Пензер, Фред Даркин и Орри Кетер, созванные в первое же утро, получили задания. Мы выдали им (в том числе на расходы) 3143 доллара 87 центов ровным счетом. Я работал по шестнадцать часов в сутки, частично головой, частично ногами. Вульф пообщался с тридцатью разными людьми, в основном у себя в кабинете. Но к пятерым, которые не могли прибыть к нему, наведался сам, чего никогда не сделал бы за гонорар. Он проводил часы у телефона и шесть раз звонил в Лондон, пять – в Париж и трижды – в Бари, Италия.
Конечно, все это были пустяки по сравнению с тем, что пришлось проделать полицейским. Дни проходили за днями, версия отпадала за версией, и дело бы заглохло, если б велось для проформы. Однако полиция постоянно работала над ним, и на то имелось две причины.
Во-первых, опасались осложнений международного характера и хотели их избежать. Во-вторых, надеялись, что это будет анекдот года: лучший друг Ниро Вульфа убит, и Вульф вроде бы работает по делу, однако никто не привлечен к ответственности.
Поэтому бумаги продолжали копиться и слуги закона не могли расслабиться, даже если бы хотели. Кремер звонил Вульфу пять раз, Стеббинс – и того больше, и Вульф дважды принимал участие в совещаниях у окружного прокурора.
Мы девять раз обедали в «Рустермане», где Вульф неизменно требовал и оплачивал счет – вещь беспрецедентная для попечителя имущества. Он являлся заранее, чтобы провести часок на кухне, и дважды ввязывался в споры: в первый раз – по поводу соуса морнэ, во второй – из-за блюда, именуемого в меню сюпрем из птицы в пергаменте[6]. Я бы заподозрил, что его придирки беспочвенны, если бы физиономии поваров не свидетельствовали об обратном.
Конечно, Кремер, поставив под ружье свою армию, занимался рутиной. Автомобиль, из которого стреляли, был найден брошенным на Второй авеню. Его угнали за час до убийства со стоянки на Западной Пятьдесят шестой улице. Эксперты, начиная с дактилоскопистов и кончая баллистиками, не только не внесли никакой ясности, но и напустили еще больше туману.
Примерно теми же успехами увенчались усилия трех-четырех дюжин копов, брошенных на отработку «женской» версии. Через пару недель сфера их деятельности разрослась, охватив в дополнение к первым семи пассиям всех дам, пользовавшихся благосклонностью Марко в последние четыре года вместо одного.
